Стеклянные тела - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Аксл Сунд cтр.№ 45

– Как продвигается работа? – поинтересовался Исаак, когда они снова сели в машину.

– Мой начальник идиот.

Биллинг мог бы и позвонить, подумал Хуртиг; он прочитал, что погибшего мальчика звали Давид Литманен и что он жил в Блакеберге. К сожалению, техническое исследование не дало ничего нового, как и беседы с близкими. Шеф заканчивал послание словами: «Надеюсь, ты хорошо проводишь время».

Когда Исаак завел машину и они начали выезжать с заправки, Хуртиг решил рассказать, в чем признался Пол накануне вечером.

– Вчера Пол рассказал мне, что Хольгер – биологический отец Ваньи, – сообщил он.

Ответом было резкое торможение, и ноутбук соскользнул с колен Хуртига на пол.

Исаак обернулся и посмотрел на приятеля.

– Повтори-ка?

Хуртиг повторил только что сказанное и подобрал компьютер.

Исаак отвернулся, посмотрел в окно, отпустил сцепление и повел машину к шоссе.

– Жалко Ванью, – констатировал он.

– Да, – печально согласился Хуртиг.

Когда они выехали на E-6 и Исаак выжал из двигателя «Волги» чуть больше законных ста двадцати, пришло второе письмо. Эмилия Свенссон, судебный техник, работавшая с кассетами, желала, чтобы Хуртиг перезвонил как можно скорее, и он тут же набрал ее номер.

– Я разговаривала с Олундом, – сказала она, как только поняла, что звонит Хуртиг. – И осмотрела «стеганые» конверты с пристрастием. На них следы фентанила. Может, более известного как «Drop Dead» или «China White».

– Иными словами, героин?

– Очень близко к тому. В сто раз сильнее морфина, применяется как болеутоляющее, например, при раке.

Далее, Эмилия Свенссон нашла в компьютере Марии Альвенгрен плейлист, в котором был Голод.

– Ту же музыку девочка слушала, когда выбросилась с балкона, – сказала она.

Так-так, подумал Хуртиг. Вот и первое доказательство, подтверждающее слухи и рассказ Ваньи.

Эмилия сделала подборку песен с пятнадцати принадлежавших самоубийцам кассет, так что в эту минуту в полицейском управлении лежал диск с пятнадцатью композициями, представлявший, по ее словам, совершенно жуткий музыкальный альбом.

– Длительность каждой композиции соответствует дате рождения жертвы, – сказала Эмилия и закончила разговор.

Эдит вела машину до самого Стокгольма.

Природа в Сконе и Халланде прогоняла клаустрофобию. Вчерашний туман исчез, глазу было просторно, на западе голубой полосой виднелось море.

Швеция – страна, запертая в своих границах. Ванью занимало, как влияют на людей детство и юность, проведенные в местности вроде Смоланда, среди лесов. Почти два часа, до самого Йёнчёпинга, земля была заштрихована тенями.

Пол спал на переднем сиденье и проснулся, только когда они остановились заправить машину и купить кофе. Ванья понимала, что он мается похмельем. Вчера он уснул на берегу, и сейчас ему стыдно, что он так нагрузился. И он, и Эдит все еще верили, что Ванья была у приятеля в Энгельхольме, и не знали, что она разговаривала с Йенсом Хуртигом.

Она сидела сзади, смотрела, как Смоланд переходит в Эстергётланд, и думала о Симоне и проведенной с ним ночи. Сначала концерт Голода, потом вечеринка и наконец они спустились на пляж. Было хорошо. Ну и хватит.

К тому же Симон знает, что она ждет кассету, которая поможет ей решиться. Однако после разговора с Хуртигом Ванья уже не была так уверена, что она захочет решиться.

Мария решилась, но что она, в сущности, сделала? Ее боль исчезла в тот момент, когда она прыгнула с балкона. Но сейчас эту боль испытывают другие.

Мама Марии.

Ванья.

Ванья поняла, что сумма страданий – величина постоянная. Что боль – это энергия, которая не может быть уничтожена. Человек может умереть, но не может исчезнуть бесследно.

Страданию суждено пережить тело.

Есть много способов покончить с собой, думала она. Один из них – жить дальше.

Ванья видела, что Эдит поглядывает на нее в зеркало заднего вида, но когда они встречались взглядами, Ванья отводила глаза.

Когда они вернулись в Стокгольм, Ванья решила нарушить данное Марии обещание.

Она не покончит с собой, потому что это не имеет никакого смысла.

Но Ванья не знала, останется ли она так же тверда в своем решении, когда придет кассета от Голода и она послушает запись.

Послушает композицию продолжительностью в двенадцать минут двенадцать секунд. Как двенадцатое декабря – день ее рождения.

Когда машина остановилась, Ванья сказала, что хочет съездить в «Лилию». Но вместо того чтобы спуститься в метро, она достала телефон и набрала номер, который дал ей Симон.

Лучше всего будет, если она увидит его уже сегодня вечером.

Героин и алкоголь – коварная комбинация. Нейромедиатор ГАМК выводится из игры, и тормозной эффект может оказаться столь мощным, что человек впадает в кому или просто-напросто перестает дышать.

Симон считал, что под кайфом риск умереть возрастает, поэтому старался сдерживать своих демонов. Худшим из них было чувство нереальности происходящего. Это как действовать во сне; когда он мыслями возвращался к поездке в Сконе, ему казалось, что они совершили перемещение по временной оси, из одного времени года в другое в параллельном мире. И что поездка заняла несколько недель.

Симон сидел на пороге спальни, привалившись к дверному косяку. Поднялся, направился в гостиную.

От героина и водки ноги шли, словно по росистой траве, и Симон наслаждался каждым шагом, идя через прихожую и приближаясь к дивану.

Он точно помнил, что стеклянный столик разбился во время какой-то вечеринки.

«Почему на столике нет трещин?» – подумал он, взял бас-гитару, лежавшую рядом в кресле, и изо всех сил ударил ею по стеклянной столешнице.

Дождь осколков посыпался на ковер.

Вот теперь воспоминание пришло в соответствие с действительностью.

Когда зазвонил телефон, он был спокоен. Это Ванья, девочка из вчера; и он ответил.

Дорога до Стокгольма заняла чуть больше четырех часов – значит, они ехали со средней скоростью чуть меньше ста сорока в час. Скорость была выше, когда машину вел Исаак, и ниже – на последнем отрезке пути, когда за рулем сидел Хуртиг. Они припарковались возле полицейского управления, Исаак сказал, что ему надо немного вздремнуть, прежде чем ехать домой, улегся на заднем сиденье «Волги» и натянул на себя плед.

Хуртиг подумал, что Исаак сейчас похож на маленького мальчика.