Дворцовые тайны - читать онлайн книгу. Автор: Кэролли Эриксон cтр.№ 50

Я услышала, как король распорядился:

— Закройте кухни. Велите поварам раздать еду нищим у ворот. Праздничного ужина сегодня не будет!

«Это все опиум виноват!» — заявила Анна, едва проснувшись. По ее словам получалось так: ей дали слишком много опиума, дабы облегчить боль столь сильную, что она чуть не отдала Богу душу! Ясное дело — это происки вдовствующей принцессы, то бишь бывшей королевы Екатерины и ее приспешницы Кентской Монахини. Пророчица наслала порчу и с помощью черной магии превратила мальчика в чреве Анны в никчемную девчонку. Доказательства? Но разве Кентская Монахиня не предрекала, что Анна не сможет родить сына? Разве не насылала она полчища жаб и вшей, лишив беременную душевного равновесия? Без колдовства и дьявольских козней тут точно не обошлось. И вполне возможно, что к этому злому делу приложили руку приспешники монахини.

Хотя Бриджит и остальные напомнили Анне, что Кентская Монахиня сидит в королевской тюрьме за крепкими стенами и под надежными запорами, на королеву эти доводы не действовали. «Она способна добраться до меня откуда угодно! Она может действовать через своих сторонников», — твердила Анна, и в глазах ее плескался непритворный страх.

Один из этих сторонников, как я узнала, не только остался на свободе, но и появился при дворе. Зловещий отец Бартоломе, исповедник бывшей королевы, ускользнул от самого Томаса Кромвеля, отправленного королем в Бакден с приказом захватить испанца. Священник исчез, а затем таинственным образом оказался при дворе. Его видели то здесь, то там в толпе придворных, но каждый раз он буквально растворялся в воздухе, когда его пытались схватить. Я и сама, как мне показалось, сталкивалась с ним не раз. Он, как призрак, ускользал из скудно освещенных комнат и растворялся в темных переходах. Поговаривали, что он был во дворце даже в день крестин королевской дочери. Бледной слабой малышке, рожденной Анной, дали имя Елизавета. Никто не думал, что она проживет долго.

Анна панически боялась Кентскую Монахиню, пусть и заточенную в тюрьму. Ведь в узилище у этой удивительной женщины продолжались видения, с ней разговаривали божественные голоса, и каждое сказанное ими слово каким-то необыкновенным образом становилось тут же известно всем жителям столицы. Монахиня объявила, что ее посетил сам Иисус Христос. Спаситель поведал ей о том, что тяжко страдает от ран, причиненных нечестивым браком короля с порочной Анной Болейн, и лишь расторжение этого союза способно излечить их. Когда молва об этом стала передаваться из уст в уста, Кентскую Монахиню перевели в Тауэр, дабы надежно скрыть за неприступными стенами главной тюрьмы Его Величества. Но в тот же день огромные толпы народа заполонили Лондонский мост. На Темзе яблоку негде было упасть от лодок и барок с пассажирами. К воротам Тауэра и на речной берег принесли больных и умирающих, многие из которых, как утверждали, в этот день исцелились. Воистину, Кентская Монахиня была благословенна и избрана на добрые дела, в то время как королева Анна несла на себе печать дьявола и приносила несчастья. Королевство меж тем по-прежнему ждало принца и молилось о ниспослании наследника престола.

— Эта женщина должна умереть! Она прокляла меня! Она — средоточие зла и соучастница папистского заговора! — заявила Анна королю, покинув уединение родильных покоев.

В тот день она вошла в тронный зал и встала подле своего супруга, высоко держа голову. Голос Анны звенел от негодования, и слова ее дошли до слуха всех присутствующих: королевских чиновников, посыльных, слуг, многочисленных просителей и искателей королевской милости. Разговоры разом смолкли в толпе, а затем по ней прошел ропот обсуждений.

Что до короля, то он в тот момент развлекался шахматной игрой и, казалось, сосредоточил все свое внимание на положении фигурок из слоновой кости на доске. Потом он усмехнулся и будто бы невзначай обратился к своей партнерше по игре:

— Слышишь, моя женушка называет Кентскую Монахиню соучастницей папистского заговора? А ты что скажешь, Мэдж?

Он обращался к сидевшей напротив него пухленькой блондинке Мэдж Шелтон, двоюродной сестре Анны, облаченной в наряд всех оттенков розового, который выгодно оттенял ее румяные щеки и полные красные губы.

— Ой, я даже не знаю, что и сказать, Ваше Величество… — пробормотала Мэдж, вертя в пальцах фигурку ферзя.

— Кентскую Монахиню следует казнить, и немедленно! — заявила Анна.

— Нет ничего хуже сварливых и крикливых женщин, — обронил король, — от их резких голосов у меня нога начинает болеть.

Мэдж протянула Генриху свой кубок:

— Выпейте, Ваше Величество. Этот напиток вас поддержит и, надеюсь, утолит вашу боль.

Король принял кубок, осушил его до дна и вернул своей партнерше, нарочно задержав ее руку в своей.

— Где принц? — спросил он у моего брата Неда, который стоял в тесном круге ближайших друзей и сподвижников короля, наблюдавших за ходом игры.

— Он с товарищами занимается метанием колец. Мне привести его, Ваше Величество?

Король кивнул, не сводя глаз с Мэдж.

— Твой напиток творит чудеса, милая девушка, — произнес он сладким голосом.

— Я рада, Ваше Величество, — Мэдж соблазнительно улыбнулась монарху.

Анна в гневе топнула ногой, но на это обратили внимание только мы, ее фрейлины, стоявшие рядом с ней.

Вскоре в тронном зале появился Генри Фицрой в сопровождении трех других юношей. Тощий, слабенький мальчик вырос в невысокого, щуплого, голенастого молодого человека, который выглядел гораздо моложе своих лет. Костюм его, как всегда, был копией наряда его отца-короля: отороченная горностаем бархатная мантия, шляпа с пером и драгоценным аграфом. Пышность камзола не могла скрыть худобу его рук и ног, но его лицо больше не было покрыто восковой бледностью, как в детстве. Во всем подражая своему отцу, принц перенял и его манеры, но у юноши величие и обаяние Генриха обернулись неоправданным высокомерием и тщеславием.

Одним из трех юношей, сопровождавших принца, был мой племянник Генри. С того ужасного лета, когда потница унесла его младшего брата Джона, судьбой мальчика занимался Уилл. Мой бывший жених недавно представил Генри его тезке принцу Фицрою, и с тех пор оба юноши были неразлучны.

Воспитываясь в семье бывшего королевского лучника, мой племянник взял фамилию приемных родителей и именовался теперь Генри Глинделлом. Он почти ничего не помнил о своем раннем детстве. Родного отца он и тогда редко видел, а Кэт попросила сказать сыну о том, что она умерла.

Нед не выказал ни малейших признаков того, что он узнал Генри, когда его сын вошел в тронный зал. Много лет назад он отрекся от обоих мальчиков, а заодно от своей жены Кэт, распорядившись заточить ее в монастыре Святой Агнессы. С тех пор он никогда больше не упоминал о своей первой семье (во всяком случае, при мне), словно совсем о них забыл. Наверное, он даже не знал, живы ли они.