— Давай вернемся.
Ей показалось, что Нику тоже не хотелось никуда ехать. После недолгого колебания он все-таки завел двигатель. Машина плавно тронулась все по тем же извилистым дорожкам, но уже в обратную сторону. Ника мучило чувство вины перед Дорин. Лаура чувствовала это и любила его за преданность своей жене. Между ними ничего не могло быть. Ник тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли.
— Возможно, они позвонят как раз к тому времени, когда мы доберемся домой. К счастью, вилла недалеко от поместья.
Вилла была их домом с Дорин. Когда его жена исчезла, это стал дом только Ника. Но теперь здесь жила Лаура, и она тоже начинала считать виллу своим домом. Все оказалось слишком запутанным. Стоило Лауре представить, что совсем скоро она вернется к себе в Сан-Франциско и Ник навсегда исчезнет из ее жизни, как в душе возникала страшная пустота, которую ничем нельзя было заполнить.
Лаура прислонилась щекой к стеклу. Она изо всех сил старалась не смотреть на его резкий профиль.
— Я поступлю так, как сказала. Я верну летний домик Морису. Я верю, что ему послужит утешением возможность снова жить там, где он познал такое счастье с Ирэн. Пока он здоров, захочет быть независимым. Вряд ли он сейчас доволен тем, что вынужден делить замок с твоими родителями. Ты сам это все знаешь.
Ник бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не ответил.
— Ты поможешь мне уладить формальности? Скажем, завтра утром?
— Ты приняла решение, и, я думаю, у меня нет другого выбора.
Лаура улыбнулась:
— Хорошо. Морис сможет наладить свою жизнь. Он будет следить за империей Валфоров из летнего домика. Поставишь ему компьютер, подключенный к главной станции… Я полагаю, он готов управлять компанией еще не один год.
— Будь осторожна, — предупредил ее Ник. — Он может постараться переманить тебя из корпорации «Холден». Например, предложить перспективную должность своего исполнительного помощника.
Лаура сжала пальцы в кулак.
«Не подавай мне этой идеи, Ник. Мы не можем так думать. У нас с тобой нет будущего».
— Он никогда так не поступит. Это может вызвать новую войну между нашими семьями.
На красивом лице Ника резко обозначились морщинки. Что-то его напрягло в ее словах. Но он не мог знать, как учащается ее пульс, стоит Лауре представить, что она может работать на его деда. Жить здесь, в Ницце, и быть так близко к нему… Это просто невозможно.
— Я буду вполне счастлива, если останусь его американской внучкой.
— Нет, вы оба будете думать иначе, как только окажетесь по разные стороны Атлантического океана.
Лаура пожалела, что он это сказал. Неужели Ник не осознавал, что надежды совсем нет?
Ее мать так и не позвонила. Вместо этого зазвонил мобильный Ника. Несколько минут он кого-то слушал, отвечая односложно и непонятно. Лаура испугалась, что встреча, от которой так много зависело, сорвалась. Когда Ник закончил, она уже дрожала от напряжения.
— Что случилось?
Он немного помолчал, глядя ей прямо в глаза.
— Чудо, Лаура. Случилось чудо. Морис показал диск ей еще до разговора. Джессика плакала, слушая Ирэн. А потом дед рассказал правду о том, что произошло двадцать один год назад. И дал прочесть письмо Сьюзан Августу. Джессика поверила. Она стала просить у деда прощения. Это невероятно…
— Слава богу. — Лаура почувствовала облегчение.
— Твоя мама спросила, может ли она поговорить с нашей семьей. Дед отвез ее в замок, она познакомилась с моими родителями и Августом.
Лаура не заметила, как по ее щекам потекли слезы.
— Я… я не могу в это поверить.
— Я сам потрясен. Она хочет, чтобы мы приехали за ней.
Лаура всхлипнула:
— Наверное, это невероятно тяжело — узнать такое столько лет спустя!
— Я бы не пережил, — признался Ник. — Ты герой, Лаура. Все, что случилось, сделало моего деда совершенно другим человеком. Он словно начал жизнь заново. Я слышал это в его голосе. Впрочем, мы скоро сами все увидим…
Когда они приехали в замок, Морис представил Лауру собравшимся. Она наконец познакомилась с семьей Ника. Его родители были любезны с ней, отметив, что она очень похожа на Ирэн. Зато сам Ник, к удивлению Лауры, вовсе не был похож на своих родителей. Он был настоящим внуком Мориса.
Они не задержались надолго: один взгляд на мать сказал Лауре, что Джессика вот-вот лишится чувств от переживаний этого дня. Морис проводил их к машине. Он нежно обнял Лауру, пока Ник помогал ее матери усаживаться на заднее сиденье. Лаура поцеловала Мориса в щеку.
— Поговорим завтра, дедушка, — попрощалась она.
В машине было тихо, лишь только сердце Лауры тревожно билось.
— Мама?
— Все хорошо, родная. — Джессика сжала руку дочери. — Я в порядке. Единственное, что меня сейчас мучает, — сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
— Теперь, когда мы знаем правду, прощать не за что. Мы обязаны Морису, потому что он щадил чувства бабушки и никогда не рассказывал ей о Сьюзан. Хорошо, что мы узнали об этом сейчас. Он избавил нас от многих ужасных вещей.
— Мама была права. Он чудесный человек. Может быть, когда-нибудь в другой жизни мы встретимся с ней и она сможет меня простить.
— О, мама! — Лаура прижала ее к себе.
— Знаешь, я простила Сьюзан. Думаю, что ты тоже… Мы обе знаем, что она немного не в себе, — просто не хотели признавать это. Особенно я. Сьюзан всегда отличалась от других людей, но я никогда не подозревала, что ее проблемы так серьезны. Я решила не показывать ей ни диски, ни письма. Вряд ли ей это поможет.
Лаура поцеловала мать в щеку.
— Я согласна.
— Завтра я возвращаюсь в Сан-Франциско и поговорю с психиатром, как нам лучше поступить. Ты вернешься со мной?
Она не могла оставить Ника. Пока не могла.
— Не завтра. Я хочу встретиться с поверенным, чтобы подготовить бумаги о возвращении летнего домика Морису. Я подумала, что так будет правильно.
Джессика не стала с ней спорить, хотя заметила:
— Твоя бабушка знала, что она делает, когда завещала его тебе.
— Уверена, втайне она надеялась, что я именно так и поступлю. Потом я соберу вещи, которые она мне подарила, и вернусь домой.
— Когда ты должна быть на работе?
— После Нового года.
Ее мать сильнее сжала ее руку.
— Я должна тебе еще кое-что сказать, Лаура… Из-за Сьюзан я судила Мориса и маму слишком строго. Я всегда буду сожалеть, что не позволяла тебе с ней видеться, но это уже не изменить… Зато я могу попросить у тебя прощения за то, что не принимала Адама. Он любит тебя. Поэтому забудь все, что я тебе о нем говорила. Если ты его любишь, я тоже его полюблю. Это единственное, что имеет значение.