Другая истории России - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Плешанов-Остоя cтр.№ 35

И замерзающий хан Ахмат, дождавшись морозов, а не подкрепления, писал Ивану III: «А нынеча если от берега пошол, потому что у меня люди без одеж, а кони без попон. А минет сердце зимы девяносто дней, и аз опять на тебя буду, а пить ти у меня вода мутная». Гордый, но неосторожный Ахмат вернулся в степь с добычей, разорив земли бывшего союзника, и остался зимовать в устье Донца. Там сибирский хан Ивак через три месяца после «Угорщины» собственноручно убил противника во сне. В Москву был отправлен посол объявить о кончине последнего правителя Большой Орды. С. Соловьев пишет об этом так: «Последний грозный для Москвы хан Золотой Орды погиб от одного из потомков Чингисхановых; у него остались сыновья, которым также суждено было погибнуть от татарского оружия».

Вероятно, потомки всё же остались: Анна Горенко считала Ахмата своим предком по материнской линии и, став поэтессой, взяла псевдоним – Ахматова.

В русской истории много темных пятен, которые «осветляются» только гипотезами, а порой и фантазиями историков. Особняком здесь стоит погром Новгорода опричниками, который начался 12 января 1570 года. Его относят к самым суровым деяниям Иоанна IV.

1. Таинственный гость

Летом 1569 года царь Иоанн IV принимает в Александровской слободе некоего «ходока» из Великого Новгорода, который в архивах будет проходить как «волынец (то есть украинец, Ред.) Петр». Таинственный гость сообщает царю, что новгородская элита во главе с местным архиепископом Пименом вступила в сговор с «литвой» и тайно готовится присягнуть «литовскому королю Жигимонту» (Сигизмунду). Есть даже доказательство – грамота с подписями архиепископа и других знатных новгородцев, которая хранится в новгородском Софийском соборе под образом Богородицы. Вскоре Иоанн IV тайно отправляет в Новгород агентов, которые добывают компрометирующий документ и доставляют его царю. Подпись архиепископа, который до этого слыл, горячим сторонником царя, признается подлинной, и это становится отправной точкой для знаменитого похода Грозного на Великий Новгород.

Большинство историков утверждают, что доносчик искусно подделал подписи на грамоте. Да так подделал, что при последующей «очной ставке» с документом большинство подписантов признали свои автографы. Правда, ни одного доказательства мошенничества «волынца» ни один историк так и не представляет.

2. Роковое благословение

В конце 1569 года царь и опричное войско отправляются в путь. По дороге в «град мятежный» Иоанн отправляет верного Малюту Скуратова в Отроч Успенский монастырь в Твери, где находился после лишения сана бывший митрополит Московский Филипп. Интересно, что архиепископ Пимен, к которому ехал в «гости» Иван Васильевич, был в свое время главным противником Филиппа и приложил немало усилий к его низложению. По одной из версий, царь отправил Скуратова к опальному монаху, чтобы попросить у того благословения на новгородский поход. Но якобы Филипп отказал Малюте в «напутственном слове», и тот задушил его подушкой. Другим же монахам убийца сообщил, что бывший митрополит скончался от духоты.

Этот эпизод описан в житии Филиппа, которое появилось спустя сто лет после его смерти. Однако до этого времени никаких письменных свидетельств о насильственной смерти Филиппа не сохранилось. Возникает вопрос – зачем Грозному нужно было благословение опального монаха, которого он полагал «колдуном» и еще какое-то время назад хотел сжечь на костре, если верить источникам? Не является роковой визит Малюты к опальному богомольцу поздней «интерпретацией» составителей жития?

3. Отвергнутое благословение

Итак, в начале января опричное войско вступило в Новгород. На мосту через Волхов царя встречал сам архиепископ Пимен и лучшие люди города. Но царь проигнорировал благословение епископа, отказавшись припасть к кресту, а вместо этого разразился обвинениями: «Ты не пастырь, а волк и хищник, и губитель, и в руках у тебя не крест, а оружие, и ты, злочестивый, хочешь вместе со своими единомышленниками передать Великий Новгород польскому королю». Слова царя, по логике вещей, должны были стать сигналом для ареста Пимена. Но дальше, согласно летописной «Повести о разгроме Великого Новгорода», которая служит главным источником о новгородских событиях, происходит нечто странное: Иоанн отправляется на торжественную литургию в Софийский собор, а служит литургию сам изменник! А затем свита Грозного отправляется вместе с Пименом в резиденцию архиепископа на трапезу… И только после трапезы Иоанн вторично обвиняет архиерея в измене, и того, наконец, арестовывают. Сценарий, честно говоря, парадоксален даже для такого «креативного директора», как государь Иван Васильевич. Но в летописном сюжете упущено главное – признался ли Пимен в измене или нет? Подпись-то (или ее подделка) в «мятежной» грамоте стояла его…

4. Из архиепископы в скоморохи

Затем архиепископ был подвергнут весьма странному и очень унизительному обряду. Грозный якобы объявил, что Пимену подобает быть не епископом, а скоморохом, и потому ему следует жениться. Супруга для несчастного архиерея у Ивана Васильевича была уже подготовлена: ей оказалась обычная кобыла! Царь распорядился, чтобы Пимена посадили на «невесту», в руки ему дали бубны с гуслями и отправили с напутствием влиться в ватагу скоморохов.

Историки интерпретируют этот обряд, как кощунственное надругательство над саном архиепископа и над пасхальной символикой входа Господня в Иерусалим. Обряд и в самом деле выглядит пошло – даже для Ивана Васильевича, который, как известно, был весьма силен в символизме. А здесь символика какая-то «дохлая». Грозный во всех своих представлениях всегда действовал в контексте русской традиции. Однако обряда женитьбы на лошади и «проводов в скоморохи» в народном фольклоре мы не найдем. Зато схожие перформансы есть в западноевропейской карнавальной традиции, но едва ли Грозный мог быть здесь экспертом.

Ясность наступает, когда мы узнаем имя человека, который засвидетельствовал этот «ритуал». Немец Альберт Шлихтинг, который находился на службе в опричнине (с очень мутным «штатным расписанием»). Согласно его биографии (им же составленной), весной 1570 года он «демобилизовался» и уехал в Речь Посполитую, а там уже, под сенью польских «русофилов», написал мемуары «Новости из Московии, сообщённые дворянином Альбертом Шлихтингом о жизни и тирании государя Ивана». Самое любопытное, что имени Альберта Шлихтинга в русских документах того времени не существует.

5. “Страшный суд”

Согласно «Повести о разгроме Великого Новгорода», сразу же после торжественной трапезы в резиденции Пимена и его ареста началась «конфискация» имущества Софийского собора и некоторых монастырей , а затем «раскулачивание» перекинулась на остальной город. Грабежи сопровождались, согласно летописцам и «свидетелям» (немецких «опричников» Штадена и Шлихтинга), небывалым террором. Описаниям изощренных казней новгородцев наверняка бы позавидовал маркиз де Сада при написании своего романа «120 дней Содома». Создается впечатление, что ежедневно опричники убивали как минимум по несколько тысяч человек. Кстати, с подсчетом жертв новгородского погрома полемика до сих пор не закончена: одни говорят, что погибло не менее 15 тысяч человек (половина населения Великого Новгорода), другие останавливаются на 4-6 тысячах. Но историки почему-то умалчивают, что любой экзекуции предшествовало судебное разбирательство. Суд опричников функционировал в новгородском Городище в течение трех недель. Даже при максимально форсированном делопроизводстве опричные судьи едва ли были способны рассмотреть больше 30 дел. Причем не надо забывать, что по каждому отдельному делу проводилось следствие. По оставшимся косвенным документам, церковным синодикам, смертной казни подверглось около 200 дворян и более 100 домочадцев, 45 дьяков и приказных и столько же членов их семей.