Цветочки Александра Меня - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Пастернак cтр.№ 30

Cтраница 30

Ариадна Ардашникова

Из проповеди отца Александра перед исповедью: «Когда вы хотите, чтобы к вам пришли гости, а у вас в комнате темно – окно грязное, вы протрёте окно тряпкой, чтоб вошёл свет…» Это и есть исповедь – протереть окно души, чтоб вошёл свет. Не самой с грехом бороться, а впустить свет Христов в душу.

Помню, как жаловалась на исповеди отцу Александру, что в храме то засыпаю, то отвлекаюсь, что едва только пять минут молюсь… Он взял меня за руку, как ведут детей за собой, и, повернувшись к алтарю, сказал: «Господи, благодарим Тебя, что Ты даёшь нам возможность побыть с Тобой, в Твоём присутствии – пять минут!»

Андрей Анзимиров

На моей первой исповеди в неделю св. Григория Паламы я сообщил отцу Александру, что вообще-то у меня бывают конфликты с женой, «но, – тут же оговорился я, как бы утешая отца, – это просто потому, что я такой раздражительный». Отец молчал. Я стал думать, какие же мои грехи действительно настоящие грехи, как вдруг услышал от отца Александра: «И?» Я удивился. Отец, видя моё удивление, произнёс: «То, что вы раздражительный, – я не понимаю, это вы мне свой характер описываете или исповедуетесь и каетесь в этом?» Меня как молнией пронзило. В буквальном смысле. Я почувствовал, что всё моё существо перевернулось. «Конечно, каюсь, – сказал я почти трясущимися губами. – И обещаю, что этого никогда не повторится». Отец молча возложил на меня епитрахиль. Поняв, что исповедь окончена и грех отпущен, я посмотрел на отца и увидел на его лице озорную улыбку крайне счастливого человека.

Мария Борисова

Когда исповедуешься, всегда говоришь одни и те же грехи – ну дети, какие грехи могут дети говорить? Маму не слушаюсь, с сестрой ссорюсь. А отец Александр к этому не так относился, что чего-то такое ребёнок лопочет… И я помню один раз он мне говорит: «Ты знаешь, важно не то, что ты с сестрой ругаешься, маме грубишь, – сестра забудет, мама простит, – а важно, что от этого формируется плохой характер».

Марианна Вехова

Отец Александр говорил, что самая прекрасная и нужная победа – это победа над собой. Над своей ленью, расхлябанностью, властолюбием, саможалением и т. п. И это – самая трудная победа. Особенно отец рекомендовал стремиться к этим победам в посты, когда усиливается давление соблазнов и сопротивление нашего внутреннего зверинца. Соблазны и нападения маскируются. Порой они кажутся совсем невинными, а результат, если прохлопаешь момент, плачевен и трудно исправим.

Услышав это, я как-то на исповеди ему призналась, что, если мне попадается хорошая фантастическая книга, я – пропала. Все дела стоят, всё идёт прахом, а я не могу оторваться от книги, пока не дочитаю. Он ко мне наклонился, сделал квадратные глаза и страшным шёпотом сказал: «Я тоже! Давайте дадим друг другу обещание: весь пост не прикасаться к таким книгам, даже если они сами прилетят на наш стол и рука потянется их открыть… Велеть руке остановиться!»

Отец был под плотным наблюдением КГБ, он опасался, что эта организация не побрезгует и в храме поставить подслушивающие устройства, что нарушит тайну исповеди и даст КГБ какие-то поводы шантажировать людей. И часто исповеди произносились на дорожке вокруг храма: вот бочка с водой, вот завалинка, вот крыльцо, и опять – бочка с дождями и дождиками, выпавшими за то время, что мы не виделись… Вот в бочке плавает жёлтый лист… А вот – кружок льда… Горка снега на льду… И взгляд отца искоса-вдумчивый, слушающий. И его спокойный голос. Он объяснял мне, что «все мы, люди, стремимся к анархии, не любим дисциплину. А без неё нельзя. Чтение правил, регулярное присутствие в храме дисциплинирует. Без дисциплины ничего не достигнешь, всё будет вечно разваливаться: и работа, и семья, не говоря уж о духовном продвижении…»

Андрей Ерёмин

Вот главное, что должен понимать кающийся, по мнению отца Александра: исповедь нужна не для того, чтобы изгонять грехи, а чтобы стать принципиально другим человеком. «Потому что, если косить грехи, как траву, остаются не вырванными корни и сорняки опять вырастают. Но сами мы другими не становимся – для этого нам нужна сила Божия».^[26]

Владимир Ерохин

На исповеди признаюсь отцу Александру: «Грешен я, батюшка, билет в автобусе не беру». Отец Александр: «А это гадит душу!»

Михаил Завалов

Нередко грань исповеди и разговора стирается, что поначалу меня несколько смущало как нарушение чистоты жанра. Он говорил о работе, спрашивал о домашних, о планах на будущее, о психологических механизмах проблем. Позднее я понял, что его главный вопрос на исповеди ко мне был скорее: «Куда ты движешься?», а не: «Итак, что ты натворил за отчётный период?» Потому он мог говорить о разных гранях жизни, принося и ставя их перед лицом Бога, – и они обретали иную значимость и остроту. «Когда вы входите в палату (я работал санитаром на институтской практике в летнее время), – настройте себя: вот люди, за которых умер Христос».

Священник Михаил Залесский

Всего несколько раз я исповедовался у отца Александра, но эти исповеди оставили глубокий след в моей душе. Кажется, я не забыл ничего из того, что он говорил мне. Услышав, что я часто раздражаюсь по пустякам, он сказал: «Вы знаете, что такое великодушие? Так вот, в отличие от малодушного человека великодушный – это человек с большой душой. А в мире духовном законы противоположны законам физического мира. Если в телесном, вещественном мире наиболее мелкие частицы и предметы проходят мимо всяких неоднородностей, то в мире духовном наоборот: маленькая душонка задевает за все мелкие шероховатости, а большая душа не замечает мелких препятствий, проходит, не задевая их. Так что старайтесь быть великодушнее, и тогда начнёте как бы подниматься. Попробуйте быть на два метра выше мелких неприятностей».

В начале июня дочери Любе исполнилось семь лет. День её рождения пришёлся на субботу, и я повёл её к первой исповеди. Служил и исповедовал отец Александр. И в это лето и в последующие Люба неоднократно исповедовалась у отца Александра, о его наставлениях и советах рассказывала нам. Запомнился один такой совет. В школе на уроках физкультуры у Любы из-под маечки выпадал крестик. Время было доперестроечное. Следовали замечания преподавателя, вопросы и даже издёвки одноклассников. Люба поделилась с отцом Александром. Он сказал: «Моя мама всегда вышивала нам с братом на маечках, в которых мы занимались физкультурой, крестики красной ниточкой. Попроси свою маму – она сделает тебе так же».^[27]

Григорий Зобин

Моя мама пошла на исповедь. Было видно, что она сильно волнуется. Батюшка внимательно выслушал маму, а потом, взяв её за руку, начал беседовать с ней. Позже мама пересказала мне этот разговор. Она говорила тогда отцу Александру, что очень трудно жить, как на вулкане, с ощущением постоянного страха за близких, когда не знаешь, что будет завтра. Батюшка улыбнулся в ответ. «Вспомните XIX век, – сказал он. – Чеховские персонажи – сытые, благополучные, спокойные. Ни событий, ни желаний… Но ведь вешались же они от такой жизни! Топились, стрелялись оттого, что ничего не происходило. А мы с вами очень счастливые люди. Мы живём в трудное, но такое прекрасное, такое интересное время!» Когда мама отошла от него, я увидел её спокойной и радостной. От прежней тревоги не осталось и следа.