Валя offline - читать онлайн книгу. Автор: Анна Никольская cтр.№ 10

Ножницы порхают надо мной, как стрижи, волосы падают на нос, щёки, плечи, колени! По Володиному вдохновенному лицу шуруют грозовые молнии! Я сижу, как будто на представлении, не хватает только музыки в стиле джаз! А Володя рассказывает на ходу, как стриг однажды карликовых пуделей первой леди Франции.

— Ну, как делишки? — к нам подходит Наташа в махровом халате. У неё на лице тряпочная маска, и Наташа смешно шепелявит.

— Лучше всех, — говорит Володя и, поджимая губы, рассматривает моё отражение в зеркале. — Красить-то будем? Предлагаю оттенок «Горький шоколад».

— А можно «Платиновый блондин»? — говорю я и тыкаю пальцем в понравившуюся картинку в журнале.

Володя закатывает к потолку глаза и говорит:

— Ага, щаз!

* * *

А потом мы ездили по магазинам. На настоящем кабриолете! Белом-белом, как будто его окунули в сметану!

Наташа сидела за рулём, и ветер развевал её каштановые волосы. А я смотрела на неё, слушала её любимую группу «Сизер Систерс» и думала, что когда вырасту, стану как она. Такой же весёлой и уверенной в себе.

Я буду работать художником-дизайнером в каком-нибудь крутом бюро… Или нет! У меня будет своё бюро, которое я назову… «Алиса» — в честь себя (меня к тому времени тоже будут звать Алисой). А ещё у меня будет муж — такой, как мой папа, — тоже весёлый и успешный, и вместе мы будем жить где-нибудь в Калифорнии или Нью-Йорке, я ещё не решила.

А потом я глазела по сторонам и видела, как мужчины в других машинах смотрят на Наташу. На маму так никто никогда не смотрит.

А потом случилось вот что. Какой-то парень, когда мы стояли на светофоре, высунулся из окна и сказал:

— Привет, красотка! Тебя как зовут?

Я посмотрела на Наташу, она говорила по телефону.

— Я к тебе обращаюсь, — сказал парень и подмигнул мне.

Ко мне? Ничего себе! Пока я думала, что нужно в таких случаях делать, загорелся зелёный, и парень уехал. На прощание он крикнул:

— Пока, кареглазая!

А ведь ему, наверное, лет двадцать!

— Вот видишь, у тебя уже поклонники, — сказала Наташа и засмеялась.

Мне вдруг стало так радостно, что захотелось её обнять! А потом вскочить на ноги и ехать стоя, и махать руками прохожим, а ещё петь — чтобы совсем как в каком-нибудь американском клипе!

Наверное, Наташа это почувствовала, потому что она прибавила газу и врубила на полную громкость музыку.

По сторонам замелькали машины, деревья, люди, дома. Я ехала и смотрела на себя в зеркало. И не узнавала себя.

* * *

— Лиза, а когда мы умрём?

— Каждый умирает тогда, когда должен.

— Но ты же сама говоришь, что мы никому ничего не должны.

— Значит, мы не умрём никогда.

Бабушка планирует залезть в хрустальный гроб, как принцесса, и уснуть там где-то на сто лет. Когда люди, у которых хранится ключ от гроба, умрут, Лиза наконец сможет ото всех отдохнуть.

Баба Лиза собирается жить вечно. А для этого нужно много сил.

* * *

— Что это такое, а? Откуда все эти вещи?

— Мы ездили по магазинам…

— Мы? Кто это «мы», позволь полюбопытствовать?

— Мы с Наташей. С Натальей Юрьевной.

У мамы глаза становятся узкими щёлками, как у покойного Жозефины.

— Так-так… — тянет она. — И что, вот эту мерзость на твоей голове тоже Наталья Юрьевна устроила?

— Это не мерзость! Это тренд сезона, ты не понимаешь.

— Ну, конечно, мать у тебя глупая, совсем ничего не понимает! Ты хоть знаешь, что от краски волосы выпадают?

— Это в твоей молодости они выпадали, а теперь есть специальные краски, щадящие. Они и седину закрашивают.

Мама нервно касается рукой своих волос. Потом она берёт мои пакеты и вытряхивает их содержимое на диван. Вниз беззвучно сыплются юбки, платья, колготки, красивое нижнее бельё… — листопад в тихую безветренную погоду.

— А ты, я смотрю, не теряешься — прибарахлилась. Не совестно тебе подачки от этой… принимать? — мама осекается.

— Нет, не совестно, — отчеканиваю я. — И это не её подачки, это куплено на папины деньги. Это подарок к новому учебному году.

— Серьёзно? — ухмыляется мама. — А я-то наивно полагала, что к новому учебному году тетради с учебниками принято покупать, а не тряпки.

— Мам, может, хватит уже? — кажется, сейчас самое время побыть сахарочком. Я прижимаюсь к маме и целую её в щёку, но это не действует.

— Слушай внимательно, дорогая моя: если я ещё раз услышу, что ты проводишь время с этой… с Натальей Юрьевной… я не знаю, что я с тобой сделаю. О чём ты только думаешь? Через три дня ты идёшь в новую школу! Значит так, с завтрашнего дня ты никуда не выходишь. Ты сидишь дома и занимаешься английским. Вон учебники, я принесла.

— Мама!

— Скажу Глафире Леопольдовне, чтобы проверяла тебя каждый час.

И я молчу. Я повинуюсь. Я понимаю, что никакие слова сейчас не подействуют и не помогут. Мама уже даже не батон, она кирпич, кремень, железобетонная конструкция! Её не прошибёшь ни слезами, ни из ручного гранатомета.

— А барахло отдашь назад. И смой с головы эту пакость, а то я сама это сделаю.

Господи, как же она мне осточертела.

* * *

Я сбежала из дома.

Всего на часочек, когда баба Глаша уснула.

Я сижу на берегу и жду мою Морскую птицу.

— Собачкин, разве ты несчастна? — спросит меня баба Лиза.

— Я не знаю. Иногда я очень счастлива. Особенно теперь, когда появился папа. А иногда… Понимаешь, это всё из-за мамы…

— Да-да…

— Мне очень хочется, чтобы она тоже была счастливой. Потому, что не бывает так, что один человек счастлив, а другой — нет, если они живут вместе, в одном доме. Если они одна семья. Вернее, так не должно быть. Понимаешь?

— Понимаю.

Я открываю альбом и рисую дом. Трёхэтажный, с красной фигурной крышей и дымоходами — как у папы. На пороге дома стоим мы: я, папа, мама и баба Лиза.

— Пожалуйста, Морская птица, сделай так! Ну, пожалуйста!

Сегодня первое сентября.

На мне новая школьная форма: чёрная плиссированная юбка, белая рубашка, бордовый галстук и жилет. А на жилете золотыми и серебряными нитками вышит герб нашей школы — два совёнка в четырёхугольных шапках и раскрытая книга. Почти как в Хогвартсе, обалдеть! Всё это мне ужасно идёт, особенно с новой причёской. Только немного жарко, хотя всё лёгкое. Видели бы меня сейчас наши девчонки — закачались! А Федоренка бы точно рухнула.