Дороги богов - читать онлайн книгу. Автор: Галина Львовна Романова cтр.№ 59

Не помню, как я выбрался из гридни и вышел на двор. Утоптанный сотнями ног, он уже был сух и каменно тверд, несмотря на весеннюю влажную пору. Позади дружинного дома высился еще один дом — для богов.

Врата в ограде были прикрыты. Я отворил калитку и прошел к резным изваяниям богов. Сразу, хоть и никогда не видел, я узнал Перуна — Прано-громовержца лютичей и бодричей, к которым причислял себя. Подле него стояла его жена, Макошь по-здешнему, чуть позади — остальные боги, имен которых я не знал. Тут же горел костер перед плоским камнем-жертвенником и виднелся холм землянки жреца. Услышав шаги, он выполз было на свет, но не стал мешать, когда я подошел и преклонил колени перед Перуном:

— Боже! Помоги мне!.. Я не ведаю, что делать, чую лишь, что должен что-то сотворить!.. Дай мне знак — и я свершу все по твоему слову!

Перун или кто еще — но кто-то из Светлых, несомненно, слышал мои речи. В костре затрещали головешки, сложенные шатром полешки рухнули, и небольшой уголек выкатился из пламени. Наклонившись, я подобрал его.

— Что тебе надо здесь, отроче? — послышался голос жреца. — Чего от богов требуешь?

— Я уже узнал все, что мне надо. — Я поклонился жрецу и не оборачиваясь вышел вон.

Кроме воинов на заставе были и отроки — подростки от десяти до семнадцати лет. Я остановил одного и попросил найти моего коня. Привыкший подчиняться таким приказам, подросток выполнил мою просьбу — и через некоторое время я уже покинул заставу. Выпустили меня беспрепятственно, но я понимал, что это еще не удача. Удачей будет, если князь Будимир не поймет, что я сбежал. Но неясное предчувствие не давало мне покоя — уж если ладожский князь замыслил войну с соседом, он позаботится о том, чтобы про это не узнали до поры. А тем более чужаки.

Однако мне долго везло — боги, очевидно, решили, что я пока нужен им в Гардарике. По крайней мере, погони за мной не было или, вернее всего, она была, но отправилась в сторону этого самого Изборска — ведь Будимир собирался воевать с тамошними князьями, и вероятнее всего, что я отправился их упредить.

Я же ехал в Новый Город. От меня не ускользнуло, что именно там сейчас жил старый князь Гостомысл, у которого Ворон почти что убил всех сыновей. Мне нужно было повидать его и испросить прошения для моего наставника. Без этого его дух не мог обрести покоя.

Новый Город располагался близко от Ладоги — по крайней мере, отыскать его ничего не стоило. Надо было лишь спуститься вниз по течению Волхова, на берегу которого стояли оба города. Именно так, рассказывали мне, рассуждал старый Гостомысл, когда, лишившись власти в Ладоге, решил покинуть ее.

Даже издалека было видно, что Новый Город действительно очень новый. Стены, выложенные из тех же дубов, еще не успели потемнеть от времени, и вокруг раскинулась вырубка-пустошь, которой еще предстояло обрасти посадом. Через узкий в этом месте Волхов уже была налажена переправа меж Новым Городом и ограниченным тыном поселением на другой стороне реки. Город, казалось, таким образом раскинулся на двух берегах Волхова, на каждом было по детинцу: старый, от града, стоявшего тут до прихода Гостомысла, и новый, срубленный его людьми. С ровной, как ладонь, долины было видно и широкий исток Волхова, и вдающийся в реку полуостров, отгороженный от остального мира густой рощей… Словно предчувствуя, что скоро мне придется познакомиться с ним ближе, я невольно загляделся в ту сторону — там мне показалось какое-то строение.

Но разглядывать я его не стал, а вместо этого поскакал в детинец Нового Города.

По сравнению с Ладогой это был неприметный городок, где многое еще строилось. Скорее всего, князь, когда пришел сюда, поставил заставу, населив ее семьями своих кметей и бояр, а также пришлыми ремесленниками и поселянами, жившими тут от века. Он подновил старый городец, соединив его с новым.

Тут тоже кипел торг — но какой-то робкий. Богатая, обильная Ладога перехватывала почти всех торговых гостей, и на долю Нового Города оставались те, кому из-за лени, медлительности или плохого качества товара не досталось места в стольном граде. Они шли на веслах вверх по течению, чтобы сбыть залежалый товар здесь.

Я шел по торгу, ведя в поводу усталого коня, и у всех выспрашивал про князя Гостомысла. Люди были так удивлены моему чужому виду и моему явному любопытству, что, показывая мне дорогу, они тут же бросались делиться новостью с соседями, так что о том, что какой-то чужеземец ищет их старейшину — так они именовали Гостомысла, — вмиг стало известно половине города.

У ворот княжьего терема меня встретили двое воевод. Кто-то из местных жителей забежал вперед упредить их, и меня узнали.

— Ты ищешь нашего князя? — спросил меня тот, что постарше. По богатой броне и хорошему оружию я признал в нем боярина — так в Гардарике зовут лучших воинов, ближних советников князя и зачастую его охранников.

— Я. У меня к нему слово.

— Откуда ты?

— Сам я лютич. Приехал сюда по обету, данному другу, и сперва заехал в Ладогу, попав к князю Будимиру, — ответил я.

Воеводы переглянулись, словно решая, допускать меня до Гостомысла или нет.

— Князь Будимир задумал худое, — сообщил я в надежде, что это заставит их действовать быстрее. — Ваш князь должен это знать!

— Старейшина Гостомысл стар и болен, он готовится покинуть этот мир, — качнул головой старший. — Пройди на двор, лютич, и пожди его решения.

Меня проводили в княжеский терем и оставили в гриднице, подобной той, на заставе у Ладоги. Только эта была срублена из свежего, еще пахнущего лесом дерева, была чище, просторнее и дышалось в ней как-то легче и покойнее. Девушка в светлой льняной рубахе с длинной, ниже пояса, косой принесла мне стоялого меда и, дождавшись, пока я выпью, убежала.

Старший воевода появился снова чуть позже. Встав в дверях, он сделал приглашающий жест:

— Старейшина Гостомысл будет говорить с тобой, лютич. Иди за мной!

Стараясь ступать как можно осторожнее, — ведь меня упредили, что князь стар и болен, — я прошел в чистую горницу, в которую через открытое окошко врывался свежий воздух с Волхова. Покрикивали чайки, залетавшие с Ильмера или, по-здешнему, Ильмень-озера.

В горнице было жарко натоплено, несмотря на почти летнее тепло снаружи. На широком ложе, покрытом меховым пологом, приподнявшись, лежал когда-то высокий сухощавый старец. На вид он провожал уже седьмой десяток зим. Длинная, совершенно белая борода его лежала поверх полога, как и грубоватые, жилистые руки. Он был в чистой белой рубахе. Видневшуюся из разреза темную шею охватывали тускло блестящая гривна и шнурок оберега. Когда я вошел и отдал поклон, старец повернул ко мне голову.

— Откуда ты и кто будешь, внуче? — прозвучал его слабый, смиренный голос.

Я склонился ниже. Почему-то подумалось, что скрывать свое происхождение перед этим стариком я не имею права.

— Мать моя была из племени лютичей, а отцом был… — Я замялся — слишком уж много выпало мне пережить после того, как я оставил мать. — Отца своего я не знаю. Когда-то давно жил я среди викингов, но потом судьба позволила мне вернуться на родину матери. Дома зовут меня Тополем, сыном Волка.