Забытое убийство - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Сорвина cтр.№ 25

А с 11 по 14 декабря того же года был создан итальянский юридический колледж.

Решение о защите диссертаций на итальянском языке в официальном порядке утвердил Джованни Паччиони ^[152], преподаватель римского права в Инсбруке. Два немецких профессора, Хруца и Вальднер, сразу обжаловали это решение, объявив его незаконным и не имеющим правовой основы. Но они не учли, что у опытного Паччиони были отменное знание истории законодательства и свой туз в рукаве – прецедент 1878 года, когда уже был принят закон о правомочности итальянских диссертаций. Министерство культуры и образования Цислейтании подтвердило правоту Паччиони, но университетский совет, собравшийся в январе 1901 года, вновь обжаловал это решение, представив три аргумента:

во-первых, несколько членов совета проголосовали против;

во-вторых, из формулировки закона 1878 года неясно, идет ли речь просто об итальянской диссертации или о диссертации на итальянском языке;

и, в-третьих, в случае допущения другого языка возникнет расхождение между экзаменами на немецком языке и диссертацией на итальянском.

Наконец, на ученом совете раздавались мнения, что стоит только разрешить итальянский на юридическом факультете, как того же потребуют медицинская школа, гуманитарные факультеты, а потом и начальная школа, и это станет полным развалом государственного образования. Зашла речь и об опасности националистических столкновений в городе и за его пределами.

Министр культуры и образования Вильгельм фон Хартель ^[153], человек либеральных взглядов, выразил оппозиционную по отношению к совету точку зрения. Он объявил решение ученого совета исключительно его субъективным мнением и подтвердил решение центра о защите итальянского преподавания и профессуры. После этого итальянец Менестрина был возвращен на кафедру и признан в качестве лектора ^[154].

Именно это воодушевило студенческую ассоциацию Трентино. Она ускорила подготовку итальянского юридического факультета в Инсбруке и запросила разработку финансовой базы факультета для оплаты педагогов и выплаты стипендий ^[155].

Де Гаспери в это время несколько сближается в своих взглядах с радикальным Баттисти, утверждая, что национальная, народная идея нужна итальянцам, а университеты всегда становились «le fucine ove si idearono e si produssero i grandi rivolgimenti intellettuali dei popoli» ^[156] («кузницей, где ковались и обретали форму интеллектуальные идеи всенародной революции»).

Председательствуя на собрании «Ассоциации студентов Трентино» в 1902 году, он говорил о «конкурентоспособном итальянском университете, опирающемся на традиции великих предков», «гораздо более древних, нежели немцы или славяне» ^[157].

Де Гаспери даже защищает атеистические воззрения социалистов от нападок католического сообщества. Это был единственный момент, когда взгляды непримиримых оппонентов в итальянском лагере сошлись, и противником итальянцев была только немецкая сторона.

Здесь на сцену впервые выходит еще один участник событий – уроженец Инсбрука, член Имперского Совета и немецкий депутат парламента от Тироля Эдуард Эрлер – адвокат, политик, националист и вице-мэр родного города.

Эдуард Эрлер родился 25 сентября 1861 года в Инсбруке, и с этим городом был связан весь его жизненный путь. Он учился в реальной школе, потом в гимназии и в Инсбрукском университете, стал юристом и получил адвокатскую практику, к которой вернется после многолетней политической и административной деятельности. Юридическая уравновешенность и проницательный ум сделали его заметным членом местного общества, и вскоре он стал членом провинциального национального собрания и заметным политиком Тироля, прикоммандированным в 1901 году к Императорскому Совету. Но немалую роль в его административной карьере сыграл и бунтарский националистический дух, близкий «младотирольцам» – немецкой культурной элите края. Эрлер, этот «ирредентист» пангерманского образца, основал националистическую Народную партию и стал издавать газету «Tiroler Tagblatt» («Тирольский дневной листок»), чтобы увеличить круг своего влияния.

Вся эта бурная политическая и общественная деятельность значительно разнообразила, но и усложнила жизнь Эрлера, который теперь, наподобие гонца, беспрерывно курсировал между Тиролем и Веной с докладами и поручениями. Сорок три года – прекрасный цветущий возраст для политика.

Доктору Эрлеру даже удалось гармонично соединить свои радикальные настроения с муниципальной деятельностью: одно не мешало другому. Но была у него одна слабость, делавшая его эмоциональным и неуравновешенным человеком, – любовь к искусству.

Опасность конфликта не на шутку беспокоила депутата Эрлера. Пользуясь своими полномочиями, он напрямую обратился к медлительному министру образования с вопросом: собирается ли тот предложить согласованное разделение университета Инсбрука и как это будет юридически оформлено? Вполне логичный шаг для политика и законника, если учесть, что до сих пор высказывались одни лишь мнения, но не конкретные, юридически оформленные предложения. Министр-либерал продолжал размышлять, и четкого ответа на свой вопрос Эрлер не получил. Отчасти это напоминает давно прижившийся в монархии Габсбургов метод «двойной стратегии» – готовность идти на мелкие уступки, но никогда не касаться главного. Очевидно, Хартель полагал, что это временные трудности и все разрешится само собой. А может быть, его гораздо больше занимала его собственная репутация либерала и новатора. Поэтому, вдохновенно разрабатывая законы о женском образовании, он совершенно упустил из виду молодых разгневанных мужчин в центре Инсбрука.

* * *

А немецкие националисты столицы Тироля даром времени не теряли. Они решили созвать в конце октября 1901 года совещание своих представителей и настаивать на закрытии лекций Франческо Менестрины.

Ученый совет был поставлен в известность о предстоящих беспорядках, но не принял мер. С 29 по 31 октября лекции итальянского профессора срывались бойкотом – националистически настроенные немецкие студенты свистели и барабанили по столам. Итальянская часть зала ответила на это дружным пением итальянского гимна.