Семья - читать онлайн книгу. Автор: Тони Парсонс cтр.№ 3

Три года прошли в бесконечных попытках. Сперва им казалось, что все должно получиться очень легко. Но со временем с этой иллюзией пришлось расстаться. Оказалось, что легко теперь никому ничего не дается. Даже секс. Сколько было переосмыслено за эти три года! Сколько изучено медицинской литературы! Сколько перепробовано хитроумных решений! Но вновь у Джессики начинались месячные (со всеми этими жуткими болями, от которых не спасал ни один обезболивающий препарат в мире), и оба супруга чувствовали себя полными неудачниками.

Эти парализующие месячные! Когда они приходили, Джессика ощущала себя абсолютно одинокой. Разве можно описать мужу эту изматывающую, доводящую до умопомрачения боль? С чем он сможет ее сравнить? Ведь болей на свете бывает великое множество. Кроме месячных, существуют и другие виды боли. Куда ни кинь, везде клин.

Теперь даже фотографии племянницы доводили Джессику до истерики. Однажды женщина зарыдала в супермаркете — на этаже, где продавались детские вещи. Она бросилась в туалет. Ей показалось, что она сходит с ума. Но нет, дело было не в сумасшествии. Вытерев глаза бумажным полотенцем, Джессика внезапно поняла, что именно такое состояние называют «разбитым сердцем».

Нельзя сказать, чтобы в прошлом все в ее жизни шло гладко. Однажды и ей, еще до Паоло, пришлось получить от мужчины весьма чувствительный удар. Однако ни один мужчина в мире не может нанести женщине более сокрушительного удара, чем ее неродившийся ребенок.

Раньше Джессика полагала, что зачатие — простая техническая процедура, ведущая к желанной беременности и полноценному материнству. А теперь, после стольких лет безуспешных попыток, каждую свою овуляцию она сравнивала с требованием банка вернуть просроченный кредит, причем денег на оплату кредита у нее каждый раз не было.

Раньше им с Паоло казалось, что они навеки останутся молодыми и страстными любовниками, но теперь (каждый раз), когда тест на овуляцию показывал, что для зачатия наступило подходящее время, они мрачно терлись друг о друга, словно преступники в шахтах, выполняющие тяжелую социальную повинность.

Сегодня утром Джессика привычно помочилась в маленькую пластиковую трубочку и увидела, что сорокавосьмичасовое окно, подходящее для оплодотворения, открылось. Значит, ближайшие две ночи — это ее ночи, лишь бы Паоло проявил себя наилучшим образом. Она чувствовала себя так, словно стоит на пороге судьбоносных свершений, — или сидит в приемной у зубного врача.

Вечером Паоло с пивом в руке устроился на диване с намерением посмотреть ежегодное лондонское дерби. Когда Джессика вошла в комнату, он окинул ее таким взглядом, что она ощутила сладкий укол в сердце. Пусть их семейная жизнь протекала теперь несколько рутинно, словно они выполняли скучные обязанности, а не собирались дать начало новой жизни, все же Джессика продолжала любить своего Паоло. И вид его красивого, благородного лица заставлял ее сердце радостно сжиматься.

— Я не знаю счета, — предупредил он, потягивая пиво. — Если ты знаешь, мне не говори.

Она и впрямь знала, что скачки прошли с нулевым счетом — типичный результат сумрачного лондонского дерби, но оставила свои знания при себе.

— Я ложусь спать, — объявила она.

— Что я говорил! — воскликнул комментатор в телевизоре.

— Хорошо, — пробормотал Паоло, не отрываясь от экрана.

— Ты бы не очень нажимал сегодня на эту жидкость, — продолжала Джессика, кивая на бутылку с пивом в его руках.

Паоло вспыхнул.

— Ясное дело!

— Потому что… ну, в общем, ты от него устаешь.

Она сказала это с несколько натянутой усмешкой, словно человек, который делает вид, будто шутит, а на самом деле шутить даже не собирается. Именно так, подумала Джессика, наша мать всегда сообщала нам не очень приятные новости. Глупая старая корова.

— Ясное дело, — с готовностью подтвердил Паоло, откладывая в сторону бутылку. — Я поднимусь вслед за тобой.

— Я восхищен духом этих юнцов! — взахлеб продолжал вещать комментатор. — Уж они-то никогда не сдадутся!

Что-то подсказывало Джессике, что расслабляться ей ни в коем случае нельзя. Потому что вдруг ребенок никогда не родится? Что тогда? Она не знала, как она сможет выдержать этот удар, или какая жизнь начнется у них с Паоло, если окажется, что их брак бесплоден. Ведь он тоже хотел иметь детей со всей страстью, на какую способен мужчина (и которая была, разумеется, совсем не той страстью, с какой хотела иметь детей она). Но что будет с их браком, если разочарование навеки поселится в доме, как безнадежно больной жилец?

— Жду тебя в спальне, — сказала Джессика.

— Иду, Джесс, — ответил Паоло, стараясь не глядеть ей в глаза.

Она всегда умела смутить его. И сегодня предстоящий секс показался ему экзаменом, к которому он совершенно не подготовился.

— О господи! — воскликнул комментатор. — С таким интервалом ему никогда не вырваться вперед!

Из высокого окошка на рабочий стол падал золотой луч солнца. Меган оторвалась от компьютера и обвела взглядом потолок своего крошечного кабинета. Ей показалось, что она заперта тут, как в тюрьме, причем ключи кто-то выбросил. За окном расстилался другой мир, но что это был за мир, она уже успела забыть. Тем не менее, Меган очень любила этот кабинет — первое нормальное рабочее место на ее первой настоящей работе. Каждое утро, входя сюда, она ощущала радостную дрожь. Мысленно улыбнувшись, Меган встала из-за стола и взобралась на вращающееся кресло. Эту операцию она проделывала с достаточной ловкостью.

Трижды в день женщина осторожно взбиралась на облезлую обшивку кресла, протертую множеством сидящих здесь до нее задниц, и, открыв фрамугу, высовывала на улицу голову. Если встать на цыпочки, то с ее наблюдательного пункта можно было обозреть большую часть школьного двора, примыкавшего к тыльной стороне здания. Меган нравилось слушать голоса детей, которые носились по двору во время перемены. И сами дети ей очень нравились: такие маленькие, хорошенькие и шумные. Словно стайка веселых птичек. Она ведь почти ничего не знала о маленьких детях, и все потому, что привыкла быть самой младшей в семье.

— Доктор?

Меган едва не свалилась с кресла.

В кабинет заглядывала измученного вида женщина, при этом она нервно теребила в руках скомканное кухонное полотенце. К ее юбке цеплялся хмурый ребенок, одетый в подобие миниатюрной футбольной майки. Меган снова уселась в кресло.

— Доктор, девушка в регистратуре сказала, что нужно вам показаться. — Женщина явно смущалась. — Я рада видеть вас снова.

При виде этой женщины у Меган не возникло ни единой ассоциации. Слишком много человеческих лиц и тел мелькало перед ней каждый день. Она пролистала бумаги, уточнила имя и дату рождения женщины, и тут только начала припоминать.

Несколько недель назад эта женщина уже была у нее, причем с этим самым малышом. Тогда малыш с чавканьем ел сладкий пончик и, пока Меган осматривала его мать и диагностировала у нее беременность, он ухитрился испачкать своими липкими пальцами все разложенные на столе бумаги. Женщину звали миссис Саммер, она была не замужем, и партнера с именем Саммер у нее не оказалось. Известие о беременности женщина восприняла, как последний приговор налогового инспектора. Немногим старше самой Меган (которой было двадцать восемь), миссис Саммер казалась высосанной, как лимон, преждевременно постаревшей от постоянного материнства. Малыш с жирным пончиком был ее четвертым ребенком, причем все дети были от разных мужчин.