Жизнь среди людей - читать онлайн книгу. Автор: Алиса Рекунова cтр.№ 51

– Ты не ксенофоб, Леша. Хотя, наверное, ты прав. Большинство людей подвержены ксенофобии. Особенно подростки.

– Правда? Но почему так?

– Гормоны, неуверенность в себе, новые ощущения, проблемы в собственной семье, трудности в школе – да много чего может быть. Пока подросток не знает, как ему самоутвердиться, он будет самоутверждаться всеми возможными способами. Проще всего – за счет других. Вместо того чтобы сделать что-то самому, разрушаешь чужое.

– Разве это логично?

– Когда речь идет о чувствах, о логике обычно забывают.

– Вы умная. Почти как… – Я прикусил губу. – Как папа. Когда мы с ним говорили, я начинал лучше понимать остальных.

Мы немного помолчали.

– Скажи, Леша, в прошлой школе у тебя были друзья?

– Нет, – я помотал головой. – Никогда не было. В прошлой школе со мной никто не общался.

– А ты с самого детства умный? Наверное, говорить начал рано?

– Вроде да, – я пожал плечами. – Родители говорили, что у меня сразу был большой словарный запас. Помню, что первой моей книгой был учебник астрономии для одиннадцатого класса. Так интересно было.

– И во сколько лет ты его прочитал?

– В пять. После этого я очень плохо спал.

– Почему?

– От Солнца до Земли свет идет восемь минут. Одна астрономическая единица. 149 597 871 километр. От Солнца до Плутона максимальное расстояние – 49 астрономических единиц, пять световых часов. Но ведь это не конец Солнечной системы. Граница Солнечной системы – это облако Оорта в тысяче астрономических единиц от Солнца. Ближайшая к нам звезда…

– Проксима Центавра, 4,2 световых года.

Я удивился, а Ольга Алексеевна подмигнула.

– Не ты один увлекался астрономией.

Я кивнул. Не зря же она носила жетон из «Звездного крейсера „Галактика"».

– Размер Вселенной больше четырнадцати миллиардов световых лет. И что такое человек в этом громадном пространстве? Что такое наша планета?

Мы немного помолчали, и я продолжил:

– Мне казалось, что меня должно сплющить. Как в черной дыре. Мне казалось, что Вселенная меня просто поглотит. Растворит. Ну как-то так. А поговорить мне было не с кем. Никто не понимал. Даже родители говорили, чтобы я просто не думал об этом. А я не мог не думать. Мне было страшно.

Я опустил глаза и посмотрел на свои руки. Кожа на пальцах высохла и потрескалась. Пора носить перчатки, но я все время забывал их дома в прихожей.

– Как тебе жилось до переезда? – спросила Ольга Алексеевна.

– Мне нравилось. После школы занимался разными делами. По понедельникам я покупал булочку с корицей и гулял по набережной на Васильевском острове. В любую погоду. По вторникам ходил в бассейн. Мне очень нравилось лежать на воде и думать. Только в Москве я в бассейн не записался пока. Как подумаю, сколько всего в этой воде… Страшно чем-нибудь заразиться, – я вздохнул. – А по средам читал классику. Обязательно именно классику. По четвергам учился рисовать, а по пятницам заходил в книжный магазин. А по выходным я делал все, что хотел. Смотрел фильмы и читал книги. Разные. Спонтанно. Мама почти все время была на работе, а к папе иногда приходили друзья, и мы с ними сидели. Было очень интересно. Они говорили на разные умные взрослые темы. Папа работает финансовым журналистом, так что у него очень умные друзья.

– И что ты делал в их компании?

– Слушал. Иногда что-то говорил. Ну по теме. Что-то по истории или астрономии. Или антропологии. Они говорили про Олимпийские игры, а я рассказал о том, как император Нерон приехал на Олимпийские игры в Грецию. Это забавная история. И они смеялись. Я раньше думал, что они просто смеются. А они смеялись надо мной, – я посмотрел в глаза Ольге Алексеевне. – Они ведь смеялись надо мной, да?

– Не знаю. Может, им твоя история показалась смешной.

– Нет, – я помотал головой. – Они смеялись надо мной, потому что я говорил глупости. И папа смеялся. Я думал, что мои истории казались взрослым смешными, а им казался смешным я. А мама, когда приходила домой, всегда ругала папу, что он позволяет мне сидеть с ними. Я обижался на нее. А вдруг я зря обижался? Вдруг она хотела как лучше?

Ольга Алексеевна смотрела на меня, а я пытался понять, что значит выражение ее лица. И не мог. Отвратительное ощущение.

– Значит, вы с мамой мало общались? – спросила она.

– Да. Она всегда занята. Ну в командировки ездит и работает допоздна.

– Она у тебя инженер.

– Ага, – я кивнул. – Когда она дома, то все время сидит с ноутбуком и чертит. Такая сосредоточенная. Я думаю, это здорово – так любить свою работу.

– Ты из-за этого переживаешь?

– Нет, – я помотал головой. – Мне все равно. Я неправильный, да?

– Нет. Ты не неправильный. Даже не думай такие вещи, – Ольга Алексеевна нахмурила брови.

– Тогда что со мной? – Я подпер тяжелую голову рукой, почти лежа на столе.

– Тебе честно?

– Конечно.

– Думаю, у тебя легкая форма аутизма.

Я выпрямился.

– Аутизм? Это как в фильме «Восход Меркурия»?

– Нет, что ты, – она замотала головой, – Все не так страшно. Ты слышал про Ганса Аспергера?

– Нет, а кто это?

– Психолог. Изучал людей не от мира сего. У этих людей была хорошо развита речь, но возникали трудности с социальной интеграцией.

– У меня хорошо развита речь, – сказал я, – И есть трудности с социальной интеграцией.

– Это называется синдромом Аспергера. Раньше в России его не диагностировали, а теперь все непонятное на него списывают.

Кажется, я уже слышал это название.

– Значит, мне стоит пойти к врачу? К неврологу? Мне дадут какие-нибудь таблетки, которые смогут нормализовать работу моего мозга? Да?

Ольга Алексеевна молчала, а я закусил губу. Мое сердце билось сильно и быстро. В этот момент я хотел стать нормальным больше всего на свете. В этот момент я все отдал бы за это.

– Боюсь, что медикаментозного лечения не существует, – сказала Ольга Алексеевна.

– Тогда операция?

Она помотала головой.

– Неужели ничего нет?

– Боюсь, что нет.

И момент прошел.

– Даже ОКР ^[7] лечат, – сказал я. – Почему эти симптомы нельзя нивелировать? Это же просто физиология мозга.

– Леша, говори тише, пожалуйста. Мозг – это не так просто.