Черная книга. Истории женщин востока - читать онлайн книгу. Автор: Хинд Аль Кассеми cтр.№ 21

Мама продолжала иногда плакать; я слышала, как дрожал ее голос, когда она видела что-нибудь красивое: например, когда у меня рождались дети, или когда, подрастая, они начинали трогательно лепетать: «я люблю тебя, мама». Я научилась на слух различать все оттенки эмоций в голосе человека. Могла определить, когда собеседник лжет, улыбается, сомневается, боится, ненавидит или завидует. Мама считала, что меня сглазили, потому что завидовали моему совершенству. Теперь о совершенстве говорить не приходилось, но, видимо, проклятие было крепким и я была обречена жить так до конца своих дней. Мама объясняла, что, если ты благодарен Богу за все, с тобой случается больше хорошего: это своего рода преграда, защищающая нас от несчастий.

Из всех звуков, которые я когда-либо слышала, самым приятным был крик моего первого ребенка. Я обняла его и сразу полюбила. Когда его помыли и принесли мне покормить, я снова обрела смысл жизни. Меня переполняли волнение и надежда; я хотела «увидеть», как он вырастет и добьется всего самого лучшего в жизни. Для меня словно солнце встало. Когда мне сказали, что у него все в порядке со зрением, меня больше не заботила моя собственная слепота. В моей ситуации рожать было еще страшнее, чем, наверное, это обычно бывает, потому что я не могла ничем помочь ни себе, ни ребенку. Вдруг ему станет больно, или, не дай Бог, пойдет кровь, я же об этом даже не узнаю… Всех остальных детей я рожала через кесарево сечение, потому что при обычных родах у меня выделялось столько адреналина, что это могло навредить ребенку.

Новый предмет любви был мне очень дорог и наполнял меня таким счастьем, которого я очень давно не испытывала, и которого мне очень не хватало. Ребенок вдохнул новую жизнь в мои отношения с мужем, хотя он неизменно поддерживал меня во всех испытаниях. Я снова влюбилась в него – в своего героя. Человека по-настоящему узнаёшь, только когда становишься беспомощным и полностью зависишь от него. Только тогда можно быть уверенной, что именно с этим мужчиной ты хочешь провести остаток жизни.

Однако теперь мое недовольство собой только усилилось. Если бы ко мне вернулось зрение, я смогла бы лучше исполнять свои повседневные обязанности. Я узнавала запах и крик своего сына и старалась как можно больше делать для него сама – ведь я сходила с ума от любви к нему.

Муж в шутку говорил мне, что ребенок слишком похож на меня и это просто нечестно, а я улыбалась в ответ на его доброту.

Яссим, при всей его стойкости, иногда выходил из себя, наблюдая мое плохое настроение. Во время беременности из-за гормональных бурь я часто проваливалась в бездну депрессии. У меня бывали очень реалистичные кошмары: мне снилось, что мой ребенок родился с пустыми глазницами на месте глаз.

Раньше я любила разговаривать со своим отражением в зеркале, нести всякую чушь, представлять, как мной восхищаются люди, которые мне приятны, и как смотрят на меня те, кого я ненавижу, и как я говорю им в ответ какие-то глупости. Мне не хватало этих минут. Мужчинам недоступны подобные женские хитрости. Это наша психотерапия, наша награда за красоту: первыми насладиться тем, чего мы достигли в уходе за собой.

Мне не нравилось, что меня постоянно спрашивают, нашла ли я способ справиться с потерей зрения. Каждое утро, просыпаясь, я вспоминала об этой потере. Как вообще можно с этим справиться? Я пыталась, я боролась, но по-прежнему оставалась лишь тенью себя прошлой. Я хотела быть счастливой ради Яссима и своих четырех ангелочков. Я слышала, как дрожит мамин голос, когда она говорит о моих невероятных достижениях, как он стихает и обрывается, когда она тихонько вытирает слезы. Интересно, что по началу разговора я могла предсказать, как он закончится, я замечала, как люди ходят вокруг до около, когда логичнее всего было бы задать мне откровенный личный вопрос. И я, в свою очередь, всегда пользовалась этим знанием, отвечая быстро и коротко, или просто отказываясь продолжать утомительный разговор. Однако мое общение с людьми нашего круга служило на благо моей семье, да и я сама становилась более понимающей, сдержанной, и благодарной за возможность почувствовать себя нормальным человеком, как раньше.

Когда Бог что-то забирает, обычно он дает что-то взамен. Я научилась быть благодарной за все хорошее, что было у меня в жизни. Я родила Яссиму четырех детей, и все мы жили одной дружной семьей, одной жизнью на всех. Мы так и не выяснили, что у меня с глазами. Первые два-три года мы никуда не ездили, но когда дети подросли, мы начали выезжать в Англию, в деревню. Детям там нравилось, и мне не приходилось беспокоиться, что я попаду под машину или дети выбегут на оживленную улицу. Мы с мужем могли там расслабиться и насладиться временем, проведенным вместе.

Время от времени мы все-таки обращались к врачам. Каждый год я ездила в Мекку и умывалась святой водой из Замзама, надеясь, что это вернет мне зрение. Я пробовала китайскую медицину. Мне втыкали иголки в голову, шею и спину, но ничего не помогало. Я смирилась со своей слепотой, но не прекращала попыток вернуть зрение. Да и как можно было сдаться? Я хотела видеть лица своих детей. Я хотела точно знать, сильно ли они ушиблись, когда, упав, они прибегали ко мне в слезах. Я хотела сама проверять, хорошо ли они одеты и накормлены. Я хотела читать им книги и видеть, как загораются их глаза, я должна была видеть, как они засыпают, когда я рассказываю им сказку на ночь.

Я ощупывала их лица – эти прикосновения были похожи на рассматривание фотографии. Руками я проверяла, не пора ли им стричься и по погоде ли они одеты. Это было унизительно, но я держалась ради них. Не ради себя, не ради мужа или родных – ради детей. Все было ради них. Я так их любила! Я чувствовала себя одновременно и сильной и слабой, но боролась ради малышей.

Однажды я проснулась и комната была полна света и цвета…

Зрение вернулось так же внезапно, как и исчезло. Конечно, я не узнала своего дома. Я смотрела на все вокруг, бегала из комнаты в комнату (чего не делала уже много лет) и звонила всем подряд, не веря своему счастью.

Я позвонила маме, чтобы сообщить радостную новость, но она не взяла трубку. Я звонила маме каждый день, или она мне, просто чтобы убедиться, что все в порядке. «Говорящие» часы сообщили мне, что уже полдень, и, зная, что она обычно встает рано, я начала беспокоиться. Но я была так счастлива, что отмахнулась от своих страхов.

Все казалось непривычным. Вокруг было так много света и красок! Я плавала в них, как рыба в воде. Я не могла заставить себя закрыть глаза. Я позвонила брату и с истерическим смехом сообщила, что могу видеть. Я видела все: стул, телефон, фотографии чудесных детей – вероятно, моих! Я слишком увлеченно рассказывала, что вижу вокруг себя, и даже не услышала, что он мне ответил. Энергия во мне била ключом и требовала внимания, я хотела, чтобы весь мир узнал о моем счастье. Брат сказал, что рад за меня, но я заметила серьезные нотки в го голосе. Я так тараторила, что он не мог вставить ни слова, чтобы объяснить, почему мама не отвечает.

– Фатима, – сказал он наконец, – мама умерла.

Я перестала прыгать и села.

К моему дому как раз подъехала на машине сестра. Она вошла, обняла меня и прошептала: «Бог дал, Бог и взял».