Приключение Альки и её друзей - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Макогон cтр.№ 12

Мы с Лёшкой посмотрели на Лену. А Лена воскликнула:

– Ничего себе история! Почему же раньше мне об этом никто не рассказывал? И почему бабушка взяла фамилию своей мамы, Оливье?

– Как раз потому, – сказала бабушка Нина, – что она росла и училась во Франции и родители дали ей эту фамилию.

Мы все вздрогнули: где-то рядом неожиданно ударил новый разряд грома, но уже с меньшей силой. Бабушка Нина перекрестилась и сказала:

– Это ещё не вся история якунинского имения. Давайте кваса попьём или морса ягодного, хотите?

Мы согласились, так как от услышанной истории от волнения у всех в горле пересохло. Ведь в кухне было очень душно: боясь грома, бабушка наглухо закрыла все окна. Я не выдержала и открыла форточку у плиты. Бабушка Нина не возражала, только попросила входную дверь не открывать, пока дождь не закончится. Потом я налила в стаканы морс и напоила всех жаждущих, и сама с жадностью опустошила целый стакан.

– Ух, даже легче стало, как ты, бабуля, нас запарила!

Бабушка Нина усмехнулась:

– Сами просили, теперь слушайте. Дальше уже другой этап этой истории начинается. Во время Отечественной войны нашу Сосновку оккупировали немцы. Как только фашисты вошли в деревню, сразу же разместились в купеческом имении. Они грабили местное население, забирали у деревенских жителей всё съестное. Люди отдавали им скот, птицу, лишь бы остаться в живых. Мужчин в нашей деревне не было, все воевали на фронтах, остались здесь старики, женщины и дети. Мы-то под Воронежем живём, за нами уже Москва. Так вот, фашисты тут свои передислокации проводили. И очень их наши партизаны доставали, ведь вокруг нас был дремучий лес. И ещё все местные жители видели, что немцы завозили какие-то грузы и сгружали их в подвалы якунинского дома. Гружёные машины с ящиками ехали постоянно мимо старого кладбища и мимо леса. Иногда среди ночи, с той стороны озера, доносились взрывы. «Это партизаны», – говорила моя мама, и мы прятались в подпол. Я ещё маленькая была, но помню, – сказала со вздохом бабушка Нина. – Вот вы деда Захара поспрашивайте, он-то много чего знает про те страшные времена.

– Ага, – сказал, насупив брови Лёшка, – он расскажет.

Я тоже подключилась к разговору:

– Бабушка, миленькая, может, ты его уговоришь, он же тебя спас когда-то… Мне мама рассказывала.

Тут бабушка закашлялась, налила себе воды из кувшина, отпила немного и говорит:

– Ох, всех историй вам рассказать, не хватит и года.

Мы все вместе стали просить бабушку Нину:

– Расскажи, пожалуйста, про своё спасение.

– Ладно, – согласилась моя бабуля, – вкратце расскажу и пойду отдыхать, устала я очень, ведь всю ночь не спала. После таких волнительных воспоминаний ещё и меня, чего доброго, в лазарет отправят. Так вот, ребятки, – продолжила бабушка свой рассказ. – Когда в нашей деревне стояли немцы, будь они неладны, мне лет девять было, а деду твоему около тринадцати, – и бабушка кивнула в сторону Лёшки. – Захар был проныра ещё тот, да он и сейчас такой же шустрый. Бывало, стащит у фашистов тушёнку или шоколад, сам не ест, а всё детям в многодетные семьи подбросит. Ещё он всегда хорошо знал наш лес: где, чего и как. Захар в этом лесу как у себя дома. Слушайте дальше: в тот злополучный вечер он, как обычно, к якунинскому дому направился тайком за фашистами наблюдать. Так вот, – продолжала свой рассказ бабушка Нина, – Захар всё гнал меня, а в тот раз не заметил, что я за ним в лес увязалась, обнаружил уже далеко от деревни. Сейчас подробностей не помню, только помню, провалилась я в яму глубокую. То ли это ловушка на зверя была или её партизаны вырыли, неизвестно. Только один Захар услышал мой крик, нашёл и вытащил меня. Вот и всё, больше я за ним не ходила. Ещё помню, что на следующий день он плитку шоколада мне принёс. Я вечером вышла со двора, и он протянул мне свёрток из газеты. Когда я его развернула, увидела шоколад. Захар заставил меня съесть сразу весь кусок. «И никому ни гу-гу», – так он тогда сказал. Я это на всю жизнь запомнила. И ещё запомнила, как тайком глотала немецкий шоколад и не ощущала его вкуса, одну только горечь. Я даже сейчас помню его горький вкус. Мне уже не хотелось его доедать, но Захар заставил съесть все. «Ты очень слабая, – сказал он мне, – вчера потеряла много сил, давай доешь всё последней крошки». Затем ваш дед тщательно вытер мне рот и руки этим же клочком газеты, в которую был завёрнут этот шоколад. Вот такая история. Да, я ещё тогда ногу поранила, при падении, вот шрам на колене на всю жизнь остался.

– Бабушка, – спросила я, – ты не знаешь, что ещё у немцев интересного мог увидеть дед Захар? Чего он у них высматривал?

– Ой, Алина, ты не вздумай ему такие вопросы задавать, а то он на меня обидеться, ведь я поклялась об этом никому не говорить. Всё, пойду я в свою комнату, отдохну немного, а вы здесь можете сколько угодно говорить.

И моя бабушка облегчённо вздохнула и пошла к себе. Кот Барон моментально проснулся, спрыгнул с дивана, что-то урча, как бы ругаясь, побежал за хозяйкой.

Мы переглянулись. Расходиться не хотелось, решили ещё остаться в летней кухне, да и дождь ещё не прекратился, только стих немного. Лёшка сидел, кусая губы, и приговаривал:

– Как же деда Захара разговорить? Наверняка он что-то там видел, в этом купеческом имении, когда за фашистами наблюдал.

Вдруг Лена вскочила с места, и сказала Алексею:

– Давай сейчас пойдём к тебе, и там за чаем я расскажу твоему деду про подаренный мне медальон. Может, он хоть в этот раз что-то да расскажет.

– Не думаю, – сказал Лёшка, – но делать нечего. Пойду тогда я за машиной, а то вы под дождём промокните.

– Не нужно, Лёш, тут недалеко, у меня здесь зонт в шкафу имеется.

Я вытащила огромный рекламный зонт, с деревянной ручкой, отец его когда-то оставил на такой вот случай.

– Ну пойдём, – сказал Лёшка, – если что, ноги уже у меня высушим.

Я закрыла калитку, и мы втроём вышли на улицу. Алексей держал над нами мой фирменный зонт. Мы двинулись в сторону Лёшкиного дома. Шли не спеша и молча, каждый в себе переваривал полученную информацию, думая при этом, что же делать дальше. Когда мы уже были у дома Алексея, я негромко, но решительно сказала:

– Так, ребята, я в деревне больше недели, а мы всё никак не можем попасть в это имение, а ведь собирались с первых дней знакомства. Теперь нас здесь уже трое, давайте пойдём хоть окрестности обследуем.

Лёшка кивнул, но при этом прижал палец к губам, и сказал:

– Тсс, тихо, потом договоримся, а то ещё дед услышит, сорвёт нам всю операцию.

Мы вошли во двор, я сразу заметила, что-то там не так, чего-то не хватает. Остановилась и стала глазами бегать по двору: как будто всё на месте, но чувство тревоги у меня всё же осталось. Лёшка уже с крыльца дома мне крикнул:

– Алька, ты чего стоишь, входи в дом, промокнешь!