Свадьба собаки на сене - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Миронина cтр.№ 2

Вот эти самые глаза в первую очередь и сыграли свою роковую роль.

– Я отобью у тебя Марусю! – честно предупредил Петр Никанорович друга.

Петр Никанорович был вообще человеком честным, прямодушным, не терпящим экивоков. Старый верный друг был ему дорог, но глаза цвета летней грозы оказались дороже.

– Попробуй, – флегматично откликнулся друг. – Маруся без пяти минут жена. Моя, моя жена. Прошу это запомнить.

– Отобью. Ты потом не обижайся, – повторил Петр Никанорович и ринулся в бой.

Маруся оглянуться не успела, как полюбила этого огромного и шумного человека. При этом, надо заметить, нрава Маруся была строгого. Видимо, обаяние Петра Никаноровича, его жизнелюбие и честность были очень убедительны.

– Судьба. От судьбы не уйдешь! – твердили все вокруг.

И только Петр Никанорович усмехался:

– Какая там судьба? Обычная человеческая целеустремленность.

Свадьба была такой громкой и пышной, что сотрудникам ресторана «Прага» пришлось дополнительно завезти столовые приборы, скатерти и нанять дополнительно официантов. Платье невеста шила в знаменитом ателье номер пятьдесят. Невиданный тогда французский гипюр и кремовый атлас перемешали, наметали, отстрочили и получили нечто волшебное. Маруся, глядя на себя в зеркало, вспомнила сказку про принцев и принцесс. Впрочем, «принц», Петр Никанорович, был недоволен – к такому великолепию невозможно было подобрать фату и туфли. Но недовольство для него было лишь поводом проявить энергию. Накануне свадьбы жених слетал в командировку на научный симпозиум, который проходил в Праге, и вернулся оттуда с многочисленными положительными отзывами на свой доклад, фатой и туфлями. Гуляли день и ночь напролет, съели килограммы икры и балыка, десятки расстегаев и выпили океан шампанского и массандровских вин. Этакое изобилие было обеспечено тоже женихом. Будучи человеком в годах и безумно влюбленным в свою молодую невесту, Петр Никанорович желал обставить событие как можно достойнее. У него это получилось – в Москве потом еще очень долго вспоминали это торжество.

Через некоторое время семья уже состояла из четырех человек и обживала огромную квартиру в «доме со львами» в районе Ордынки. Дом был построен в том стиле, который потом назвали сталинским ампиром. Здание было величественным – три многоэтажных крыла, три корпуса, соединенные между собой стрельчатыми переходами, словно это был не жилой дом, а замок. Поражали воображение огромные лестничные площадки, овальные окна и балконы, похожие террасы. Знаменитые каменные львы встречали жильцов у ворот – огромный двор был огорожен вычурным чугунным забором.

– Петя, господи, неужели здесь мы будем жить?! – восклицала Маруся.

– И мы, и наши дети! – отвечал Петр Никанорович и жалобно просил: – Муся, в следующий раз роди мальчика. Я ума не приложу, что делать с девицами. С ними на рыбалку не поедешь и футбол не посмотришь.

Маруся ничего не отвечала. Во-первых, пока она вообще рожать не собиралась, а во-вторых, ее муж, как всегда, прибеднялся. Он отлично справлялся с отцовскими обязанностями. Две дочери, получившие незамысловатые прозвища Старшенькая и Младшенькая, усмиряемые няней, пока громко делили большую детскую, а Петр Никанорович, пытался объяснить им, что теперь они самые близкие люди и никого на свете роднее нет и что поэтому нельзя ссориться из-за ленточек, мячиков и пирожных.

– Девоньки, вы даже не представляете, как вы будете любить друг друга в старости. Вы даже не представляете, как вы дороги друг другу будете. Черт с ними, с этими игрушками. Не ссорьтесь!

Маруся однажды это услышала:

– Петя, они тебя не понимают. Они еще маленькие. Им даже в голову не приходит, что когда-нибудь они будут такими, как мы. Не говоря уже о том, чтобы стать старушками.

– Ничего, – упрямо отвечал отец, – пусть усваивают это с малолетства.

Девочки росли, ссорились реже, очень любили отца, чувствуя в нем всепрощающую любовь, и побаивались мать. Маруся воспитывала дочерей и неустанно хлопотала по дому – в помощь ей была предоставлена домработница. Но генеральные уборки Маруся проводила сама, и еще сама штопала белье и шила дочерям платья.

– Муся, все можно достать. И платья, и пальто девочкам, – говорил ей муж.

В те времена «достать» было проще, чем купить. Но Маруся предпочитала одевать детей в оригинальные вещи. Идеальная хозяйка, она еще носилась по городу в поисках люстр, торшеров и приличной мебели – домашний интерьер был предметом особого беспокойства.

– Муся, не волнуйся, все достанем! – опять успокаивал любимую жену Петр Никанорович.

И он не обманывал – интуиция и упорство ученого в нем удивительным образом сочетались с деловой хваткой. Петр Никанорович умудрялся доставать трофейные комоды, лампы и ковры. Ко всему прочему, Петр Никанорович понимал, что годы его не те, чтобы медлить с обустройством жизни. Он добился Маруси, этой красавицы с пепельными волосами и почти фиалковыми глазами. Добился, несмотря на разницу в возрасте. Безумная поздняя страсть не помешала, а может, и помогла, сделать ему еще несколько больших шагов в карьере ученого – он стал академиком, депутатом, вошел в различные влиятельные комиссии и комитеты, но все это время он думал о том, что рано или поздно его любимая семья останется одна, без его поддержки. Будучи одновременно человеком и практичным, и душевным, Петр Никанорович мучился от сознания того, что не в состоянии решить наперед все проблемы, с которыми могут столкнуться его любимые домочадцы, когда его не станет.

– Петя, это похоже на идею фикс. Причем не самую безобидную, – говорила Маруся, когда муж начинал вслух вздыхать по этому поводу.

– У тебя отличное здоровье, слава богу. Вон, скоро девчонок будем замуж выдавать! – добавляла она.

Маруся, успокаивая мужа, несколько торопила события. Старшенькая и Младшенькая еще учились в школе. К страхам мужа Маруся старалась не прислушиваться, а вот дочери ее беспокоили. Между ними была небольшая разница в возрасте – неполные три года. Но эта разница сделала их ярыми соперницами. Впрочем, соперничество наблюдалось и в раннем возрасте, но тогда все выглядело вполне невинно. Разве что кукол друг от друга прятали или рев из-за заколки красивой поднимали. Сейчас все обстояло серьезнее. Обе дочери походили на Марусю, но ее красота меж девочек распределилась как-то странно. Старшенькая была почти некрасивой, но с фиалковыми глазами, а Младшенькая – красавицей, на лице которой сияли все те же фиалковые глаза. Маруся Старшенькую опекала и пыталась как-то подбодрить, пока, к своему удивлению, не заметила, что мальчики стараются дружить с некрасивой, со старшей. В то время как младшая пребывает либо в гордом одиночестве, либо в компании подружек из числа тех, кто, не пользуясь успехом у мальчиков, сбивается в злые стайки.

– Петя, ты о глупостях не думай, давай решать, как наших дочерей подружить, – как-то сказала Маруся, еле сдерживая слезы. Сестры ссорились почти ежедневно, находя пустяковые причины. Но в тот день Маруся имела глупость купить туфли разного цвета. «А как я должна была поступить? Если бы туфли были одинаковые – воплей было бы еще больше. А теперь младшая обижается, что у нее не красные, а синие!»