Спасителей не выбирают - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Кузнецова cтр.№ 2

— Я тебя услышал, — медленно кивнул ректор.

Хаггар Верас-старший действительно был личностью одиозной и широко известной своими консервативными взглядами. Он презирал всех, кто не мог похвастаться по меньшей мере десятком благородных поколений предков, считал, что все проблемы страны происходят от чрезмерной образованности черни, что всем детям низкого происхождения надо принудительно запечатывать дар. Женщин он, к слову, тоже считал пригодными только для ведения хозяйства и рождения детей и потому пренебрежительно относился даже к собственной жене, подарившей ему всего одного ребенка. Впрочем, качество конечного продукта это отношение существенно смягчало, так что вместо презрительного равнодушия госпожа Верас получала от мужа снисходительное одобрение и даже некоторую добродушную опеку, что для владетеля ^[2] было явлением беспрецедентным.

Своего сына и наследника Верас-старший обожал и до безумия им гордился — Хаггар-младший являлся воплощением всего того, чего от него ждал отец. Первый в учебе, первый на арене, первый любимец девушек, благородный и безукоризненный с равными, но презирающий «безродное отребье» и при любом удобном случае «ставящий его на место». Людьми он считал только потомков благородных родов, а всех остальных ставил где-то наравне с животными: к годным и нужным снисходителен, больных и слабых готов уничтожать.

Он не делал различия между преподавателями и соучениками и с одинаковым успехом выводил из себя всех, причем физическим превосходством своим пользовался исключительно редко, обычно в порядке самозащиты. Отнюдь не из благородства, просто подобная победа казалась ему скучной, никакого удовольствия в физическом уничтожении более слабого противника Хаггар не находил. Бойкий на язык, остроумный и бесконечно самоуверенный юноша предпочитал доводить жертву до истерики словами, не скатываясь в банальные оскорбления. Он безжалостно бил по самому больному, с удивительной точностью находя уязвимые места.

Те, кому позволяло положение, предпочитали с ним дружить. Те, кому не позволяло, пресмыкались. А те, кому унижаться не позволял характер, в основном и страдали. Очень мало кто из числа последних мог достойно держать уколы ядовитого жала, вложенного Незримым в язык этого юнца. Впрочем, уважать их Хаггар за это не начинал, просто действовал другим, более изощренным оружием.

Для Вераса-младшего все это было даже не попытками самоутверждения — чем-то вроде спорта или увлечения. Кто-то коллекционирует старинные монеты, кто-то увлекается бегами, а этот ради спортивного интереса втаптывает в грязь и унижает тех, кто, по его мнению, не достоин учиться с ним рядом или тем более преподавать. Вероятно, от скуки. Но все попытки преподавателей направить бурную энергию в мирное русло неизменно проваливались. Знания мальчишка впитывал как губка, все дополнительные курсы и факультативы усваивал с большим энтузиазмом, но даже при удвоенной по сравнению со сверстниками учебной нагрузке у него хватало энергии и времени на то, чтобы испортить жизнь окружающим.

К слову сказать, к немногочисленной имеющейся в замке прислуге, выполнявшей те функции, которые не могла выполнить магия, Хаггар относился гораздо лояльней, чем к соученикам из низших сословий, никогда не придирался к мелочам, не цеплял, да и в целом держался повежливей многих гораздо менее проблемных учеников. И в этом он тоже копировал отца: знай свое место и делай свое дело, тогда к тебе не будет никаких претензий.

— Где он сейчас? — после нескольких секунд раздумий спросил Майяр.

— В карцере, как обычно, — пожав плечами, отозвался декан Теневого факультета. — Предоставить?

В ответ на кивок декана над поверхностью стола медленно соткалась иллюзия, отображающая происходящее в одном из подземелий Гнезда. Обстановку крошечной клетушки с низким потолком составляли жесткие нары, дыра в углу — отхожее место, и одинокий огонек свечи на специальном каменном выступе у двери. Временному обитателю эта комнатка была откровенно тесна, высокий юноша не мог ни вытянуться на койке во весь рост, ни встать прямо.

Впрочем, расстроенным подобными жизненными обстоятельствами объект обсуждения не выглядел. Он сидел в углу койки, вытянув длинные ноги и спокойно привалившись спиной к холодным камням стены и, кажется, медитировал. Или просто дремал.

— Досадно, — через пару мгновений сокрушенно вздохнул декан и качнул головой.

— Что именно? — раздались растерянные голоса.

— Что такой перспективный и талантливый юноша вырос в такой семье и получил подобное воспитание, — пояснил тот. — Из него получится великий маг, вопрос только, что это принесет всем нам.

— А может, все-таки запечатать дар? — мрачно предложила Онира Вайрат, хотя по глазам было видно — зельеварша предпочла бы просто придушить малолетнего мерзавца.

— Мы не имеем права на такой шаг, он пока не совершил ничего, за что законом предусматривалось бы подобное наказание.

— А тебе не кажется, что, когда совершит, будет уже поздно что-то менять? — подал голос Савас Ойшар, декан Светлого факультета.

Он-то как раз являлся выходцем из семьи простых ремесленников, всего в этой жизни добился сам, а Хаггара Вераса — обоих — и им подобных искренне ненавидел. Впрочем, будучи человеком умным и осторожным, ненавидел молча и не давал никому повода заподозрить себя в предвзятости. Подобные владетели из древних аристократических родов обладали слишком большой властью, чтобы можно было выступать против них открыто, и Ойшару приходилось стискивать зубы и терпеть. Пока.

Всем, кто его знал, этот светлый маг напоминал плеть или змею. Походил он на это животное внешне — долговязый, худощавый, неожиданно ловкий и пластичный для такого сложения, с узким острым лицом и холодными серыми глазами. Да и характер соответствовал его внешности — гибкий и прочный, Савас умел приспосабливаться к обстоятельствам, изворачиваться и очень хорошо умел ждать, при этом не изменяя себе и своим целям.

Гасар относился к числу немногочисленных приятелей этого недоверчивого и скрытного человека и очень данному факту радовался: видеть Ойшара среди врагов он хотел бы не в большей степени, чем Харисса.

— Не исключено, — склонил голову ректор. — Но это не дает нам права сейчас идти против законов и совести. Наша обязанность — обучить этого юношу, равно как и остальных его сверстников. Наш долг — попытаться повлиять на его мировоззрение. Что касается первого пункта, я вижу только один выход: нужно по возможности изолировать его от остальных учеников, обеспечив при этом всестороннюю подготовку по необходимым предметам. Учитывая его интеллект и тягу к знаниям, мы легко можем составить для него индивидуальную программу обучения экстерном — и сам Верас займется делом, и срок пребывания его в стенах университета сократится. Возражений нет? Отлично. А вот по поводу второго пункта стоит серьезно подумать. Ясно, что при полном отсутствии у мальчика жизненного опыта и личной точки зрения превозмочь авторитет отца не получится, тем более — нахрапом, грубо и прямо. Не дайте вам боги критически высказываться о Верасе-старшем! Насколько я понимаю, это только настроит его против вас, потому что отца он боготворит. Я верно говорю, Гасар?