Второй пол - читать онлайн книгу. Автор: Симона де Бовуар cтр.№ 179

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Второй пол | Автор книги - Симона де Бовуар

Cтраница 179
читать онлайн книги бесплатно

А между тем в светской жизни немало привлекательного, в ее арсенале содержатся пленительные возможности, не чета этой пустой и праздной экзекуции в виде долга вежливости. Принимать гостей – это не только принимать своих знакомых у себя дома; это сделать ваше жилище приятным для гостей; светская сторона жизни – это и праздник для себя, это одновременно и преподнесение даров другим, например в виде приятного вечера. Хозяйка дома выставляет свои сокровища: серебро, скатерти, салфетки, хрусталь; она украшает дом цветами: хрупкие, недолговечные, бесполезные цветы как бы олицетворяют бесплатность праздников, которые на самом деле требуют расходов и являются роскошью; распускаясь в вазах, обреченные на скорую смерть, они излучают фейерверк радости, выдыхают фимиам и мирру, они сулят возлияние, жертвоприношение. Стол заполняют изысканные блюда, тонкие вина. Нужно не только удовлетворить аппетит гостей, нужно придумать милые дары, дабы предупредить их желания; процесс еды переходит в таинственную церемонию. В. Вульф подчеркивает эту особенность в следующем отрывке из «Миссис Дэллоуэй»:

И началось бесшумное, изысканное, туда-сюда из двойных дверей скольжение фартучков и наколок, скольжение горничных, не служанок ради насущного хлеба, но посвященных в таинство, или великий обман, творимый хозяйками в Мейфэре с часу тридцати до двух, когда по мановению руки прекращаются дела и сделки и взамен воцаряется полная иллюзия, во-первых, относительно еды – что она не куплена, за нее не плачено; а затем – что скатерть сама собой уставилась серебром, хрусталем и сами собой очутились на ней салфетки, блюда красных плодов, тонкие дольки палтуса под коричневым соусом, и в горшочках плавают разделанные цыплята; и не в камине, а в сказке пылает огонь; и вместе с кофе и вином (не купленным, не оплаченным) веселые видения встают пред задумчивым взором, томно тающим взором; которому жизнь уже кажется музыкой, тайной…

Женщина – устроительница подобных светских празднеств горда собой, она ощущает себя творцом некоего таинственного и совершенного мгновения, она распределяет счастье и веселье. Благодаря ей гости собрались вместе, благодаря ей состоялся этот вечер, она – бесплатный источник радости, гармонии.

Именно это ощущает миссис Дэллоуэй.

Но если б Питер, положим, сказал: «Да-да, а твои приемы, какой смысл в твоих приемах?» – она могла бы ответить (и ни от кого нельзя требовать, чтоб он понял такое): «Это жертвоприношение»… Такой-то и такой-то живут в Южном Кенсингтоне; кто-то в Бейзуотере; а еще кто-то, скажем, в Мейфэре. И она постоянно в себе чувствует, что они существуют; и чувствует – какая досада; чувствует – какая жалость; и если бы всех их свести; вот она и хлопочет. И это жертвоприношение; творить, сочетать. Жертвоприношение – но кому?

Просто, наверное, надо приносить жертвы. Во всяком случае, такой уж у нее дар. Больше ей ничего не дано хоть сколько-то стоящего… [419]

Если эта жертва другому отмечена чистой щедростью, праздник бывает настоящим праздником. Но социальная рутина быстро превратила потлач в обычный институт, дар – в обязанность, а праздник – в ритуал. Наслаждаясь «званым обедом», гостья думает о том, что ей придется отвечать тем же: порою она даже сожалеет, что прием был слишком шикарным. «Эти Н. хотели нас эпатировать», – язвительно говорит она мужу. Между прочим, мне рассказывали, что во время последней войны в одном маленьком португальском городке самым дорогим удовольствием был званый чай: каждый раз хозяйке приходилось подавать к чаю все больше пирожных и разнообразить их другими мучными изделиями; это становилось столь тяжелой нагрузкой, что однажды все дамы, собравшись, решили ничего к чаю не подавать. А праздник от этого теряет свою щедрость и великолепие; конечно, это нагрузка; как всякая нагрузка, она нелегка; все, что обставляет праздник, связано с массой забот: как бы не разбились хрустальные рюмки, не испортили бы скатерть, хватит ли шампанского, печенья; а разбитая чашка, прожженная шелковая обивка кресла – это же катастрофа; и на следующий день нужно все мыть, чистить, убирать, приводить в порядок; женщина боится дополнительной работы. Она испытывает зависимость со всех сторон, такова судьба хозяйки дома; она чувствует себя зависимой от того, как получится какое-то блюдо, удастся ли жаркое, от мясника, у которого куплено мясо, от кухарки, от нанятой на этот день прислуги; она зависит от мужа, который хмурит брови, как только ему покажется, что что-то не так; над ней довлеет зависимость от гостей, которые оценивающим взглядом окидывают мебель, определяют достоинства вин и решают про себя, успешным или нет был вечер. Только душевно щедрые или очень самоуверенные женщины с легким сердцем перенесут это испытание. Если это окажется успехом, он даст им огромное удовлетворение. Большинство женщин в этом отношении похожи на миссис Дэллоуэй, которая, по словам В. Вульф, любила эти торжества, их блеск и возбуждение, но ощущала и их пустоту, их притворство. В действительности женщина может находить в этом истинное удовольствие, только если она не придает этой части своей жизни никакого значения; в противном случае это вечные муки неудовлетворенного тщеславия. Впрочем, встречается не так уж много женщин, настолько обеспеченных и беспечных, чтобы изводить свою жизнь на «светскость». Есть такие, которые полностью посвящают себя светской жизни, но при этом не делают из нее культа, а стремятся придать своей светской жизни осмысленность, ставят какие-то цели: настоящие «салоны» непременно имеют уровень либо литературных, либо политических. Для женщин это возможность завоевать авторитет среди мужчин и играть самостоятельную роль. Они стремятся вырваться из рамок замужней дамы. Замужняя женщина не может, как правило, похвастаться избытком удовольствий, кратковременные удовольствия, изредка выпадающие на ее долю, чаще утомляют ее, нежели развлекают. Светская жизнь требует от нее «представлять себя», выставлять себя напоказ, но не создает между ней и Другим истинной коммуникации. Светская жизнь не вырывает женщину из ее одиночества.


«Печальна мысль о том, – пишет Мишле, – что женщина, существо относительное, способное жить только вдвоем, чаще, чем мужчина, остается одна. Мужчина повсюду находит себе общество, создает новые связи. А она без семьи – ничто. И семья угнетает ее, ложится на нее всей своей тяжестью». Да, это так, женщина, запертая в четырех стенах, обособленная, не знает радостей товарищества, которое требует наличия каких-то общих целей, интересов; работа не занимает ее мозг, воспитание не привило ей ни вкуса, ни привычки к независимости, самостоятельности, а ведь все дни ей приходится проводить в одиночестве; уже говорилось, что это было одним из страданий Софьи Толстой. Выйдя замуж, она стала редко бывать в родительском доме, редко видеться с друзьями юности. Колетт в «Моем ученичестве» рассказывает о переживаниях девушки, оторванной от родной среды в связи с замужеством и переездом из провинции в Париж; она находит для себя поддержку только в длинных письмах, которыми обменивается с матерью; но письма не заменят живой души, а признаться в своих переживаниях Сидо она не может. Нередко бывает и так, что между молодой женщиной и ее семьей прерываются тесные родственные взаимоотношения; ни с матерью, ни с сестрами ее не связывают дружеские узы, они не подруги ей. Сегодня из-за квартирного кризиса многие молодые женщины, выйдя замуж, либо остаются жить в своей семье, либо живут в семье мужа; эти вынужденные обстоятельства далеко не всегда служат условием возникновения действительно дружественной среды для женщины.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию