Лихолетье - читать онлайн книгу. Автор: Полина Ребенина cтр.№ 22

В ходе следствия в сентябре 1992 выступал Михаил Горбачёв в качестве свидетеля и уверял всех, что он был в полном неведении, однако через двадцать лет в августе 2011 он признался в противоположном, в том что всё знал о планируемых действиях будущих членов ГКЧП ^[103]. Ведь, как стало позднее известно, уже в марте 1991 года в присутствии и при участии Горбачёва была создана комиссия во главе с Г.Янаевым, для подготовки введения чрезвычайного положения. А третьего августа на заседании Кабинета министров СССР перед своим отъездом в Форос, Горбачёв опять заявлял, что в стране чрезвычайная ситуация и надо принимать срочные меры, включая введение чрезвычайного положения. Но говорить одно, а делать противоположное для этого перевертыша было делом обычным.

В апреле 1993 года началось судебное разбирательство. Двадцать третьего февраля 1994 года подсудимые по делу ГКЧП были амнистированы Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации, несмотря на категорические возражения Ельцина. Один из подсудимых, Валентин Варенников отказался принять амнистию и над ним продолжился суд, который вынужден был вынести оправдательный приговор одиннадцатого августа 1994 года ^[104].

В результате поражения «Августовской революции» реакционные события развивались стремительно. Радикальные демократы или либералы воспользовались этим неудачным выступлением и объявили его основной причиной ужесточения своей политики. Поспешность с которой они приступили к уничтожению КПСС, синхронность действий Ельцина и Горбачёва в этот отрезок времени неопровержимо говорили о том, что именно в этом и состояла их основная цель ^[105]. Августовская революция или путч была хитрой «подставой», которую демократы прозападного толка немедленно использовали для развала компартии, a позднее и СССР!

Рано утром двадцать третьего августа Ельцин приехал в Кремль к Горбачёву и от Президента СССР производить любые кадровые изменения только по согласованию с ним. Б. Ельцин издал ряд указов, которые явно выходили за пределы его конституционных полномочий президента РСФСР и являлись незаконным присвоением союзной власти, в том числе указы о переподчинёнии союзных органов республиканским. В тот же день в Белом доме на сессии Верховного Совета РСФСР Ельцин подписал указ о приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР на том основании, что партия, якобы, поддержала ГКЧП ^{[106] [107]}.

По распоряжению мэра Москвы Попова здания ЦК КПСС и Московского городского комитета КПСС на Старой площади были опечатаны. По воспоминаниям Е. Севастьянова в четырнадцать часов пятнадцать минут он нажал кнопку в рубке радиотрансляции системы гражданской обороны и объявил о закрытии ЦК КПСС и о том, что дается сорок пять минут на эвакуацию персонала, после чего все оставшиеся будут арестованы.

Двадцать четвертого августа Горбачёв сложил с себя полномочия Генерального секретаря ЦК КПСС и предложил ЦК самораспуститься. Двадцать пятого августа 1991 года Ельцин издал указ, на основании которого всё принадлежащие КПСС и КП РСФСР недвижимое и движимое имущество, включая денежные и валютные счета становились государственной собственностью России. Двадцать девятого августа союзные власти в лице Верховного Совета СССР были вынуждены приостановить деятельность КПСС на всей территории СССР ^{[108] [109]}.

А тридцатого августа, придя домой, нашла Зойка своего отца, лежащим на полу в луже крови. Зойка вызвала скорую помощь, которая приехала уже через полчаса, но помочь врачи ни чем не могли, Дмитрий Сергеевич Боголюбский был мертв. Не перенёс старый фронтовик всего этого перестроечного беспредела, поражения ГКЧП, тех людей, которых он искренне уважал, запрета Коммунистической партии, торжества реакционных либерально-демократических сил в стране и решил добровольно уйти из жизни. Он застрелился из охотничьего ружья.

Зойка тяжело переживала самоубийство отца, и Георгий, сильно поседевший в последние месяцы, как мог, её утешал. И ему было страшно жаль Дмитрия Сергеевича, замечательный он был человек, кристально честный и мужественный. Но именно такие люди всё больше попадали сейчас в его клинику с тяжелыми депрессиями или после неудачной попытки уйти из жизни. Многие патриоты, любящие свою Отчизну люди, в это трагическое время искали ружье или высматривали крюк в своей квартире, на котором можно было бы повеситься.

Зойка чувствовала себя крайне плохо, тошнота, депрессия, тяжесть в груди, даже ежемесячные кровотечения у неё стали странно путаться.

«Ну, – думала она, – организм мой совсем разладился. Тяжело потерять и мать и отца, но ещё тяжелее, когда смерть близких наступает нежданно-негаданно и без Божьей на то воли.» Зойка, воспитанная атеисткой, всё чаще стала в своих мыслях обращаться к Богу, как и многие россияне в эти тяжелые времена.

Она своё плохое самочувствие объясняла реакцией организма на трагические события в стране и в семье. Но в конце концов вынуждена была обратиться к врачу, уж очень странно она себя стала чувствовать. Боялась, что завелась у неё какая-нибудь онкология, ей было страшно за детей, ведь Петруша был ещё совсем маленьким, всего три годика. К её крайнему удивлению, объявил врач, что она была опять беременна, причём и срок уже был не маленький, около четырёх месяцев. Как это она ничего не заметила, видимо по причине страшных потрясений последнего времени.

Зойка не знала, как поступить, на что решиться, ведь времена были хуже некуда, и просвета в ближайшем будущем не предвиделось. Она не хотела до поры тревожить Георгия, сидела в одиночестве и размышляла: «Без сомнения рождение человека – это самое главное и прекрасное событие в жизни, мы станем сильнее, ведь трагический уход отца обездолил нашу семью. Будет у нас радость, несмотря на горести и печали окружающей жизни. Маленькому Петруше будет повеселее, появится у него братик или сестрёнка, будут играть вместе. Но нам с Георгием будет чрезвычайно тяжело, он много работает, но денег всё равно не хватает, забота о маленьких детях ляжет в основном на мои плечи».

Призналась Георгию, и муж, как всегда, постарался её поддержать:

– Не переживай, Зоенька! Ну что ж, что нам уже за сорок, ведь силы у нас ещё есть. Ну и чёрт с ней с этой перестройкой, жизнь всё равно продолжается. И в войну люди детей рожали! – успокаивал Георгий не только ее, но, по всей вероятности, и самого себя.