Ф - читать онлайн книгу. Автор: Даниэль Кельман cтр.№ 36

– Купи участок сама, что тебе мешает? Денег у тебя благодаря этой передаче достаточно.

– Но это было бы хорошим вложением.

– Да с какой стати? Ты же говоришь, на нем даже строить ничего нельзя!

– Ты что, хочешь лишить меня вида из окна? Что ты собрался строить?

– Ничего я не собираюсь строить! Я и участок покупать не собирался!

– Не смей на меня кричать! Если мать тебя просит…

Я кладу трубку. Проходит пара секунд, снова звонок. Не отвечаю. Поглядев на телефон и какое-то время подумав, тру глаза, перезваниваю.

– Ты бросил трубку! – говорит она. – Не вздумай врать, меня не проведешь!

– Я и не думал врать.

– Ни за что не поверю!

– Ах вот как.

– Никогда больше не смей этого делать!

– Что хочу, то и делаю. Я взрослый человек.

Она насмешливо хмыкает. Дрожащей рукой нажимаю «отбой».

Жду, но мать больше не перезванивает. Выключаю телефон, чтобы перестраховаться. Вдруг с изумлением припоминаю, что недавно Сибилла сказала о моей матери совершенно правильную вещь – что еще более удивительно, если учесть, что она ничего о ней не знает. По всей видимости, замечание было настолько точным, что я тут же вытеснил его содержание из памяти, и в ней остался лишь сам факт – что оно пришлось очень кстати.

Кнут начинает рассказывать историю, в которой фигурируют морской офицер, старая обезьяна, садовник-таец, какая-то лейка, самолет и, если я не ослышался, специалист по нумизматике. Я то и дело киваю, убеждаясь в том, что, даже если бы слушал внимательно, то все равно не уловил бы никакого смысла. Мы подъезжаем, на часах десять минут пятого. Совещание уже идет.

Я выхожу из машины, пройдя по жаре, оказываюсь в прохладе холла, захожу в лифт. Может, они все-таки решили меня подождать, кто знает.

Кабина трогается. Останавливается на четвертом этаже. Никто не входит, а поскольку в лифте я один, то и не выходит. Стоит дверям захлопнуться, как мои ноги подкашиваются, и я ударяюсь головой об стену.

Какие-то звуки. Вокруг темнота. Звуки – это чьи-то всхлипы. Приподнимаюсь. Постепенно начинаю различать обстановку. Ощупываю голову: крови нет. Вижу перед собой зеленые ворсинки грязного ковра. Это я всхлипываю. Не знаю, что случилось, но понимаю, что произошло что-то страшное. Что-то, чего не должно было случиться. Чего уже нельзя изменить.

Встаю на ноги. Шатаюсь не только я, но и кабина. Восьмой этаж, девятый, десятый. Такого со мной еще не бывало. Смахнув с лица слезы, гляжу на часы. Четыре часа четырнадцать минут. Запомни этот день, говорю я себе: восьмое августа две тысячи восьмого года, четыре часа четырнадцать минут. Что именно случилось, ты еще успеешь узнать. Лифт останавливается, открываются двери. В последнюю секунду, пока они не закрылись, успеваю выскочить наружу.

Мне приходится еще немного постоять у стенки, потом я направляюсь в офис, еще не вполне придя в себя. Все кажется каким-то другим – столы, лица, предметы. Войдя в зал заседаний, бормочу извинения – разумеется, начали без меня. Снимаю пиджак, вешаю его на спинку незанятого стула, сажусь, делаю вид, будто все в порядке – похоже, мне это удается. В этом я спец.

Вид моих сотрудников удручает меня сильнее, чем когда бы то ни было. Унылая посредственность, и ничего больше. Может, все дело в том, что я принимаю на работу исключительно посредственных людей. Меньше всего мне нужно, чтобы кто-нибудь мог видеть меня насквозь. Вот Леман и Шрётер, и Келлинг, чью дочь я крестил, и Пёльке, которого я уволил бы, появись у меня хоть малейший повод, – не люблю его, и все. Вот Мария Гудшмид, рядом с ней кто-то, все время забываю, как его зовут. И Фельзнер. Он мне как раз нравится, но почему – тоже не могу сказать. Когда я вошел, Леман о чем-то докладывал, но теперь все умолкли, глядят на меня и ждут.

Делаю глубокий вдох. Голос хриплый, и такое чувство, что у меня вот-вот опять польются слезы, но надо ведь что-то сказать. Выдавливаю из себя пару фраз о том, какая приятная у нас складывается атмосфера, и ту самую цитату из Бхагавадгиты – Кришна говорит Арджуне: «Вот ты стоишь предо мной, великий воин. Так что не задавай вопросов, вставай и борись». Они и не догадываются, что скоро у них не будет никакой работы, что некоторых из них могут привлечь как соучастников. Однако тайное всегда становится явным: эти люди – никакие не преступники, они на такое даже не способны.

– «Вставай и борись» – это не из Бхагавадгиты, это в Библии сказано, – поправляет меня Мария Гудшмид.

На вероятность того, что займы с рейтингом «ААА» могут когда-либо существенно упасть в цене, вставляет Келлинг, можно, в принципе, закрыть глаза. Рейтинг «ААА» был и будет знаком того, что облигации свободны от рисков, это классический закон инвестирования в стоимость.

Проблема, добавляет Пельке, заключается в том, что инвестиционные банки сами вкладываются в те позиции, которые затем активно предлагают более мелким организациям. Таким образом, они сами определяют ценность своего продукта; иными словами, размер суммы, которую они хотят получить, устанавливается ими совершенно произвольно.

В какой-то момент, сообщает Фельзнер, США выразят коллективное недовольство этой системой. Но в настоящий момент остается только ждать. Есть указания на то, что новый аватар Кришны будет явлен нам уже в нынешние времена.

Что, однако, вовсе не означает, что этим аватаром будет человек, добавляет Мария Гудшмид.

Если, к примеру, делать ставку на секьюритизированные активы, говорит Леман, то нельзя даже предположить, каким ощутимым может быть удар в случае краха крупнейших финансовых конгломератов на рынке деривативов. Не существует формулы, по которой можно было бы надежно просчитать все риски.

– Клюссен выводит деньги, – произношу я.

Вмиг воцаряется тишина.

Но, наверное, он еще не принял окончательного решения, осторожно интересуется Фельзнер. Наверняка это еще можно предотвратить.

Не лучший момент, чтобы терять наиболее значимого инвестора, отмечает Мария Гудшмид.

При необходимости можно прибегнуть к определенным уловкам, намекает Леман. Если, к примеру, – ввиду нестабильности рынка, которой можно найти законное объяснение, – нельзя в точности установить размер капитала, то средства вкладчика могут быть временно заморожены его доверенным лицом, даже если вкладчик и не выражал на это согласия.

Все это теория, обрывает его Шретер. Ни один суд к такому аргументу прислушиваться не будет.

Вернемся к проблеме с инвестиционными банками, перебивает Пельке. Он бы предложил кое-что из акций подшортить, но не вкладывать в это дело значительных сумм.

Лишь те, кто действует, могут рассчитывать на благосклонность Кришны, добавляет Леман.

Некоторые действуют, но Кришна почему-то все не благоволит и не благоволит, раздраженно парирует Пельке. Бог свободен в своих решениях, ведь бог и есть свобода.