Самый безумный из маршрутов - читать онлайн книгу. Автор: Аспен Матис cтр.№ 30

При приближении вновь создается впечатление, что это автомобильная фара, но если прийти на место, из которого, как кажется, исходит свет, они исчезает. Огни могут появиться в любое время ночи, могут возникать несколько ночей подряд или не появляться несколько недель. В движении огней нет порядка; он движутся то в одну, то в другую сторону, как птицы или животные или как люди, совершающие неспешную пробежку.

Вспышки на горах породили легенды. Говорили, что они приводят к золоту. Беспокойные огни сначала заметили местные индейцы; они верили, что это был «свет призрака – духа умершего вождя». Призрачный свет может появляться в виде перемещающегося оранжевого шара с исходящим из центра лучом или как хорошо отражающие свет сферические металлические тела. Как пятна оранжевого, красного, зеленого, белого света. Как огромные голубые звезды, зависшие в кустах. Как движущаяся искра. Как поток искр. Огни были знакомы также контрабандистам и золотоискателям этих мест: «странный свет, который время от времени появляется в далекой долине Южной Калифорнии… необычный свет». Каждая культура, становившаяся свидетелем появления огней, придумывала мифы для их объяснения.

«Журнал Американского общества психических исследований» в феврале 1940 года написал: «Известно, что Малакия (гора Орифламм) когда-то служила убежищем для контрабандистов, перевозивших китайцев (из Мексики) и, как предполагается, являлась местом различных актов насилия». Как будто насилие может вырабатывать свет.

После насилия наступает спокойствие – затишье после новых потерь. Радостная людская болтовня стихает, синева неба мрачнеет; нельзя отрицать ощущение ужаса и неизбежности, кажется, что жизнь обесценивается.

Изнасилование потрясло меня, как электрический удар, и оставило боль. Все мужчины после этого стали на три оттенка темнее. Мелкие проблемы стали изнурительными, все хорошие начинания казались пустыми. Рана, омываемая жаром крови, пульсировала, была единственным чувствительным местом. Меня поглотила глухая тьма, следующая за потерей, я растворялась в ней. Я могла бы прожить так всю жизнь.

Однако внутри звучала непонятная тонкая струна. Полная тьма, которая наступает после утраты, не статична; она заряжена энергией неизбежного изменения. Раненая, я осталась перед выбором: сдаться и остаться в темноте или бороться, чтобы измениться. Эти пути определены. Я должна была сделать выбор.

Утрата является потрясающим катализатором трансформации. Я смотрела на эту горную долину, населенную призраками бессмысленных убийств; она стала казаться темнее; она впитала в себя немыслимое насилие и испускала пугающий свет. Изнасилование стало для меня катализатором. Изнасилование стало причиной избавиться от оцепенения – толкало меня к смелому и большому изменению. Я выбрала борьбу, чтобы найти выход и обрести свою силу и красоту.

Я искала путь к свету.

Нет научного объяснения ночному свечению на горе Орифламм, но есть люди, которые хотят докопаться до истинной причины. Общий термин, описывающий феномен ночных горных огней, – «земные огни». Сотрудники Международного совета по земным огням ищут объяснение этому явлению. Это нетрадиционная наука. Они отправляются на место явлений с фотокамерами и магнитными детекторами, проводят там недели. У них до сих пор нет ответа.

Есть в мире вещи, которых я не знаю, не понимаю и не могу увидеть. Я давно с этим смирилась. Но здесь было нечто, что, когда я вспомнила, оказалось вовсе не тем, чем я это посчитала, – сухая гора, порождающая свет, – и я никогда бы об этом не узнала.

Мысль о том, что свет, необъяснимо возникающий из ничего, была захватывающей, это меня потрясло. Плоская высохшая гора могла сама порождать свет, никто в целом мире не знал – почему. И если это было возможно, то, конечно же, могли также существовать и другие, казавшиеся невозможными, вещи. Поэтому все – самое великое и ужасное – представлялось мне теперь возможным.

Мне стало интересно, что еще было такого в мире, чего я не видела через линзы своих очков. Я размышляла о предназначении несуществующей дороги в пустыне, по которой я продолжала идти. Какие еще чудеса я не могла правильно объяснить? Я чувствовала себя так, словно потеряла что-то, чего у меня не было.

Существовали, должны были существовать тысячи вещей, о которых я даже не знала.

Теперь я хотела остановиться. Я хотела сделать привал, наблюдать танец странных огней и удивляться.

Этот свет видят не все. Людям свойственно не видеть то, чего они не ищут. Правда в том, что невидимым остается то, чего не ищешь.

Это была самая темная ночь в моей жизни, и я ничего не видела.

Когда я напилась воды с книжной полки, мой мозг снова включился, как электричество после грозы. Черные ямы, которые я видела раньше, поглотило светло-синее небо. Я сидела в обволакивающем дневном свете. Я посмотрела на свое тело, пыльное от сухой земли. Я не знала, провела ли я ночь, лежа на земле; или темнота, которую я приняла за ночь, была лишь в моем воображении, затуманенном и не способном различать цвет от жажды. Сердце выпрыгивало из груди. Я не представляла, сколько времени здесь пролежала. Может быть, в реальности это было дневное время. Ветер и солнечный свет иссушили влагу на моей верхней губе; по низкому солнцу на востоке я определила, что было новое раннее утро. Я чуть не рассталась с жизнью из-за своей безалаберности.

Мне очень повезло, что я выжила, однако сейчас я чувствовала лишь расслабляющую нарастающую сонливость. Я могла думать только о покое. Слово смерть ничего не значило. Я не испытывала ни страха, ни благодарности. Я представила, как мое тело требовало бы воды, если бы не книжная полка, которую я нашла здесь. В двадцати футах от дороги, которой, кажется, никто не пользовался. Я бы просто легла отдохнуть в мягкую пыльную кровать в пустыне на тропе. Так бы и было.

Я ушла от парней в уверенности, что одиночество – это самое безопасное. Я предпочитала быть в одиночестве – другие меня не занимали. Я доказывала, что моя мать была совершенно не права – я могла о себе позаботиться. Это было правдой. Но правдой было и то, что, если бы я оставалась с Ледяной Шапкой, он бы мне помог. Мое упрямое одиночество почти погубило меня. Но если я собиралась ни от кого не зависеть, мне нужно было идти дальше и стать той, которая способна сама заботиться о себе. Вселенная не сделает это за меня.

Я посмотрела на запыленные пластиковые галлонные емкости из-под молока, заполненные водой. Я представила, как мама в это воскресное утро бегает от стола к раковине, к посудомоечной машине, готовит еду, кормит и быстро прибирается. Организованно, но спокойно, передвигается по старому дому вечером, переходя от кухонного телефона к телефону в спальне, ожидая, что я ей позвоню и сообщу, что я спокойно собираюсь спать.