Самый безумный из маршрутов - читать онлайн книгу. Автор: Аспен Матис cтр.№ 18

В этой горной пустыне с путешественниками может произойти много ужасного. Я вспомнила кое-что неприятное о горячих источниках недалеко отсюда, о них я читала: горячие ямы с блестящей черной водой – дно в них илистое и настолько мягкое, что ноги скользят. Дно мягкое от гладких водорослей. Они покрывают камни, и усталые путники поскальзываются на камнях, поднимая облако осадочной породы, чистая черная вода в яме становится мутной. В этих горячих источниках обитает Naegleria fowleri, амеба, которая проникает в центральную нервную систему человека через нос, пробирается по нервным волокнам до основания черепа и попадает в мозг. С помощью «уникального отсасывающего аппарата» она поедает клетки мозга. Такие заболевания не часты, но почти всегда заканчиваются смертью; 98 процентов инфицированных умирают за полмесяца. У двух процентов, переживших невидимое нападение, повреждается мозг и вся нервная система. Их вкусовые рецепторы мутируют, и пища приобретает отталкивающий запах. Их рвет, у них кружится голова от запаха печеного хлеба или жареного бекона – любого запаха. Они становятся неуверенными, у них появляются галлюцинации и частые приступы. Их тела продолжают жить бесконтрольно. Таким образом, прогноз неутешительный. И нет средства для лечения. N. fowleri обнаруживается после вскрытия. Вакцины не существует.

Изнасилование лишило меня контроля над телом, но, по крайней мере, его можно пережить. Оставались и другие опасности, которых не так уж просто было избежать.

Болезнь Лайма, заражение через воду, обезвоживание. Это обычные угрозы. Постоянную опасность представляет Giardia, микроскопический паразит, который плавает в воде, загрязненной коровьими лепешками или крысиным пометом – или экскрементами любых других животных. Туристам приходится пить воду из ручьев, горных озер и родников; фактически у них нет выбора, однако источники воды, загрязненные Giardia, могут вызывать у путешественников кишечные заболевания – желудочные колики, тошноту, изнуряющее обезвоживание с головокружением, что выводит путников из строя. Лечение от Giardia предусматривает применение антибиотиков, которые можно найти только в городах – поэтому каким-то образом заболевшему необходимо попасть в город.

На Тропе Тихоокеанского хребта мне будут встречаться только маленькие горные поселения, где я смогу принимать душ и мыться примерно раз в неделю. Я буду идти и потеть; я буду вонять. Рюкзак впитает в себя пот со спины и будет пахнуть хуже спортивной сумки. Моя коричневая синтетическая футболка выцветет, покроется соленой коркой, а подмышки станут черными. Я буду нести на себе бактерии. Целое сообщество независимых болезней, путешествующих на мне автостопом. Любой может справиться с этим, если вести себя правильно. Я молилась частицам кружащейся пыли, первой яркой звезде, которую увидела в эту ночь в пустыне: не надо никакой атаксии, никаких бактерий, которые поедают мозг и клетки тела. Я молилась: веди себя правильно. Веди себя правильно.

Однако когда я смотрела на пустынную пыльную дорогу, греющиеся на солнце змеи и бактерии не казались мне опасными. По прошествии времени странно думать о том, что наибольшую опасность таили самые обычные вещи, и как легко было погибнуть. Лишь около пятисот человек приезжают каждую весну на маршрут и отправляются в путь от Мексики до Канады, и менее половины из них – немногим более двухсот – проходят по всей тропе. За всю историю планеты было меньше людей, прошедших всю Тропу Тихоокеанского хребта от Мексики до Канады, чем тех, кто взобрался на вершину Эвереста. И каждый год, без исключения, несколько путников погибают.

Три часа я шла быстро без остановки. Сама по себе ходьба оказалась поразительно легкой; дорога плавно спускалась и поднималась, ровная пыльная тропа шла через поля хрупкой травы, колючих кустарников и серых кактусов. Одиночные голубые горы были бледными, почти призрачными на фоне неба в западной части горизонта.

В какой-то момент тропа стала зеленой. Сухая трава и восковые растения исчезли. Надо мной колыхался навес из деревьев, я слышала звук струящейся воды и увидела человека – мужчину. В первом порыве я хотела свернуть с пути, беззвучно и незаметно обойти его. Но затем я подумала, что это было неразумно. Абсолютно неоправданно. Большинство людей, которые пытаются пройти всю ТТХ, – мужчины. Это было еще одной угрозой, которую я не могла игнорировать и о которой в действительности всегда знала. Я должна была поверить, что этот мужчина не причинит мне вреда. Это то, на что я решилась пойти. Если бы мужчины представляли самую большую опасность на маршруте, я бы вскоре была мертва, как высохшее на солнце дерево.

Мужчина стоял, прислонившись к большому белому камню, и пил воду из «Налджин», а не из «Гейторейд», которая была легче. Я была обескуражена, увидев, насколько большим был его рюкзак. Мой был маленьким, словно школьный ранец девочки. Глядя на огромную разницу в размере, я стала сомневаться в достаточности своего груза; я во всем сомневалась.

Мужчина кивнул мне.

Я остановилась. На вид ему было лет 25, он был очень высоким и плотным, а его рюкзак выглядел как второе его тело.

«Вы „дальноход“?» – спросила я. Я хотела, чтобы он рассказал мне о всех вещах, которые нес. На самом деле я хотела подтверждения от попутчика, что я несу нужные вещи и что я смогу пройти маршрут. В той комнате мотеля с отцом я больше внимания уделяла составлению плейлиста, чем вещам, которые должна была упаковать, чтобы выжить. И теперь, когда я стояла посреди пустыни в начале маршрута перед мужчиной с огромным рюкзаком, мое чрезмерное внимание к музыке отца показалось мне заблуждением. Может быть, мне нужно было захватить побольше вещей.

Мужчина, прищурив глаза, посмотрел на меня: «Привет. Левое Поле».

Я почти сразу сообразила, что он назвал мне свое прозвище. «Вы – Левое Поле? – спросила я, также прищурив глаза. Даже в тени свет был чрезвычайно ярким. Откуда такое прозвище?»

«От А.Т., потому что я здесь случайно. И иногда сворачиваю на левое поле, поэтому…»

Значит, он уже прошел по Аппалачской тропе. Он, вероятно, знал, что делает.

«Когда вы закончите свой путь?» – спросил он.

«Что?»

«Когда вы планируете завершить маршрут?»

Я нашла такой вопрос странным, ведь я действительно не знала, когда. «О-о. В конце августа. Примерно в это время. Занятия в колледже начинаются в конце августа, и мне надо управиться к этому времени».

Чтобы действительно успеть к концу августа, мне придется ежедневно покрывать в среднем двадцать с лишним миль и не делать передышку ни на один день. Я на самом деле верила, что завершу поход в конце августа, но я лгала себе. Я была ненормальной. Правда заключалась в том, что я не знала. Тогда я не думала о жизни после похода; жизнь после похода казалась больше желанием, чем планом.

«Тогда мы не увидимся, – сказал он. – Я не закончу раньше октября, наверное».