Дороги богов - читать онлайн книгу. Автор: Галина Львовна Романова cтр.№ 75

Верная дружина и бояре помалкивали. Они ведали нрав своего князя и понимали, что лишь забота о народе движет им. Князь не хочет напрасно лить кровь, не желает попусту махать мечом. Но простые люди потихоньку ворчали в бороды:

— Видать, чем приворожил его Рюрик-то!.. Вон как дело повернулось — князь Будимир ему с рук сошел, он и возрадовался! А наш-то ему все потакает — его ратную силу к себе пригласил, точно мы сами, без варягов, не сумеем собой управить!.. Это он чего же — нас на иноземцев променял, что ли?

Ропот стал слышнее, когда выяснилось, что за службу варяжской дружине платить должен город. Объявили, что полюдная дань увеличивается — с каждого дома дополнительно люди должны давать по кунице аль горностаю. А нет того — бобрами да белками долг отдавать.

— Это что же выходит? — недоумевали люди. — Князю плати, варягам плати… А за что? Мы службы их не видели, платить не станем!

Эти голоса стали раздаваться все слышнее. Когда Вадим проезжал по городу, вслед ему порой неслись выкрики:

— Посадил варягов на нашу шею!.. Гляди, сам им спину не подставь!.. Забыл, как нас на рать против Рюрика созывал? Что, храбрость твоя водой утекла?

Вадим терпел, молчал, но с Руси приходили одна за одной все новые вести. Везде, где садились присланные Рюриком дружины, народ сперва удивленно качал головами, а потом начинал перешептываться. Если не князь, то в каждом поселении был свой старейшина или посадник и его признавали за власть. Ему несли полюдье, в его дружину уходили от родных очагов сыновья. Появление бодричей, которых за то, что пришли морем, упорно звали варягами, а кое-где по старой памяти и вовсе урманами и викингами, было еще одной тяготой. Сотни две ражих парней надо было кормить, обувать-одевать, давать им место для постройки крепости. Люди платили, но поварчивали на своих старейшин и князей.

Земля горела под ногами Вадима Храброго. С каждым днем Новый Город становился все более похож на потревоженный улей. В сторону спешно выстроенной крепости варягов-бодричей обращались гневные взгляды. Именитые люди Нового Города и Славенска, приходя к князю, вели злые речи:

— Не хотим быти под варягами! Мало они крови нашей попили, мало зла сотворили, люда извели, что мы теперь по доброй воле их на шею посадили?.. Аль забыл, как прошлой зимой сам рать собирал, готовился в бой идти? Никак опоили тебя чем Рюриковы чародеи!.. Иль сердце заячье проглотил?

Устав слушать обидные речи, Вадим приказал, и вскоре на княжеском подворье начались сборы. Привычная к походам дружина споро, без лишней суеты, укладывала добро, собирала все, что могло пригодиться. Люди собрались так, словно навеки покидали родные места, разве что не спешили поджигать опустевшие клети и хоромы. Глядя на них, кое-кто из горожан бросал все дела и спешил домой — собирать пожитки и отправляться вслед за князем. Князь был свой, природный, а варяги — пришлыми, и доверяться им без князя не хотелось.

Таких оказалось много — вслед за дружиной князя и бояр в путь двинулось десятка четыре, как бы не пять подвод. Остающиеся провожали глазами Вадима Храброго, что верхом, вместе с сыном Буеславом, выехал за ворота во главе своих людей, и чесали затылки, не ведая, радоваться или печалиться.

Князь Вадим выехал из Нового Города как раз перед Перуновым днем, а седмицы через три в опустевший град перебрался Рюрик с дружиной, оставив в Ладоге часть своих людей.

До всего этого Зарнице было мало дела. После родов она перебралась по настоянию Милонега в его избу. Голица Вышатична враз оттаяла и приняла молодую женщину как родную. Любимый сынок-первенец тянул с женитьбой, несмотря на все старания матери и отца, грозился мало не из дому уйти. И вот теперь, казалось, все утряслось.

Сама Зарница переселилась в Славенск более из-за сына. Несмотря на то что родился недоношенным и маленьким, мальчик, которого она в память отца назвала Волчонком, сыном человека из рода Волка, рос крепким и горластым. Однако зимовье в землянке при капище могло его погубить. В избяном тепле младенцу было лучше. Разрываясь между сыном и женской работой, которой понемногу начала наделять ее Голица, Зарница все дни проводила в думах о Тополе. Он обещал и не мог не вернуться за нею.

Так в ожидании прошло время. После того как сыну миновал год, женщина снова начала появляться на капище, исполняя обязанности жрицы. Только тогда она и услышала о разосланных Рюриком по городам дружинах, о появлении в Новом Городе варягов, принятых на службу Вадимом Храбрым, и о нестроениях в народе. В Славенске воду против варягов мутил Огнеслав и его родовичи — старый жрец гадал по воде и огню, и выходило, что землю ждут еще беды от них.

В спешный отъезд Вадима из города Зарница долго не могла поверить — это более походило на бегство. Но поверить ей пришлось — когда в начале осени на капище приехал Рюрик. Приехал налегке, из только что занятого детинца, почтить богов и перемолвиться словом со жрецами.

Провозившись с сыном, Зарница чуть припозднилась и пришла, когда бодричский князь был уже на капище и беседовал с Огнеславом. Старый жрец сутулился, обеими руками цепляясь за посох, словно ему было тяжело стоять, и угрюмо молчал.

Рюрик замолчал, когда увидел Зарницу. В его взгляде вспыхнул тот же огонь, каким он смотрел на нее без малого три года назад, в первый приезд под стены Нового Города. Жрица подошла вплотную.

— Что Вадим-князь? — спросила она, не дав бодричу раскрыть рта. — Где он?

— Почем я ведаю, — ответил Рюрик. — Ты как живешь, жрица?..

Зарница не обратила внимания на его вопрос.

— Новый Город ныне твой, — сказала она. — Ежели Вадим жив, то ты его выгнал?

— Нет. — Рюрик обиделся. — Он сам ушел!..

Знатный бодрич заговорил о чем-то еще, но Зарница уже отошла. И до самого конца, пока, принеся Перуну жертвы, Рюрик не уехал, держалась поодаль и не проронила ни одного лишнего слова.

Осев в Новом Городе, который, как он слышал от Доброгаста, завещал ему в наследие князь-старейшина Гостомысл, Рюрик взялся за дело рьяно. Варяги, несмотря на осень, начали спешно укреплять город, надстраивать над детинцем заборолы и обносить Новый Город второй крепостной стеной. Рубили крепко, на века. Пользуясь тем, что перед зимой торговые гости схлынули, подновили пристань у Волхова. Строились до зимы, а когда лег снег и Марена-зима сковала льдом Волхов и сам Ильмень-озеро, потекли в разные стороны дружины — собирать дань-полюдье. Чтобы прокормиться самому и кормить дружину, Рюрик увеличил дань в два раза и потребовал к обычной еще по шкурке куницы или соболя. Люди удивлялись, ворчали, но о Вадиме с конца лета не было ни слуху ни духу, и поселянам ничего не оставалось, кроме как признать нового князя.

Так прошло время. Разослав всюду своих людей, Рюрик прочно утвердился в Новом Городе. Собирал дань, рядил суд, разбирал дела, раза два летом ходил походом вокруг Ильменя. Однажды выслал на подмогу в Белозерск две сотни дружинников против чуди белоглазой, что, собравшись ордой, пошла на город. Дружина привела богатый полон и заодно покорила добрую половину того края, обязав старейшин платить дань.