Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Кловер cтр.№ 107

Другим лицом оппозиционного национализма стал остаток партии национал-большевиков под руководством Эдуарда Лимонова, который после ухода Дугина из НБП превратился из политического озорника 1990-х в законченного революционера. В 2001 году он угодил в тюрьму за подготовку терактов в Казахстане, где он хотел создать «вторую Россию» из этнических русских на севере республики. После его выхода из тюрьмы НБП вела себя как крайняя, хотя и не слишком эффективная оппозиция режиму. На некоторое время Лимоновым даже заинтересовались западные СМИ, когда он вместе с чемпионом мира по шахматам Гарри Каспаровым сформировал в середине 2000-х оппозиционное движение, которое превратилось в довольно странный гибрид, сочетающий хипстерский либерализм с жесткой субкультурой скинхедов. Несколько лет спустя этот странный синтез станет определяющим трендом оппозиционного движения среднего класса, которое выплеснется на улицы Москвы зимой 2011 года.

На парламентском уровне новыми настроениями успешно воспользовался лидер «Родины» Дмитрий Рогозин, который тоже смещался в оппозицию к Кремлю. «Родина» прокрутила ряд рекламных роликов, высмеивающих плохой русский язык иммигрантов и их «отсталость», и пообещала очистить улицы. Вскоре из «Родины» вычистили самого Рогозина, а там и партию распустили. Рогозина отправили в почетную ссылку представителем России при НАТО; он вернулся в 2011 году, когда начались масштабные протесты против режима Путина, и получил должность вице-премьера.

Видя, что оппозиция сосредоточила в своих руках мощь русского национализма, Кремль под чутким руководством Суркова попытался контролировать и присвоить эту силу. Как ответил мне Белов на просьбу прокомментировать рост национализма в 2010 году, к любой независимой политической организации применяется принцип: «Если ее не удается уничтожить, надо ее возглавить. А национализм не уничтожить». С этого момента государство применяло все усилия, чтобы возглавить национализм. Появился термин «управляемый национализм», и на протяжении примерно пяти лет, с 2005 по гою год, велась работа по рекрутированию, кооптации и другим способам вовлечения националистических лидеров в орбиту Кремля. В итоге это приведет к катастрофическому парадоксу, увековечившему самонадеянность кремлевских политтехнологов: они добились того, что пытались предотвратить, – породили стремительно расширяющуюся националистическую оппозицию, которая взяла истеблишмент в заложники.

В этом усилии обеспечить Кремлю поддержку подпольных националистских движений и скинхедов Евразийский союз молодежи сыграл ключевую, но краткую роль – это была политическая манипуляция, которая пошла катастрофически «не так».

С 1920-х годов евразийство представляло собой попытку снять проблему национализма и подняться до наднационального уровня, до уровня империи и континента. После теракта 11 сентября 2001 года возросла популярность гипотезы «столкновения цивилизаций» Сэмюэля Хантингтона, и это помогло российской элите привыкнуть к подобным терминам и проглотить наживку: дескать, уличные проявления расизма и ультранационализма недовольной русской молодежи вполне могут раствориться в патриотическом энтузиазме, «цивилизационной» идентичности и легко управляемом цивильном антизападничестве.

Кремль, вполне вероятно, думал, что такое движение, как партия Дугина, со всеми атрибутами националистических уличных банд, но без этнического расизма, сможет перевести эту сугубо теоретическую задачу в практическое русло, сплотить группы скинхедов на улицах Москвы и превратить их в прокремлевскую силу. Иными словами, в евразийстве власть видела возможность перехватить мобилизационный потенциал национализма, не возбудив при этом этнической розни и сепаратизма. Такова была цель первого крупного проекта, осуществленного движением в 2005 году, – «Русского марша». Националистам, этой растущей политической силе, была предложена «мускулистая» версия евразийства и надэтнической русской цивилизации как альтернатива этническому расизму. 4 ноября, в годовщину изгнания польского войска из Москвы в 1612 году, Евразийский молодежный союз получил разрешение провести многолюдный марш буквально в нескольких шагах от Кремля, на Славянской площади. Не место, по словам Зарифуллина, а «чистое золото»: его выбрали так, чтобы привлечь другие, более многочисленные группы националистов и провести общую демонстрацию. Александру Белову-Поткину, бородатому старейшине скинхедов, предложили привести на мероприятие его Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ). Решение позвать Белова до сих пор вызывает споры, но ведь цель марша в том и состояла, чтобы кооптировать скинхедов. К тому же пополнение своих рядов ДПНИ давало Евразийскому молодежному союзу шанс состязаться с более многочисленными и лучше финансируемыми движениями. «Мы могли вполне нормально пройти и без Белова. Но тогда нас было бы 500, а не 10 000 человек», – говорил Зарифуллин.

Но в день марша стало ясно, какую цену придется заплатить за сотрудничество с неуправляемыми бандами скинхедов. Последователи Белова и поклонники Гитлера не следовали согласованному сценарию, они собирались вокруг телекамер и, ликуя, выбрасывали вверх руку, вопили: «Зиг хайль». Прямо перед подиумом, на котором Зарифуллин рассуждал о пагубном влиянии этнического национализма и общей судьбе евразийских народов, группа скинхедов развернула баннер «Русское движение». Дмитрий Демушкин запасся флагом со славянской свастикой-коловратом. Закончив выступление, Зарифуллин вынужден был передать микрофон Белову – тот уложился в пять минут. Хотя мероприятие считалось прокремлевским, Белов надел оранжевую рубашку. Фотографии вскинутых к голубому небу рук и красных флагов с запрещенной символикой на любой вкус обошли все новостные агентства, и несколько дней спустя Зарифуллину и Коровину пришлось на совместной пресс-конференции отречься от этого мероприятия. Коровин свалил вину на конкурентов в Кремле, которые хотели провалить их проект, Зарифуллин задним числом спорил с ним. В интервью 2013 года на вопрос об этом эпизоде он ответил, что незадавшийся марш был осознанной попыткой кооптировать уличные националистические элементы в евразийство. «Чистой воды волюнтаризм Дугина, – сказал Зарифуллин о попытке присоединить ДПНИ. – Мы с легкостью могли не пускать его [Белова], но дело было не в том».

Сурков допустил серьезный промах, он недооценил национализм, видя в нем всего лишь очередное картонное политическое движение, которое можно по-умному нашпиговать несколькими лозунгами и превратить в кремлевский клон, как всех прочих. Однако «управляемый национализм» – это оксюморон. «Русский марш» выпустил монстра на волю, и назад его уже не загнать. Ныне оппозиционные националисты вспоминают то решение Кремля как момент, когда перед ними отворились двери. «С тех пор национализм стал реальным явлением российской политики», – признает Зарифуллин. Сурков, по его словам, после марша «впал в транс»: «Сурков разочаровался в евразийстве, потому что ему требовалось контролировать улицу, а улицу захватили националисты».

Дугин безоговорочно порвал с радикальными националистами: с того момента евразийство было уже не «националистическим» проектом, а скорее официальной идеологией. Представители евразийства, те же Зарифуллин и Коровин и сам Дугин, не могли больше рядиться в популистские одежки, как прежде, зато они получали осмотрительное поощрение государевых людей. «У Дугина был выбор – либо с националистами, либо с режимом. А национализм – это улица. Так нам и режиму пришлось обходиться без улицы», – подытоживает Зарифуллин.