Анти-Суворов. «Ледокол» опровергнут! - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Жевалов cтр.№ 61

Итогом советско-польских переговоров стал Рижский мирный договор, подписанный в 20:30 18 марта 1921 года.

Договор был ратифицирован ВЦИК РСФСР 14 апреля, польским Сеймом – 15 апреля, а ЦИК УССР – 17 апреля 1921 года. 30 апреля после обмена ратификационными грамотами в Минске, договор вступил в силу. Советско-польская война закончилась³⁹⁵.

…Всего в 1919–1920 годах польские войска взяли в плен более 157 тыс. красноармейцев, содержание которых в Польше было очень далеко от каких-либо гуманитарных стандартов. Особым издевательствам подвергались коммунисты или заподозренные в принадлежности к ним и евреи, а пленные красноармейцы-немцы вообще расстреливались на месте. Но даже и простые пленные, как правило, становились жертвами произвола польских военных властей. Широко было распространено ограбление пленных, издевательство над пленными женщинами, неоказание помощи раненым, массовые и индивидуальные расстрелы. Видимо, подобное отношение к советским военнопленным явилось в значительной степени результатом многолетней пропаганды «вины» России перед Польшей. Все это привело к тому, что в результате целенаправленного геноцида по национальному и политическому признакам около 60 тыс. советских военнопленных умерли в польских лагерях. К 21 ноября 1921 года из Польши вернулись 75 699 бывших военнопленных (932 человека отказались возвращаться), а из Германии – 40 986 интернированных. Польских пленных в Советской России было около 56 тыс. (видимо, это число включает также гражданских пленных, заложников и интернированных лиц), и их содержание не преследовало цели уничтожить или унизить их. Наоборот, подавляющее большинство пленных рассматривалось как «братья по классу» и какие-либо репрессии в отношении них были просто немыслимы…По окончании войны в Польшу вернулось 34 972 бывших военнопленных, а около 3 тыс. осталось в РСФСР³⁹⁶.

Уинстон Черчилль подтверждает слова М.И. Мельтюхова о нечеловеческой жестокости поляков: «Крикливый, но бессильный террор, с такой уверенностью шествовавший зажигать революцию на Западе, отступил с необычайной быстротой за польские границы, в то время как польские крестьяне, побуждаемые горячим воззванием Пилсудского вооружиться косами и дубинами и гнать неприятеля за пределы страны, добивая отсталых (выделено мной. – С. Ж)³⁹⁷.

Почетный доктор колледжа Св. Антония Оксфордского университета Великобритании Гарольд Шукман и профессор Университета города Аделаида в Австралии Феликс Патрикеев тоже сообщают о зверствах поляков в этой войне: «Попасть в плен к полякам обычно означало быть подвергнутым длительным издевательствам и быть преданным мучительной смерти»³⁹⁸.

Участник Гражданской войны в России Исаак Бабель в своей книге «Конармия» описывает случай с тяжело раненым красноармейцем Долгушовым, который просил застрелить его, чтобы не попасть в плен к полякам:

«Человек, сидевший на дороге, был Долгушов, телефонист. Разбросав ноги, он смотрел на нас в упор.

– Я вот что, – сказал Долгушов, когда мы подъехали, – кончусь… Понятно?

– Понятно, – ответил Грищук, останавливая лошадей.

– Патрон на меня надо стратить, – сказал Долгушов.

Он сидел, прислонившись к дереву. Сапоги его торчали врозь. Не спуская с меня глаз, он бережно отвернул рубаху. Живот у него был вырван, кишки ползли на колени и удары сердца были видны.

– Наскочит шляхта – насмешку сделает. Вот документ, матери отпишешь, как и что…

– Нет, – сказал я и дал коню шпоры.

Долгушов разложил по земле синие ладони и осмотрел их недоверчиво…

– Бежишь? – пробормотал он, сползая. – Бежишь, гад…

Испарина ползла по моему телу. Пулеметы отстукивали все быстрее, с истерическим упрямством. Обведенный нимбом заката, к нам скакал Афонька Бида.

– По малости чешем! – закричал он весело. – Что у вас тут за ярмарка?

Я показал ему на Долгушова и отъехал.

Они говорили коротко, – я не слышал слов. Долгушов протянул взводному свою книжку. Афонька спрятал ее в сапог и выстрелил Долгушову в рот»³⁹⁹.

* * *

Вернемся к тексту книги «Последняя республика». К третьей главе. Мистер Резун сообщает: «Итак, 8 ноября 1923 года в Мюнхене Гитлер с группой вооруженных сторонников арестовал правительство Баварии и объявил, что революция началась, что баварское и общеимперское правительства низложены…

Тут же было сформировано новое правительство. В ночь с 8 на 9 ноября группа во главе с Эрнстом Рёмом захватила штаб военного округа. Попытки захватить другие объекты были отбиты армией и полицией. 9 ноября Гитлер возглавил демонстрацию своих сторонников. Произошло столкновение демонстрантов с вооруженной полицией. Было убито 16 сторонников Гитлера и трое полицейских.

Попытка захвата власти была подавлена силой. Гитлер и ближайшие его сторонники бежали, вскоре были пойманы, предстали перед судом, далее – заключение в крепости Ландсберг, где Гитлер и написал „Майн кампф“».

И далее фальсификатор-ревизионист сообщает:

«Неудавшаяся революция Гитлера самым странным образом совпала с неудавшейся коммунистической революцией.

Совпадений несколько. Они поразительны.

Дата революции была установлена в Москве и хранилась как величайшая тайна. Но Гитлер решил свою революцию проводить в тот же самый день, под тем же красным флагом, под теми же лозунгами экспроприации нетрудовых доходов, национализации концернов, конфискации военных прибылей. Тактика гитлеровцев полностью соответствует тому, что Москва предписала своей агентуре: проводить демонстрации вопреки запретам, смело идти на столкновение с полицией, захватывать правительственные здания. Произошло совпадение по цели, методам, месту и времени с точностью до часов и минут.

Семьдесят лет коммунистические историки нам говорили: это просто цепь странных, необъяснимых совпадений. Бывает же такое: мы решили брать власть, и он решил. В один день».

Это ложь.

Восстание немецких коммунистов и социал-демократов произошло 23–25 октября 1923 года в Гамбурге, а «пивной путч» национал-социалистов случился 8–9 ноября 1923 года в Мюнхене. Вот такое «совпадение» по мистеру Резуну: «в одном и том же месте (в Гамбурге – Мюнхене), день в день (23–25 октября, 8–9 ноября), час в час, минута в минуту».

В этой главе на странице 93 автор с некоторой долей иронии пишет о недемократическом режиме в Греции: «Согласимся с „Военно-историческим журналом“: были ужасные режимы во Франции, Польше, Греции. Согласимся, архитектура этих стран отражала агрессивные устремления. Согласимся, Греция в XX веке была агрессором из агрессоров».

А вот Европейский Парламент опровергает мистера Резуна, и вполне серьезно, в своей «Резолюции от 2 апреля 2009 года о европейском сознании и тоталитаризме» осуждает фашистский режим в Греции: «.. J. Поскольку процесс европейской интеграции проходил успешно и уже привел к созданию Европейского союза, который охватывает страны Центральной и Восточной Европы, которые жили в коммунистических режимах с конца Второй мировой войны до начала 1990-х, и поскольку более раннее присоединение Греции, Испании и Португалии, пострадавших от длительной власти фашистских режимов, помогло обеспечить демократию в южной части Европы…»