Я-муары. Откровенные истории блогера - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Николаева cтр.№ 12

Еще торжественности, по замыслу устроителей этого чудовищного действа, должны были добавить крошечный старичок с баяном и огромная тетя с арфой, жавшиеся в углу у окна. Как только мы с трудом затормозили на пороге зала, что было сделать нелегко, поскольку последние, желая быть первыми, напирали сзади, тетенька с медалью властно вскинула вытянутую руку вверх.

Я ошарашенно застыла. Неужели мы должны ей ответить тем же?! До сих пор я думала, что так приветствовали входящих только в нацистской Германии. Но нет, это было не приветствие. Это был призыв к тишине и вниманию. Не скрывая своего отвращения (надо же, она нас узнала!), тетенька грозно спросила: «Как вы желаете войти в этот зал? Под вальс Мендельсона или под музыку Вивальди?»

На что мой будущий муж весьма неучтиво прохрипел, вращая глазами: «Я желаю войти в этот зал быстро и в тишине.»

– А не получится, – злорадно взревела тетенька, – принимая вызов. – По сценарию сначала музыка. За нее вы уже заплатили.

– А я сейчас еще денег дам, чтобы ее только не было, – не сдавался Александр.

Тетенька перевела взгляд на невесту, ожидая от меня поддержки, но тут, видимо вспомнив про мою просьбу при подаче заявления перенести свадьбу на первое апреля, совсем поникла и сказала негромко: «Ладно, идите».

Нам стало ее даже как-то жалко. И мы, притихшие, встали полукругом перед ее столом.

– Давайте сюда кольца, – уже совсем буднично произнесла она. Сашка, стоявший справа от меня, стал хлопать себя по карманам. Стоявший слева Иваныч, уже травмированный потерей в нужный момент паспорта, машинально стал хлопать и по своим карманам.

Тетенька смотрела на нас все с возрастающим интересом. Наконец, тоненькие золотые ободки были не без труда извлечены из тесных жениховских брючат. Тетенька взяла кольца, прокашлялась и с чувством произнесла: «Сегодня закончилась ваша счастливая молодость!»

Больше ей ничего произнести не удалось. Может, конечно, и удалось, но слышно не было. Потому что мы хохотали как безумные, вопили и желали друг другу счастливой старости. Тетенька быстро свернула процедуру, отдала нам бумаги, заставила расписаться и указала на дверь. Таким же веселым стадцем мы вывалились на улицу и стали распихиваться по машинам.

«А кольца? – вдруг встрепенулся мой уже муж. – Кольца-то где?» – заорал он, поднеся к носу волосатую ручку безо всяких признаков кольца.

«Стибрила!!! – радостно взревел Воробьев, видимо вспомнив бандитское детство в московских подворотнях.

– Навешала нам лапши на уши, а сама колечки-то тю-тю!»

Этого Александр выдержать уже не мог. С ревом раненого бизона ринулся он обратно прямо в загсовую ненасытную пасть. Мы, юные упыри, чувствуя близкую кровь, бросились за ним. Невесты, увидев нас снова, уже сами послушно расступились и вжались в стены. Александор распахнул створчатые двери зала и проорал: «Отдайте кольца!» Стоявшие прямо у дверей только вошедшие чужие невеста и жених покорно протянули ему свои, минуту назад вынутые из кармана колечки. Занавес.

Когда, выручив все-таки свое забытое золото, мы расселись по машинам, воробьевская беременная жена, не получившая при таком раскладе никаких приятных эмоций в загсе, заявила: «Рано еще домой ехать. Нужно цветы возлагать».

Приняв идею на ура, мы задумались, а куда возлагать-то? Наше Кунцево не больно-то на памятные места богато. «О! – вдруг вспомнил Иваныч. – Тут недалеко возле булочной есть бюст Багрицкого. Там и возложим.» Бюст, действительно, был.

Стоял он на странном месте, прямо напротив булочной. Поэтому взгляд известного поэта был навсегда прикован к горам баранок и батонов в витрине. Вдоль витрины стояла ожидающая конца обеденного перерыва очередь человек из двадцати. 40 глаз внимательно наблюдали, как мы аккуратно складываем охапки цветов у грязного, закаканного голубями памятника.

Проделав все с надлежащей случаю торжественностью, мы было тронулись домой. Но не тут-то было. Воробьевская жена не знала усталости: «Э-э, – завопила она, – разворачиваемся назад. Надо забрать цветы, пока эти бабули из очереди их на рынок не сволокли». И мы послушались: беременным перечить нельзя. Под недоуменными взглядами окончательно опупевших любителей хлебо-булочных изделий мы быстро сгребли свои букеты и были таковы.

Дома, конечно, нас уже ждал накрытый стол и гости. И все было мирно. Все ели, пили, шутили. Единственно что. Александр решил отменить в этот день все шумовые эффекты и поэтому запретил гостям кричать «горько». Да гости-то особенно и не обиделись. Им было и так негорько, а целоваться они очень быстро начали друг с другом, благополучно забыв про нас.

Во главе стола, как всегда, уютно и спокойно, озаряя весь стол светом тишины, спал свекр. Те из гостей, кто знал об удивительной способности моего свекра моментально засыпать в минуты душевных волнений, не обращали на это никакого внимания. Те же, кто был не в курсе, почтительно и пугливо поглядывали на тихо спящего среди буйного застолья человека, предполагая, что это специально приглашенный на свадьбу медиум, который вот-вот в сонном трансе начнет изрекать предсказания молодоженам.

Притомившийся командовать парадом Александр вышел продышаться на балкон. Не спускавшая весь вечер с него глаз мамуля молнией метнулась за ним.

– Саша, Саша, – застонала она, яко горлица, – вбежав за зятем на лоджию. – Все не так плохо, на самом деле все даже очень хорошо! Не надо этого делать! У нас 14 этаж, – бормотала она, пытаясь оттащить моего мужа от балконных перил. Он же, в свою очередь, с ужасом глядел на маму, не понимая, что она ему хочет сказать и зачем выпихивает его с балкона. Ему же никто не рассказывал про папиного друга, выпрыгнувшего в окно загса, чтобы спастись от брачных уз.

Мама же, травмированная этим рассказам, решила, что Саша просто не успел в ЗАГСе осуществить задуманное и теперь будет сигать уже с 14 этажа.

Вот так на балконе и сложились основные амплуа, с которыми долго не могли расстаться мои самые близкие родственники. Мама считала себя спасительницей моего брака в целом и Сашки, в частности. Александр стал считать себя несчастным лохом, на которого взвалили душевное, но душевнобольное по женской линии семейство. Однако все это не мешало нам всем нежно любить друг друга, что было нелегко в границах одной, пусть даже трехкомнатной квартиры.

Продолжение следует. Так как моя сказка свадьбой не заканчивается!

– ликвидации пресности, а не жизни, конечно.

А все-таки можно понять мудрейших авторов древности, которые неизменно заканчивали свое повествование свадьбой.

Действительно, а дальше-то что? Жизнь обычная малоинтересна для посторонних, они сами заняты своей собственной жизнью, только чужой им и не хватает. Нет, можно, конечно, ввести в повествование какую-нибудь сюжетную интригу и приковать к своей книге внимание читателей. Ха, да что там книга, я знаю специалистов, которые могут внести интригу в вашу собственную, а не в выдуманную жизнь, да так, что мало не покажется.