Перекресток двенадцати ветров - читать онлайн книгу. Автор: Олег Верещагин cтр.№ 6

— У вас — не знаю. А у отца — хорошая.

— Ты с мамой живёшь? — не стал продолжать тему Владимир Никифорович.

— С мамой? — удивился Рат, но тут же понял: — Да, с бабушкой.

— Как она?

— Болеет. С тех пор болеет.

— Что ж ты меня не пригласишь? — Владимир Никифорович встал, прошёлся перед скамейкой. Рат жёстко ответил:

— Двадцать лет её не видели, и ещё потерпите. Или вы и адрес забыли?

— Я приеду, — мужчина потёр висок. — Я… обязательно. Но не сейчас. Я не могу сейчас. Мне надо… дела.

— Я пойду? — Рату стало скучно.

— Подожди, куда же ты?! — в голосе Владимира Никифоровича прозвучал настоящий ужас — даже не испуг. Рат вновь пожал плечами, встал, но мужчина перехватил его. Если бы он просто схватил — Рат начал бы вырываться. Но дядя взял его за локти и поставил между колен лицом к себе — как отец. И Рат обмяк. От этого, а ещё от того, какими тоскливыми были знакомые глаза. И от понимания, как мучается этот человек от того, что ничего уже нельзя поправить, вернуть… и от того, что снова делает то, о чём потом будет жалеть. — Ратка, поехали со мной, — вдруг сказал он. Рат удивился:

— Куда?

— Со мной! — горячо сказал Владимир Никифорович и заторопился — наверное, ему показалось, что Рат задумался. — Со мной… ко мне, у меня сын твой ровесник…

— А бабушка? — углом рта усмехнулся Рат.

— Да, конечно… — мужчина вдруг обвис на скамейке, руки с локтей мальчишки соскользнули.

— Конечно, конечно… ты имеешь право меня ненавидеть…

— Я вас не ненавижу, — терпеливо пояснил Рат.

— Что же мне для тебя сделать? — дядя вздохнул, снова потёр лоб. — Скажи, что? — Рат уже в который раз поднял и опустил плечи. — Подожди… Я правда приеду, я клянусь, а пока… — он быстро полез в карман пиджака, рванул его, тихо выругался, спеша что-то достать. — Ратмир, ты… вот, ты не думай, для меня это ничего не значит…

Рат увидел в руке у дяди деньги. И сказал, снова взглянув ему в глаза:

— Для меня — тоже. Тем более — я их не заработал, а подачек не беру… До свиданья.

Если соберётесь — мама будет рада вас видеть.

— Рат, — потерянно сказал мужчина. — Рат… мы же родная кровь… ты же мне…

Мальчишка молча уходил. И не остановился, когда мужчина нагнал его и пошёл рядом, но и не ускорил шага.

— А ты работаешь? — спросил он.

— Летом подрабатываю, — ответил Рат.

— Стой! Погоди! — Владимир Никифорович схватил племянника за плечо.

— Постой, Рат. Не хочешь брать деньги — не бери. А заработать хочешь?

— Машины мыть или гамбургеры продавать? — с отчётливым презрением спросил Рат. И дядя с удивлённым уважением спросил:

— А ты… неужели в тайге подрабатываешь? — Рат кивнул. — Моешь? — снова кивок. — Да… кто такую жизнь повидал, тот машины мыть не станет…

— А вы? Тоже ведь с этого начинали, или нет? — не удержался Рат. Он ожидал обиды, но мужчина невесело хмыкнул:

— Ну что ж я… Я послабей оказался… Чёрт с ними, с машинами, с гамбургерами. Вот что, — он словно бы решился на что-то очень важное. — А если я тебе предложу работу… ну, по профилю, что ли?

— По профилю? — переспросил Рат. — В каком смысле по профилю? Золото мыть?

— Да нет… Ты туристов не водишь?

— В прошлом году водил.

— Вот! — обрадовался Владимир Никифорович и почти просительно заглянул в лицо Рату. — Если я попрошу тебя поводить моих… знакомых по здешним местам? И хорошо заплачу. Ну как?

Рат задумался. Если бы новообретённый дядя стал навязывать ему деньги или снова предлагать работать подметалой — он бы просто ушёл, уже не оглядываясь. И забыл об этой встрече. Но водить туристов — почему бы и нет, и не всё ли равно, у кого брать заказ? А тут даже искать клиентов не надо…

— Давайте поговорим, — кивнул Рат. — Я, может быть, соглашусь…

…Ратмир раздражённо щёлкнул по банке с «сунаром» ^[7]. Отец правильно говорил — самые печальные и чёрные мысли, самые глубокие сомнения приходят к тому, кто не спит под утро. Но он же говорил — решил — так не перерешай, сказал — выполняй. И всё-таки Рат снова засомневался, стоило ли ему браться за это дело…

Нет. Не за дело.

За этого клиента.

«Финист» ^[8] постепенно снижался, но лететь оставалось ещё не меньше получаса, как объявил высунувшийся из кабины пилот. Пассажиры вежливо позевали — интерес, который был в начале, когда под плоским прямым крылом раскинулись бесконечные волны таёжной зелени, а самолётик начал ввинчиваться в воздушные просторы, давно сменился скукой и желанием поскорее прилететь на место.

Это было вполне естественно — все трое пассажиров относились к самому нетерпеливому племени на свете: они были подростками. Хотя, пожалуй, трудно было бы найти на свете более разных людей, чем эта троица — даже странно, что они оказались в одном самолёте, салон которого был обставлен почти роскошно — явно не серийная модель, да и пилоты носили форму, отличавшуюся от формы больших компаний; знак некоторого тщеславия владельца самолёта.

В хвостовой части самолёта аккуратной, если так можно выразиться, грудой лежали туристические принадлежности — новенькие, дорогие. Сразу перед ними, вытянув ноги в умопомрачительных кроссовках (на подошве в четыре пальца, со светящимися полосками и незавязанными шнурками), сидела одетая в новенький германский камуфляж девчонка лет четырнадцати с волосами цвета наваристого борща. Голова девчонки ритмично подёргивалась, но это была не болезнь Паркинсона, а всего лишь плеер. Губы её, накрашенные чёрной с блёстками помадой, украшал кислотно-розовый пузырь жвачки, глаза скрывались за синюшными от теней веками.

Кресло наискось от неё занимал парень на год постарше, тоже одетый в камуфляж, но отечественный. Коротко стриженный, рыжий и слегка веснушчатый, он один всё ещё смотрел в окно, по временам, когда солнце било в лицо, щуря зелёные глаза и морща переносицу. Рукава камуфляжа были закатаны выше локтей и открывали крепкие, жилистые руки с чистой, загорелой, как и на лице, кожей.

И наконец, ближе всех к кабине пилотов, в самом опасном месте ^[9], занимал третье из четырёх кресел салона ещё один мальчишка, ровесник первого, тоже камуфлированный в немецкое. Он держал на пятнистых коленях включённый ноутбук, но не пользовался им — ладони лежали на клавиатуре, глаза, всё лицо и сама поза юного пассажира выражали недовольство, словно у него разом болит живот, зуб и неудобно сидеть. Если бы кто-то из жителей таёжного посёлка или учеников-учителей зейского интерната вдруг увидел этого мальчишку, то первым делом спросил, наверное: «Рат, ты что?!» А вторым — понял бы, что это никакой не Рат, хотя мальчишка был очень на него похож. Вот только Рат никогда не носил в левом ухе витой «заклёпки», но и никогда не причёсывал так тщательно свои волосы. В общем, можно спутать по отдельности, а если поставить рядом или просто присмотреться — становилось ясно, что это разные ребята…