Дилемма всеядного: шокирующее исследование рациона современного человека - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Поллан cтр.№ 11

Отклонились от прямой линии – и кукурузные рядки заколебались, перекрывая друг друга или отдаляясь друг от друга. И в том и в другом случае вам обеспечена щедрая мера насмешек со стороны соседей-фермеров и… падение урожайности. А здесь, в краю кукурузы, урожайность, измеряемая в бушелях с акра, есть мера всех вещей.

Трактор, который я веду, принадлежит Джорджу Нейлору. Он купил его новеньким в середине 1970-х годов, когда в свои 27 лет вернулся в округ Грин, штат Айова, на семейную ферму площадью 130 гектаров (потом он прикупил еще 60 гектаров). Нейлор – крупный человек с круглым лицом и седой бородкой. Когда я разговаривал с ним по телефону, его скрипучий голос и безапелляционные высказывания («Это просто самая наглая брехня! Только в New York Times остались дураки, которые считают, что Фермерское бюро защищает американских фермеров!») заставили меня ожидать встречи с кем-то значительно более злобным, чем застенчивый человек, который спустился из кабины трактора, чтобы поприветствовать меня прямо в поле. Мы стояли посреди поля и в середине серого дня, угрожавшего закончиться дождем. Нейлор был в типичной фермерской бейсболке, желтой фланелевой рубашке и синем полосатом комбинезоне – такого рода наряды любят железнодорожники, которые считают их самой неброской одеждой на свете. На первый взгляд Нейлор показался мне скорее добрым увальнем-медведем из фильма «Хозяин горы» (Gentle Ben), чем ярым фермером-популистом из американских прерий. Не думал я тогда, что простое упоминание компании Cargill или имени Эрла Батца, бывшего министра сельского хозяйства, способно вызвать у Нейлора такую бурную реакцию…

Почва в этой части штата Айова – одна из лучших в мире. Она представляет собой многослойный пирог из аллювиальных суглинков толщиной около 60 сантиметров. Первый вклад в образование такой структуры сделало Висконсинское оледенение, отступившее из этих мест десять тысяч лет тому назад. Затем толщина почвы нарастала со скоростью от 2,5 до 5 сантиметров за десятилетие благодаря травам прерий – бородачу Жерара (Andropogon gerardii), лисохвосту (Alopecurus), ковылю (Stipa) и прутьевидному просу (Panicum virgatum). Прерии, поросшие высокими травами, – вот что представляли собой эти земли до середины XIX века, когда здешний дерн был впервые потревожен плугом поселенца. Дед Джорджа, шахтер, перевез свою семью в Айову из английского графства Дербишир в 1880-е годы в надежде на лучшую жизнь. Вид жирной земли, которая поднимается перед лезвием плуга, а потом падает позади него густой черной полосой, как след за кораблем, должен был поддержать его надежду. И земля не подвела: она оказалась для земледельца настоящим сокровищем. Это черное золото залегает настолько глубоко, насколько вы можете его вспахать; оно простирается далеко, насколько может видеть глаз. В других местах после вспашки можно увидеть иные слои почвы, когда-то нанесенные или смытые при повреждении дерна. Здесь же глубина однородного верхнего слоя почвы вместо обычных 30 сантиметров составляет едва ли не 60.

С 1919 года, когда дедушка Джорджа купил ферму Нейлор, ее история тесно связана с историей американского сельского хозяйства XX века, с его достижениями и бедствиями. Бизнес Нейлоров начинался как хозяйство одного фермера, работавшего на свою семью путем разведения дюжины различных видов растений и животных. Первый Нейлор, конечно, выращивал и достаточное количество кукурузы. Но, кроме нее, он выращивал и другие овощи, фрукты, а также овес, многолетние травы, люцерну, чтобы кормить свиней, коров, кур и лошадей – тракторы того времени. В тот год, когда дед Джорджа Нейлора прибыл в городок Чердан, штат Айова, на своей ферме жил каждый четвертый американец. Его земля и труд позволяли ему прокормить не только свою семью, но и 12 американцев сверх того. Прошло менее ста лет, и сегодня на фермах живет лишь два миллиона американцев – но они производят достаточно продовольствия, чтобы накормить всех остальных. Внук Нейлора, не выращивая на своей весьма типичной ферме в штате Айова ничего, кроме кукурузы и сои, демонстрирует настолько высокую производительность, что, по сути, кормит еще 129 американцев. В пересчете на одного работника Нейлор и другие американские фермеры достигли самой высокой производительности труда в истории человечества.

При этом Джордж Нейлор находится на грани разорения! Правда, дела у него идут лучше, чем у многих его соседей. (Отчасти это связано с тем, что фермер по-прежнему работает на тракторе 1975 года выпуска.) Парадокс состоит в том, что данная ферма одновременно может прокормить 129 человек, живущих «снаружи», но не может прокормить четверых своих обитателей. Ферма Нейлора выживает благодаря зарплате Пегги Нейлор, которая работает в одной из социальных служб в городке Джефферсон, и ежегодной правительственной субсидии, которая поступает из Вашингтона, округ Колумбия. Сегодня ферма Нейлоров не может в буквальном смысле прокормить семью Нейлоров, как это было при деде Джорджа. Дело в том, что Джордж в основном производит не съедобные продукты, а товары, которые нужно переработать или пустить на корм скоту, и только потом они превратятся в пищу для людей. Ситуация напоминает корабль в открытом море: вода, вода, везде и всюду вода – и нет ни капли воды для питья. Как и большинство хозяйств штата Айова, который в настоящее время ввозит 80 % пищевых продуктов, ферма Джорджа представляет собой продуктовую пустыню – если не считать даров своего огорода, кур-несушек и нескольких фруктовых деревьев.

Те 129 человек, существование которых зависит от Джорджа Нейлора, – это все люди чужие, живущие на дальнем конце пищевой цепи. А сама эта цепь настолько длинна, извилиста и запутана, что у производителя и потребителя нет никаких шансов узнать хоть что-то друг о друге. Спросите одного из этих 129 едоков, откуда взялся его стейк или бутылка содовой, и он скажет: «Из супермаркета». Спросите Джорджа Нейлора, для кого он выращивает свою кукурузу, и он ответит вам: «Для военно-промышленного комплекса». И оба будут по-своему правы.

Я прибыл на ферму Джорджа Нейлора как никем не избранный представитель его «группы ста двадцати девяти». Мне было интересно узнать, кого и что я найду на дальнем конце пищевой цепи, которая обеспечивает мне возможность жить. Конечно, не существует способа выяснить, является ли именно Джордж Нейлор тем человеком, который вырастил ту кукурузу, которой накормили того бычка, что стал бифштексом на моем столе. Или пошла ли именно его кукуруза на сырье для изготовления подслащенной безалкогольной шипучки, которую пьет мой сын. Или сделан ли из кукурузы Нейлора хоть один из дюжины ингредиентов куриных наггетсов. Каждое из девяноста тысяч зерен, составляющие бушель кукурузы (один бушель кукурузы весит примерно 25 килограммов. – Ред.), имеет свою судьбу, каждое идет по своей тропке, одной из бесчисленного количества тропок, пронизывающих продовольственную систему страны. Но, подобно тому как при каждом вдохе человек имеет шанс вдохнуть частицу последнего вздоха Цезаря, так и одно из зерен кукурузы, выращенное на ферме Нейлора, может добраться до меня – а если не до меня, то до вас обязательно… Ведь именно на этом кукурузном поле в штате Айова (или на других подобных полях) рождается большая часть того, что мы съедаем…