Знак расставания - читать онлайн книгу. Автор: Лиз Райан cтр.№ 105

— Ну, — размышлял Эмери, покуривая длинную сигару и рассматривая напряженное лицо Бена своими голубыми глазами, — если и начнутся какие-либо неприятности, тебе не надо будет справляться с ними в одиночку. У меня отличный штат адвокатов.

Бен был благодарен ему, но в то же время он был очень озабочен своим будущим: он совсем не хотел битвы с компанией. Почему Эран не подумала о некоторых оговорках в контракте, который он подписал?

А потому, что ей тогда было всего лишь девятнадцать лет. Потому что она не думала, что Бен действительно соберется записать свой альбом. Потому что никто не мог предвидеть, что «Седар» будет перекуплен компанией «Шваб». Она тогда сделала все, что было в ее силах, и обвинять Эран было бы совсем нечестно. В конце концов, если она все еще остается его менеджером, она должна принять участие в решении этой проблемы — даже сейчас, когда у этой проклятой компании появилось слишком много клиентов, когда у них недостаточно времени, чтобы уделять внимание проблемам отдельных людей. Дело не стоит того, чтобы задействовать для этого такое большое количество адвокатов, — даже учитывая тот факт, что музыка Бена Хейли уже относилась к классике, этот судебный процесс не принесет ему в случае победы много денег. Бену было не важно, сколько денег он потратит на адвокатов, ведь смысл всего этого был в том, что его музыка была его чадом, его детищем. И он не хотел пассивно наблюдать за тем, как Германия держит ее в «заточении».

После просмотра документального фильма, который развеселил Эмери и Бена, обсудив каждую мелочь, Бен поблагодарил Эмери и улетел назад в Лондон.

На столе в прихожей Тхан оставил кучу корреспонденции. Печать фирмы «Шваб» стояла на втором конверте.

Интересно, от кого оно? От музыкантов, от аранжировщика или от директора студии? Хотя это уже не имеет значения, они все равно скоро узнают.

В письме Бена обвиняли в том, что он сам им все не рассказал, и это было самое худшее. Такая двойная игра, такая секретность не являлись традициями, которых придерживалась немецкая компания звукозаписи. Мистер Хейли обязан встретиться с исполняющим обязанности президента, приготовившись объяснить все происходящее, и пригласить своего адвоката.

С тяжелым сердцем Бен сразу же связался со своим адвокатом и со своим менеджером. Они пообещали сделать все, что в их силах, все возможное, но ситуация не предвещала ничего хорошего.

На деньги из вновь урезанного бюджета Кевин Росс пытался сделать все возможное, что он только мог сделать. В первый же вечер тура в поддержку альбома начались неполадки с осветительной техникой — освещение было явно не на высоте, а моральный дух музыкантов совсем упал. Кевин был в ужасе от мысли, что может так сразу потерять свою работу. Впервые в жизни Бен почувствовал, что не хочет выходить на сцену, не может выступать на том высоком уровне, которого ждала от него публика и которого она заслуживала.

Но затем Бен надел свой сценический костюм защитного цвета, полагая, что поклонники поймут скрытый смысл, подпоясался ремнем и появился перед публикой в свете софитов. Аплодисменты были настолько громкими и продолжительными, что Бен не мог сказать ни слова в течение целых четырех минут. Как же все так вышло?

И вдруг он понял: как только зазвучали первые аккорды песни, написанной им и исковерканной компанией, ему захотелось вести свое шоу так, как он считал нужным, и бороться за ту музыку, в которой он смог выразить все свои самые интимные чувства и переживания, которую хотела отвоевать у него компания! Вдруг Бен осознал, что этими аплодисментами люди дают ему понять, что они поддерживают его, что они на его стороне. Весь концертный зал «Хаммерсмит-Одеон» был буквально пронизан добротой, симпатией и любовью к нему!

Тронутый до глубины души такой поддержкой, Бен просто стоял на сцене в ожидании, когда аплодисменты утихнут, затем поднял букет цветов, который кто-то бросил на сцену, поблагодарил всех на индийский манер, сомкнув ладони у своего лица, и начал петь.

И зрители пели с ним всю ночь, показывая, что уже запомнили слова его новых песен; тысячи огоньков колыхались в темноте зала. Бен жить без этого не мог, а фирма «Шваб» считала это просто полным несоответствием технике пожарной безопасности! С тех пор как Бен запел перед своей первой аудиторией в 50 или 60 человек, он часто ощущал какое-то дружеское чувство по отношению к своей публике, но сегодня это чувство было намного сильнее, глубже — это было чувство, как будто они все — одна большая, дружная семья. И после концерта Бен остался со своими поклонниками разных возрастов, желающими пообщаться с ним и получить заветный автограф — он не позволил Тхану увести его в безопасное место за кулисы. Бен разговаривал с ними часами, позволяя подойти всем к нему так близко, как они только хотели. После недавнего убийства Джона Леннона Кевин и Тхан были доведены этим поступком Бэна до бешенства, но Бен даже не сдвинулся с места. Ему было наплевать на все эти проблемы с компанией, главным для него были эти люди, которые действительно о нем беспокоились.

«Как восхитительна Англия ранним летом!» — думала Эран, сидя за рулем своей машины и наслаждаясь музыкой Шумана. Роберт Александр Шуман не мог сам играть на фортепиано из-за поврежденного пальца. Поэтому он закончил свою блистательную карьеру пианиста, но стал великим композитором. Однако из-за невозможности играть его часто одолевала депрессия, и в итоге он умер в сумасшедшем доме в возрасте сорока шести лет.

Но его музыка была так же прекрасна, как и это летнее голубое безоблачное небо, как этот солнечный свет, изливающийся на километры желтых полей кукурузы и пшеницы. Через ограду фруктового сада можно было видеть ветки деревьев, склоняющихся под тяжестью молодых яблок, и сливовые деревья в полном расцвете; то там, то тут гуси, идущие к реке, гордо выступали по зеленым улицам деревушки; вдалеке, на поле, лежали коровы, уставшие от полуденного зноя. Не отрывая взгляда от берега реки, присмотрев замечательное местечко для завтрака, Эран подъехала к мосту и остановила машину.

Бедный Шуман! Он конечно же не хотел, чтобы его жизнь закончилась столь бесславно. Думая о судьбе великого композитора, Эран уютно устроилась на зеленом берегу реки.

Эран знала, что не далеко уехала от деревни, и она улыбнулась тому, какие длинные названия англичане дали этим маленьким деревушкам: Стоу-он-Ворлд, Миддл-Вэллоп, Аппер-Слотер, Смол-Доул. И все они были горячо любимы их жителями. Каждый раз, как Эран останавливалась позавтракать, она словно слышала элегию Грея, чувствовала спокойствие земли… Несмотря на то что в городах Англии был слышен только рев моторов, во многих частях страны царила восхитительная тишина, и каждый месяц природа меняла цвета: для апреля был характерен желтый, благодаря первоцвету и нарциссам, а в мае все деревья цвели розовым; июнь — это лиловый цвет, а июль был алым от маков. Затем последует опустошающая белая жара августа, серовато-коричневые поля сентября, яркая охра октября… Сейчас Эран словно целиком видела весь цикл природы и чувствовала себя частичкой гармонии окружающего ее мира.

Рианне было уже примерно пятнадцать месяцев, она лепетала вовсю и бегала по саду за Сэмми, пытаясь оседлать бедную собаку. И сын Аймир, Эммет, праздновал свой первый юбилей — неделю со дня рождения. Бедный Эммет — Рианна думала, что он очередная игрушка, которую ей подарили, поэтому она упрямо хотела ставить его на ночь со всеми своими куклами на полку. Дэн полагал, что, когда Эммет подрастет, ему предстоит побороться со своей старшей сестрой — и это навело его на очень деликатный вопрос: когда же Эран собирается рассказать Рианне, что она ее настоящая мама? Или она думает, что девочке вообще не следует что-либо говорить? Этот вопрос обсуждался часто, но пока что они так и не находили решения для выхода из этой ситуации.