Второй пол - читать онлайн книгу. Автор: Симона де Бовуар cтр.№ 38

В целом реформистское движение, развивающееся в XIX веке, благоприятствует феминизму, поскольку ищет справедливости в равенстве. Но есть и примечательное исключение – Прудон. Видимо в силу своих крестьянских корней, он бурно восстает против сенсимонистского мистицизма; он остается сторонником мелкой собственности, а тем самым обрекает женщину на домашнее заточение. «Домохозяйка или куртизанка» – вот дилемма, перед которой он ее ставит. До него нападки на феминизм исходили от консерваторов, которые столь же беспощадно боролись и с социализмом; для «Шаривари» и прочих газет это служило неистощимым источником шуток; именно Прудон разрывает союз феминизма и социализма; он протестует против банкета женщин-социалисток под председательством Леру и мечет громы и молнии в адрес Жанны Деруэн. В труде, озаглавленном «О справедливости», он утверждает, что женщина должна оставаться в зависимости у мужчины; только его можно считать общественным индивидом; супружеская пара – это не сотрудничество, что предполагало бы равенство, а союз; женщина уступает мужчине, во-первых, потому, что ее физическая сила составляет лишь 2/3 от мужской, а во-вторых, потому, что в умственном и нравственном отношении она ниже его в той же пропорции; в целом ее ценность измеряется формулой 2 × 2 × 2 против 3 × 3 × 3, что составляет 8/27 от ценности мужчины. Когда две женщины, г-жа Адам и г-жа д’Эрикур, возразили ему, одна решительно и твердо, другая – с не слишком уместной экзальтацией, Прудон ответил им сочинением «Порнократия, или Женщины в настоящее время». При этом он, как все антифеминисты, горячо воспевает «настоящую женщину», рабу и зеркало мужчины, но при всем благоговении ему самому пришлось признать, что жизнь, которую он навязал супруге, не сделала ее счастливой: письма г-жи Прудон – это одна нескончаемая жалоба.

Однако эти теоретические прения не оказывают влияния на ход событий: скорее они дают их неуверенное отображение. Женщина вновь завоевывает экономическое значение, утраченное еще в доисторические времена, ибо отрывается от домашнего очага и по-новому принимает участие в производстве, работая на заводе. Подобный переворот становится возможным благодаря машине – различие в физической силе между работниками мужского и женского пола во многих случаях нивелируется. Поскольку резкий скачок промышленности требует гораздо больше рабочей силы, чем могут поставлять работники мужского пола, привлечение женщин делается необходимым. Это и есть та великая революция XIX века, которая меняет участь женщины и открывает перед ней новую эру. Маркс и Энгельс по достоинству оценивают значение этой революции и обещают, что освобождение пролетариата принесет с собой и освобождение женщин. В самом деле, «женщину и рабочего объединяет то, что оба они угнетенные», – говорит Бебель. И оба они освободятся от угнетения благодаря тому значению, которое в результате технической революции приобретет их производительный труд. Энгельс показывает, что судьба женщины тесно связана с историей частной собственности; в результате некоей катастрофы на смену материнскому праву пришел патриархат, подчинив женщину вотчине; но промышленная революция, в противовес этому упадку, приведет к эмансипации женщин. Он пишет: «Освобождение женщины станет возможным только тогда, когда она сможет в крупном, общественном масштабе участвовать в производстве, а работа по дому будет занимать ее лишь в незначительной мере. А это сделалось возможным только благодаря современной крупной промышленности, которая не только допускает женский труд в больших размерах, но и прямо требует его…»

В начале XIX века женщина подвергалась более постыдной эксплуатации, чем работники мужского пола. Надомная работа представляла собой то, что англичане называют «sweating system» («потогонная система»); несмотря на непрерывный труд, работница зарабатывала недостаточно для обеспечения своих нужд. Жюль Симон в «Работнице» и даже консерватор Леруа-Больё в книге «Женский труд в XIX веке», опубликованной в 1873 году, обличают чудовищные злоупотребления; так, последний заявляет, что более двухсот тысяч работниц-француженок не зарабатывают и пятидесяти сантимов в день. Понятно, что они стремятся перейти на мануфактуры; впрочем, вскоре за пределами цехов останутся лишь ремесла швеи, прачки да прислуги – рабские ремесла с голодным жалованьем; даже плетение кружев, трикотажное производство и т. п. захвачены заводом; зато существует массовый спрос на рабочую силу в хлопковой, шерстяной и шелковой отраслях; женщин используют главным образом в прядильных и ткацких цехах. Часто хозяева предпочитают их мужчинам. «Они работают лучше и за меньшую плату». Эта циничная формула проливает свет на драматизм женского труда. Ибо женщина обрела человеческое достоинство именно через труд, но борьба была исключительно тяжелой и долгой. Прядильщицы и ткачихи работают в удручающих гигиенических условиях. «В Лионе, – пишет Бланки, – в басонных цехах некоторым женщинам приходится работать, почти повиснув на ремнях и действуя одновременно ногами и руками». В 1831 году работницы шелковой промышленности трудятся летом с трех часов утра до одиннадцати вечера, то есть по семнадцать часов в день, «часто во вредных для здоровья цехах, куда никогда не проникают лучи солнца, – пишет Норбер Трюкен. – Половина девушек заболевают чахоткой, еще не закончив ученичества. Если они жалуются, их обвиняют в притворстве» ^[66]. К тому же конторские служащие насилуют молодых работниц. «Чтобы добиться своего, они прибегают к самым возмутительным средствам, нужде и голоду», – говорит анонимный автор «Правды о лионских событиях». Иногда женщины совмещают сельскохозяйственный труд с работой на заводе. Их цинично эксплуатируют. В одном из примечаний к «Капиталу» Маркс рассказывает: «Г-н Э., фабрикант, сообщил мне, что на своих механических ткацких станках он дает работу исключительно женщинам; он предпочитает замужних женщин, в особенности женщин с семьей, которую они содержат; они много внимательнее и послушнее, чем незамужние, и вынуждены до крайности напрягать свои силы, чтобы добывать необходимые средства к жизни. Так добродетели, – добавляет Маркс, – добродетели, свойственные характеру женщин, обращаются во вред им, так нравственная и нежная сторона их природы превращается в средство их порабощения, в источник их страданий». Ж. Дервиль, пересказывая «Капитал» и комментируя Бебеля, пишет: «Роскошный зверь или вьючное животное – вот фактически все, чем является сегодня женщина. Ее содержит мужчина, если она не работает, и он же содержит ее, если она убивается за работой». Положение женщины-работницы было настолько плачевным, что Сисмонди и Бланки требуют не допускать женщин в цеха. Причина этого отчасти состоит в том, что женщины поначалу не умели защищать себя и организовываться в профсоюзы. Женские объединения возникают в 1848 году, но первоначально это были объединения производственные. Движение это развивалось крайне медленно, о чем свидетельствуют следующие цифры:

в 1905 году среди 781 392 членов профсоюзов насчитывалось 69 405 женщин;

в 1908 году среди 957 120 членов профсоюзов насчитывалось 88 906 женщин;

в 1912 году среди 1 064 413 членов профсоюзов насчитывалось 92 336 женщин;