Волнолом - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Прягин cтр.№ 72

– Герр Хирт, ваш свежий взгляд меня впечатлил. Может, подкинете еще какую-нибудь идею? Как мне одолеть Сельму? С позиции, так сказать, незамутненной логики?

– С позиции незамутненной логики, – сказал Хирт, – вам следует применять те же методы, что применяет ваша противница. Поскольку, судя по результату, именно они наиболее эффективны.

– Людей убивать? – с сарказмом уточнил Генрих. – Действительно, как я сам не додумался? Вот прямо сейчас побегу на улицу и займусь. Поищу кого-нибудь на заклание. Каких лучше брать? Упитанных бюргеров? Или невинных барышень?

– Во-первых, – спокойно сказал старик, – брать кого попало – нет смысла. Сельма, как вы упомянули в своем рассказе, подбирала жертвы с особым тщанием. А во-вторых, зачем куда-то бежать? Я здесь.

– Простите, не понял. Ваш юмор становится слишком тонким.

– Я не шучу.

Генрих искоса взглянул на историка. Тот и правда не улыбался.

– Знаете, герр Хирт, я пойду. Благодарю за помощь…

– Сядьте и помолчите. А еще подумайте головой. История закрепляется через текст. Поэтому Сельма выбрала королевского биографа и хрониста. Но и у вас кое-что имеется, – старик сгреб со стола листы, потряс ими в воздухе, – ключевой текст из прежней реальности. А также его автор собственной персоной.

– Да, все правильно. Но…

– Молодой человек, – устало вздохнул хозяин, – я же объяснил вам, что жизнь моя потеряла смысл. Кроме того, я и так могу помереть в любую минуту. Так зачем бессмысленно коптить небо, если есть шанс сделать что-то по-настоящему важное? Я пребываю в здравом уме и могу принимать решения. А еще я очень хочу, чтобы в моей столице больше не падали с небес дирижабли.

– Слушайте, Хирт, – рассердился Генрих, – хватит городить чушь. Вы же в самом деле не думаете, что я вспорю вам горло и устрою на столе пляски с бубном?

– Нет, не думаю. Бубна я при вас не заметил. Придется обойтись без него.

Старик оживился, глаза у него блестели. Достав еще одну стопку, он взял бутылку и пояснил со смешком:

– Я знал, что достойный повод найдется. Совесть чиста, здоровье мне уже не понадобится. Так что доктора не осудят.

– Нет, – сказал Генрих. – Нет. Я даже не знаю, как это делается…

– Используйте свет, как делала Сельма. Импровизируйте.

– Да поймите же! Если я вас убью… Вот черт, не верится даже, что я сказал это вслух… Безумие какое-то… В общем, это все равно не поможет! Я просто не понимаю, куда направить поток! Потому что так и не выяснил, что именно Сельма сдвинула в прошлом! Как мне исправить то, чего я даже не вижу?

– Ну тогда соберите мою… не знаю, как это правильно называется… энергию, что ли? Ладно, без разницы, пусть будет энергия. Соберите и храните ее, пока не разберетесь во всем. А в нужный момент используйте. Это ведь выполнимо?

– Да, – машинально ответил Генрих, – накопитель у меня есть… Ну вот, мы уже обсуждаем технические подробности! Как будто по остальным пунктам договорились…

– Тише, тише, – старик выставил перед собой ладонь, – не надо кричать, а то прибежит слуга. Он у меня чересчур заботливый. Давайте выпьем и сделаем передышку. Вы ведь еще не рассказали мне самое интересное. Каков он – Железный век? Как живется в том мире, где история пошла по-другому? Я должен это услышать и просто сгораю от нетерпения. Вы же не лишите меня этого удовольствия?..

Старик, похожий на облезлого ворона, сидел в уютном кресле и слушал, как Генрих рассказывает о машинах и «перекройке». Да и весь дом, казалось, благоговейно замер, боясь пропустить хоть слово. Не скрипели старые половицы, ветер затих в трубе, присмирели голуби на карнизах. День умирал. Бутылка пустела.

– Благодарю, – произнес хозяин, когда Генрих умолк. – Это был поистине королевский подарок. О таком мечтает любой историк, но повезло только мне. Может, я просто самый достойный? Шучу, конечно.

– У вас, наверное, будут вопросы? Я говорил сумбурно…

– О, у меня десятки вопросов, сотни! Но я не буду их задавать. Иначе, спросив об одном, перескочу на другое, потом на третье, и этому не будет конца. А у нас ведь еще осталось незавершенное дело.

– Я не могу, – сказал Генрих.

– Можете. Доставайте свой накопитель.

Дрожащими пальцами Генрих извлек из кармана стеклянный цилиндрик, купленный в лавке. Сжал его в кулаке, как рукоять ножа. Поднялся, обошел стол и пробормотал:

– Я должен начертить руну.

Историк молча кивнул. Руна «тиваз», которую Генрих вывел над его переносицей, в старшем алфавите была семнадцатой. Символ борьбы и победы, отождествляемый с Тюром – воинственным обитателем скандинавского пантеона. Генрих мельком подумал, что ассоциация более чем уместна. Чтобы одолеть Сельму, потребуются поистине сверхчеловеческие умения.

Цилиндрик в кулаке замерцал. Темный свет, стекая с него, твердел, будто лезвие из обсидиана. Генрих поднял глаза.

– Смелее, – сказал старик.

Генрих с размаху вогнал лезвие ему в грудь.

Клинок вошел в тело почти без сопротивления. Судорожно всхлипнув, старик застыл с полуоткрытым ртом. Вместо крови из-под ножа начало расползаться пятно мерцающей изморози. Мертвец, вцепившийся в подлокотники кресла, терял человеческие черты, превращаясь в безликую чернильно-ледяную фигуру. Только глаза-стекляшки неприятно белели в сумерках.

Генрих попытался выдернуть нож, но тот не поддавался – вмерз намертво. Пальцы соскальзывали. Генрих вцепился крепче и ощутил, как цилиндрик меняет форму, подлаживаясь под изгибы ладони и удлиняясь. Теперь это была уже не безделушка из лавки, а добротная кинжальная рукоять.

Вдохнув поглубже, он дернул изо всех сил.

Раздался стеклянный хруст. Тонкие трещины, прихотливо ветвясь, метнулись по поверхности изваяния. На миг повисла звонкая тишина, а потом глыба льда рассыпалась на осколки, будто вместе с лезвием Генрих выдрал тот невидимый стержень, на котором она держалась. Будто он, Генрих, забрал у мертвеца его суть.

Осколки дробились, падая на пол. Резкий запах заполнил комнату. Казалось, где-то рядом сгнила охапка чертополоха, а потом ее прихватил мороз.

Вонь эта повлияла на восприятие Генриха как дурман. Перед глазами все подернулось рябью, и кабинет стал пещерой с высоким сводом. Ледяное крошево на полу сменилось тлеющими угольями. Шкафы и кресла исчезли, а стол трансформировался не то в громадную наковальню, не то в алтарь с железной плитой. Из всех предметов на нем осталась лишь рукопись.

Угли с каждой секундой светились ярче. Генрих знал, что от них идет нестерпимый жар, но сам почему-то его не чувствовал, словно был бестелесным духом. «Плита» раскалилась в считаные секунды. Бумага вспыхнула, листы чернели и съеживались. Отсветы ложились на стены. Повинуясь наитию, мастер-эксперт сунул клинок в огонь. Темное лезвие, принимая в себя сгорающую историю, наливалось багровой злостью.