Последнее дело Даймонда - читать онлайн книгу. Автор: Питер Лавси cтр.№ 51

– Тебе не следовало говорить ей об отце.

– Но это правда, – возразил он.

Я промолчала.

На следующий день Мэтью не пошел в школу, но не потому, что плохо себя чувствовал. Я решила: пусть денек отдохнет перед тем, как его вызовет директор. Вы, конечно, знаете Хоровую школу аббатства. В ней есть начальные классы, где учится мой сын, и средняя школа для мальчиков от тринадцати лет и старше. В нее он на следующий год не попадет. Вступительные экзамены принимают, когда ученику исполняется тринадцать лет, а у Мэтью день рождения только в феврале. Птицы высокого полета продолжают обучение в лучших частных школах страны, но большинство поступает в обычную среднюю школу. В проспектах учебных заведений много рассуждений о традиционных ценностях. Родителям приходится подписывать документ, разрешающий администрации пороть их детей за плохое поведение. Считается, что таким образом в ребенке воспитывается уважение и преданность, и родители соглашаются. Прогул всегда грозит неизбежным наказанием.

Я училась в большой государственной школе, и мне методы обучения в частных школах чужды. Мучительно сомневалась, нужно ли отдавать в такую школу Мэтью. Но когда сыну исполнилось девять лет, решилась. Мой муж недавно бросил меня, и в этот кризисный период жизни я боялась растить мальчика одна. Все мои связи с мужчинами оборвались: с отцом, который под завязку накачивался пивом, и я научилась презирать его, с братьями, в ком видела лишь соперников, и с мужем, бросившим меня не ради женщины, а из-за шахмат. Какое же право я имела воспитывать из мальчика мужчину?

Уговорила себя: раз эта школа – заведение для мальчиков, Мэтью научится жить среди себе подобных, что поможет ему преодолеть трудности возмужания. Таково было оправдание, и вот, когда он поет в хоре и все такое прочее, я засомневалась, надо ли переводить его дальше. Все эти годы мне приходилось горбатиться, чтобы вносить за него плату, – сначала крутила баранку такси, теперь работаю водителем компании.

Было бы легче, если бы я верила в систему. Принимаю уроки изучения Библии и церковную музыку, латинский язык в качестве обязательного предмета, но зачем все остальное организовывать настолько старомодно? На уроках английского языка они часами разбирают предложения. Список для чтения заканчивается Диккенсом. Учитель математики запрещает вносить в аудиторию калькуляторы. Игры, похоже, сводятся к обучению правильно держать крикетную биту. Никакой радости. Не надо быть специалистом по педагогике, чтобы понять: в этой школе одна зубрежка. А телесные наказания – вообще нечто отвратительное.

Странно, но Мэтью никогда не просил перевести его в другую школу. Единственное, что ему категорически не нравилось, – петь на субботних венчаниях в аббатстве и тратить на это часть единственного в неделю свободного дня. А в остальном он почти ни на что не жаловался. Прогул занятий – в моей школе говорили грубее: «закос» – было чем-то новеньким, если только раньше ему не удавалось умело скрывать свои побеги из школы.

Я спросила сына об этом, и он отнесся к моему вопросу легко. Не отрываясь от телевизора, небрежно бросил:

– Мистер Фортескью ушел на сессию присяжных заседателей. Наш класс отправили в библиотеку, а мы втроем решили сбегать поплескаться. Вот и все.

– Вы выбрали опасное место для плаванья, Мэт!

– Мы не плавали. Так, бултыхались в воде.

– А почему именно ты шел по кромке каскада, а не кто-нибудь из твоих друзей?

– Они сказали, что я испугаюсь.

– О, Мэт!

Он поднял голову, взъерошил волосы и произнес тоном, предвещавшим нечто важное:

– Мам!

Недавно я из «мамули» превратилась в «маму» и посчитала это знаком того, что сын хочет казаться взрослее. В больнице он забыл об этом, а теперь снова из мальчишки превратился в молодого человека.

– Прости, что я доставил неприятности. Обещаю, больше не повторится.

Я не добивалась от него извинений:

– Ты не один такой. В свое время я сама время натворила немало глупостей. Многие в твоем возрасте совершают дурацкие поступки.

Сын удивленно посмотрел на меня:

– Он тоже так сказал!

– Кто?

– Мужчина, который меня вытащил. Почти слово в слово. Мол, иногда в жизни мы совершаем дурацкие поступки.

– Похоже, хороший человек, – заметила я. – Жаль, ты не узнал, кто он такой, чтобы мы могли поблагодарить его. Кроме всего прочего, он наверняка испортил одежду.

– Странно, что ты сказала то же, что и он.

– Еще бы!

– Надо его найти. Мне бы хотелось с ним увидеться.

– Не представляю, куда он мог подеваться в мокрых брюках. Скорее всего, отправился к стоянке такси у аббатства. Завтра расспрошу людей, с которыми раньше работала.

Я сделала громче звук телевизора. Нам обоим было непросто говорить о случившемся на реке.

Утром шоферская братия тепло встретила меня на стоянке такси у аббатства. Начались неизменные подковырки по поводу «Мерседеса», и как я, наверное, «вознеслась». Я спросила о вчерашнем случае. Никто не помнил пассажира в мокрой одежде, но таксисты уже держали в руках утренний выпуск «Телеграф». На первой странице красовалась большая фотография Мэтью. Заголовок гласил: «Скромный герой спасает мальчика в каскаде».

Я прочитала репортаж Молли Эйбершо и должна была признать, что все написано в основном правильно. Хотя не могла припомнить, чтобы говорила что-то добродетельно-ханжеское, как цитировала журналистка, но суть она передала верно: мы с сыном хотим разыскать пришедшего на помощь Мэтью человека и поблагодарить его. Я отдала газету и попросила таксистов сообщить мне, если они что-нибудь узнают.

Из-за моего похода на стоянку я почти на сорок минут опоздала на работу. А когда подъезжала к компании, от неожиданности ударила по тормозам, увидев на директорском месте другой черный «Мерседес». Таких машин в компании было две. Одну водила я, а другая находилась в личном пользовании мистера Бакла. Босс редко появлялся в Батфорде, а если появлялся, то не так рано. Я догадалась, что меня ждет еще до того, как предстала перед администратором Симоном. Тот сказал, что босс велел мне явиться к нему, как только объявлюсь в конторе.

Стэнли Бакл приобрел контрольный пакет акций компании «Реалбрю» в 1988 году, когда она после периода неэффективного управления пришла в упадок. Он вложил достаточно средств в новый завод, нанял персонал, и скатывание в пропасть, судя по всему, прекратилось.

Устроившись в компанию, я поняла, что Стэнли Бакл далек от образа доброго Санта-Клауса. Половину работников он сразу уволил. Еще несколько человек ушли сами из-за того, что он стал закручивать гайки.

Я постучала в дверь и вошла, готовая каяться, если потребуется, молить о прощении, посыпать голову пеплом. Не могла терять работу. Возвращение в такси было невозможно – машину я продала, а деньги потратила на десяток нужных вещей. Вздохнула с облегчением, когда мистер Бакл улыбнулся, посмотрев на меня поверх очков. Одетый, как всегда, в темный костюм в мелкую полоску, вероятно, итальянский и баснословно дорогой, с непременным бутоном красной розы в петлице, он придавал всему окружающему некий плутовской налет. Босс вышел из-за стола и направился ко мне с таким видом, словно собирался обнять меня.