Егерь. Последний билет в рай. Котенок - читать онлайн книгу. Автор: Александр Быченин cтр.№ 23

По части чудищ морских информации не было, но мы по этому поводу не расстраивались – вот развернем основной комплекс, тогда и будем думать о подводных станциях. На практике нас больше интересовала опасность с воздуха, однако хищных летунов, опасных для человека, в ближайших окрестностях не обнаружилось. Так что через пять суток после приземления модуля мы коллегиальным решением рекомендовали командованию разворачивать спускаемую часть «Да Винчи» прямо здесь, на месте первой высадки. Удобнее посадочную площадку найти вряд ли удастся, а тут и море всего в сотне километров, и разнообразные ландшафты с соответствующими биоценозами под боком.

И вот вчера наконец свершилось. Зрелище было грандиозное, доложу я вам, особенно если наблюдать за посадкой километровой громадины с минимального удаления. Представляю, каково было навигаторам задать оптимальный угол входа в атмосферу – малейшая ошибка, и весь этот колосс развалится на куски от перегрузок или просто сгорит в стратосфере. Но они справились, о чем недвусмысленно говорил ослепительно-яркий шар, с ревом пересекающий небосвод. Где-то на трех тысячах на полную мощность заработали тормозные дюзы, и уже на тысяче спускаемый комплекс замедлился до черепашьей скорости и стабилизировался в пространстве, задрав в небо острый шпиль, венчавший пузатую чешуйчатую «шишку» корпуса. Далее в дело вступили антигравы – предельно мощные, но одноразовые. Последнюю пару сотен метров комплекс сбрасывал минут десять и, наконец, с глухим ударом, сотрясшим саму землю, утвердился посреди обширной полянки, аккурат между рощей и скальной грядой. Наш модуль остался чуть в стороне, в какой-то паре километров. Затем «шишка» комплекса разошлась на апельсиновые дольки и раскрылась наподобие ромашки шестью лепестками-модулями, явив взору сердцевину корабля – полусферу радиусом триста метров. «Лепестки» легли на землю и ощетинились штангами энерговодов, между которыми засияло силовое поле: периметр никто не отменял, хотя модули представляли собой отлично защищенные корпуса с разнообразными помещениями, в основном техническими. Жилые отсеки располагались непосредственно в сердцевине: палубы с первой по девятую. Еще две остались на космическом модуле, который теперь превратился в орбитальную станцию, служившую грузовым терминалом и базой для внутрисистемных кораблей. Промежутки, ограниченные с двух сторон «лепестками» и с третьей силовой завесой, должны были стать этакими внутренними двориками, где и технику можно поставить, и заняться делами в относительной безопасности, вплоть до огородничества. И ничего смешного, целый научный отдел предполагалось задействовать в исследованиях, посвященных ассимиляции земных видов в местный биоценоз, так что делянок им понадобится много. В общем, после приземления спускаемый комплекс трансформировался в укрепленный со всех сторон футуристического вида городок с двумя тысячами обитателей на борту. Для такой громады даже мало, но поскольку роботизировано на борту все и вся, можно было обойтись и таким экипажем.

Мы с Петровичем как раз бездельничали (дежурил капитан Иванов), поэтому нам удалось рассмотреть процесс приземления базы во всех подробностях. Надо сказать, редкое по своей величественности зрелище. К тому же первое в своем роде за последние сто с лишним лет, эксклюзив. Я стоял на откинутой аппарели транспортного отсека, дабы в случае чего нырнуть под защиту внешней обшивки модуля, а питомец отирался рядом. К счастью, обошлось без происшествий, отделались легким испугом и моральными издержками – громада комплекса порядочно давила на психику. Ближайший «лепесток» расположился как раз в километре от нас, и даже с такого расстояния поражал монументальностью – как-никак полноценный корпус о пяти этажах, то есть метров двадцать в высоту и не менее пятидесяти в самой узкой части. Силовая стена тоже производила впечатление – не то что наш жалкий двухметровый «Заборчик», она достигала высоты основного корпуса. Реактор на базе хоть и устаревший, но мощный, с таким даже полноценный силовой купол можно держать в пассивном режиме не менее суток, что уж говорить об обычном периметре… А жилая сердцевина не уступала иному небоскребу, типичному для мегаполисов Внутренних систем, разве что те обычно представляли собой скучные кубы или параллелепипеды, а тут этакий креатив – полусфера. Впрочем, это нам она казалась гладкой и ровной, в действительности же ее поверхность была усыпана всяческими выростами и углублениями, начиная со шлюзов атмосферной техники и выдвижных орудийных башен и заканчивая балкончиками и блоками антенн и датчиков сканирующей аппаратуры. Поляризационное покрытие превращало комплекс в угольно-черный замок какого-нибудь Властелина Тьмы из вездесущего фэнтези, но это тоже вид издали. На самом деле оно сродни «хамелеонам» наших скафандров, но попроще. Назначение покрытия сугубо утилитарное: отвод излишнего тепла на одних участках и аккумулирование энергии на других – поляризационный слой служил еще и солнечной батареей, снимая часть нагрузки с реактора. Днем и особенно в ясную погоду его мощности хватало для поддержания периметра.

Гул после посадки миллионотонного колосса давно затих, даже мелкие насекомые активизировались, хотя более осторожные теплокровные обитатели окрестностей все еще прятались, предпочитая переждать неведомую опасность в защищенном месте. Мы с Петровичем все так же пялились на комплекс, хотя смотреть еще было особо не на что – громада пока что оставалась безжизненна. Ничего удивительного, сейчас на борту царил кавардак: носились по палубам ремонтные бригады, направляемые операторами из рубки, люди в пассажирских отсеках выбирались из противоперегрузочных коконов, оживала техника. Ближайшие два-три часа уйдут на анализ обстановки и ликвидацию мелких повреждений: как бы ни осторожничали навигаторы, при посадке такой махины аварии разной степени тяжести неизбежны, особенно с учетом размеров инфраструктуры. Потом жизнь наладится, люди разойдутся по рабочим местам, дежурные смены займутся расконсервацией транспорта, наблюдательных и защитных систем, а коллеги-Охотники приступят к непосредственным обязанностям: на них, как обычно, патрулирование окрестностей и охрана объекта от внешних посягательств. Хоть и некому посягать на такую громадину в ближайшей округе, но порядок есть порядок. Еще через пару суток режим установится окончательно и начнется основная работа, ради которой мы и прибыли на планету: комплекс выпустит рой автоматических спускаемых модулей типа нашей «тройки», которые разлетятся практически по всей планете, затем несколько дней уйдет на анализ обстановки, и подойдет очередь ученых и Охотников. Малые исследовательские группы в составе десятка яйцеголовых и такого же количества охраны расселятся в самых перспективных местах и будут работать полуавтономно. Телепорты установить в маленьких скорлупках проблематично с точки зрения энергообеспечения, так что связь с базой будет осуществляться авиацией. И вот на этом этапе можно ожидать любых неприятных сюрпризов. Как показывает опыт, сын ошибок трудных, именно в этот период происходит подавляющее большинство производственных несчастных случаев и девяносто процентов смертей, связанных с нападением агрессивных форм жизни. Оставшиеся десять покрывают вероятность подхватить какую-нибудь экзотическую заразу, с которой не справится универсальный антидот.

С морскими биологами и прочими водоплавающими проще – они практически всегда сидят под куполами или проводят время в пузырях субмарин, да и индивидуальные скафандры мало уступают броне профессиональных абордажников из экипажного состава космофлота. Ее разве что особо навороченная псевдоакула повредить сможет, хотя вряд ли прокусит – переломы, сдавливания и прочие повреждения, как от тяжелых тупых предметов, будут иметь место. Впрочем, такие повреждения не менее смертоносны, так что сбрасывать со счетов морских хищников себе дороже. Одно радует: за работу в таких условиях отвечает другое подразделение – специально подготовленные боевые пловцы. Таких в составе экспедиции чуть ли не рота, и они подчинены комбату Охотников. Работа специфическая, требующая отличной физической и моральной подготовки. Я бы, например, не смог месяцами торчать под водой да еще при каждом выходе давиться физраствором для заполнения легких, а потом блевать отвратной соленой фигней. Хотя тут я несколько преувеличил, на такие ухищрения идти приходится лишь на глубоководных базах, на мелководье проще. На глубинах до ста метров с декомпрессией справлялись более мягкими методами, и отказываться от газового дыхания не приходилось.