Зеленый круг - читать онлайн книгу. Автор: Стефан Каста cтр.№ 20

— Не то, — говорит Дина, рассматривая доски, которые мы водрузили на вершину вала.

Я понимаю, что она имеет в виду. Наше сооружение ничего не напоминает. Просто шесть прислоненных друг к другу досок. Это никакой не маяк. Может, лапландский чум? Так что если мимо будут проплывать саамы, возможно, они поймут.

— Нужно подумать, — говорит Габриэль.

— Я знаю! — вдруг говорит Дина. — Мы сделаем человека!

— Кого-кого? — удивляется Дэвид.

— Я вот о чем, — поясняет Дина. — Мы возьмем доски, чтобы построить человеческую фигуру. С длинными ногами, с руками, вытянутыми вверх, и головой. Его будет видно.

Я киваю. Огромную человеческую фигуру трудно не заметить.

— Ты считаешь, у нас получится? — спрашиваю я. — Как мы его соберем?

— Надерем коры, сплетем веревки и свяжем ими доски.

Дэвид качает головой.

— У нас нет головы, — говорит он. — Если мы делаем человека, у него должна быть голова.

— Можем взять обычный камень и положить его сверху.

— Стоит попробовать, — говорит Габриэль. — Если у нас получится сделать из досок человеческую фигуру, это будет понятный знак для каждого, кто проплывет или пролетит мимо на самолете.

Все вместе мы отдираем кору с прибрежных серебристых кустов. Получается на удивление легко. Дэвид и Габриэль тянут полоску коры за концы, проверяя ее на прочность.

— Чертовски прочная! — восхищенно восклицает Дэвид.

Мы с Дэвидом ставим вертикально две доски. Дина с Габриэлем — две другие. Это ноги. Осторожно прислоняем их попарно, так чтобы они стояли сами. Наш человек должен быть устойчивым. Перевязываем доски полосками коры. Затем кладем крестом еще две. Вот и поднятые руки. Прикрепляем их таким же образом. Получается неплохо. Похоже на схематично нарисованную фигуру. На расстоянии, наверное, он будет походить на длинноногого человека, тянущего руки к небу.

— Вместо головы можно положить красный камень, — говорю я. — Тот, которым мы выбивали доски.

— Он теперь лежит на дне, — говорит Дэвид. — Придется искать другой.

— Мне кажется, красный такой красивый, — говорю я. — Сейчас за ним схожу.

Когда я приношу камень, Дина предлагает нарисовать на нем лицо. Она нашла острый похожий на мел камешек.

— Посмотрите, это очень легко, — говорит она и рисует глаза.

Когда Дина заканчивает, у красного камня появляются два маленьких печальных глаза, довольно широкий нос и улыбка до ушей. Чтобы водрузить голову на деревянного человека, мне приходится залезть на плечи Дэвида. Габриэль с Диной подают мне камень. Я кладу его в углубление между плечами человечка. Камень лежит довольно крепко, как яйцо в гнезде.

— Держится! — кричу я и спрыгиваю с плеч Дэвида.

— Это нужно заснять, — говорит Габриэль и достает видеокамеру.

СЦЕНА 2. НА ВЕРШИНЕ ВАЛА. ДЕНЬ. СЛЫШНЫ КРИКИ БЕЛЫХ ПТИЦ.

ДИНА, ЮДИТ, ДЭВИД, (ГАБРИЭЛЬ).

Юдит, Дина и Дэвид, взявшись за руки, стоят вокруг человечка. Их взгляды устремлены на его голову. Камера переходит от лица к лицу и наезжает на красный камень.

Вдруг изображение начинает дрожать. Мы слышим смех Габриэля.

ГАБРИЭЛЬ (за кадром): Вы знаете, кого мне он напоминает? Это же вылитый Бендибол!

Когда мы возвращаемся в лагерь, замечаем, что нас снова навещала свинья. Она потопталась по куче водорослей и погрызла нашу рыбу.

— Прямо посреди белого дня! — возмущается Габриэль. — Должно быть, она совсем отчаялась.

— Ничего, вечером ее поймаем, — говорит Дэвид.

Мы пытаемся выкопать яму-ловушку, но это практически невозможно — земля твердая как камень, а у нас нет ничего острого, чтобы копать. Мы используем плоские камни и куски доски с берега, но все тщетно. Дэвид почти целый час вгрызается острым камнем в затвердевший грунт, но в результате — лишь кучка земли, которая едва заполнит кофейную чашку.

— Проклятье! — со злостью говорит он и отшвыривает инструмент в сторону.

— Может, нам поискать лопаты на ферме? — предлагаю я.

Мы отправляемся на ферму, но решаем не заходить в дом. Держимся от него как можно дальше. То, что происходит там, внутри, — если вообще там что-нибудь происходит, — нас не касается. Это не наше дело. Поэтому мы заходим во двор с другой стороны. Мы идем гуськом через нижнюю часть двора, прямо к красно-белому хлеву. Дэвид идет первым. Вдруг он подает нам знак остановиться.

— В чем дело? — спрашиваю я.

Дэвид замирает. Затем пожимает плечами.

— Мне показалось, что я услышал какой-то звук, — говорит он.

— Из дома? — спрашивает Дина.

Дэвид мотает головой.

— Оттуда, — отвечает Дэвид и показывает на хлев впереди.

— Зайдем и проверим, — говорит Габриэль. На плече у него висит видеокамера.

Дэвид находит здоровенный молоток и вышибает дверь. В нос бьет запах затхлости. Я так отвыкла от запахов, что это меня совершенно огорошивает.

— Чувствуете? — спрашиваю я. — Чем это здесь так воняет?

Мы стоим в дверном проеме и принюхиваемся, как настороженная звериная стая. Я втягиваю ноздрями воздух. Запах меня озадачивает: тяжелый, пряный, кисловатый. Запах старости. Так пахло от бабушки с дедушкой. Хотя здесь есть что-то еще. Нечто более сильное. Этот запах едва не сбивает с ног. «Почти как застарелая моча», — приходит мне в голову, и в памяти всплывает одно воскресенье, когда мне было пять лет и мы с папой ходили на стадион.

Мама осталась у бабушки с дедушкой, потому что утром в понедельник дедушку должны были положить в больницу. Папа во что бы то ни стало хотел посмотреть матч — играли, как я потом поняла, какие-то местные команды. Это было в начале осени. Светило солнце, воздух был совершенно прозрачен. Я чувствовала его свежесть во рту почти как после дедушкиных таблеток от кашля, которыми я лакомилась. Но теперь дедушку должны оперировать. Я не знала, что у него было, но заметила, что мама ходит очень грустная. Мы с папой сидели высоко на трибуне под самой крышей. Я — с колбасой и газировкой, папа — с пивом. Я следила за игрой лишь в самом начале. А потом занялась своими делами. Я ходила туда-сюда по нашему ряду мимо коленей сидевших там людей. По чьим-то коленям я хлопала, чтобы те немного подвинулись. Почти никто этого не замечал, но некоторые бросали на меня сверху вниз торопливый взгляд и улыбались. В перерыве папы спускались пописать, и очередь в мужской туалет была такой же длинной, как у входа на стадион. Папа взял меня с собой. Туалет оказался большой темной комнатой, где папы стоя писали на стены. Перед нами стоял чей-то папа. Наконец подошла наша очередь. Я ждала у папы за спиной, держась за задний карман его брюк. Затем мы вышли на свежий воздух, и я снова могла нормально дышать. Ту вонь внизу, в туалете, я не забуду никогда. Это был самый отвратительный запах в моей жизни!