Десантно-штурмовая бригада. Непридуманный Афган - читать онлайн книгу. Автор: Артем Шейнин cтр.№ 58

Но помогать друг другу помогали. Все же одна кровь…

Этим они сильны, не откажешь.

По злой иронии судьбы «благодетель» Алика, Исмаил Давлетов, оставался до августа.

Исмаил, который приехал в Гардез в августе 84-го, всего два раза подержав в руках автомат. Но отходивший потом без единой передышки на госпиталь все боевые.

Исмаил, который в начале службы толком не говорил и не понимал по-русски, но стал к концу службы заместителем командира взвода.

И вот теперь Исмаил, тоже считавшийся одним из стопроцентно заслуженных кандидатов на первую отправку, остается служить до августа.

И все только потому, что приехал из «солдатской» Иолотани…

Исмаил, которого некоторые побаиваются, но все уважают.

Ну не блядство?!!

И вот это называется «судьба»?!

Хотя, что там говорить…

Это же для нашего ротного, лазившего с нами по горам и даже для замполита, выпившего у нас столько крови, но все равно нашего, мы Толи и Лени, Исмаилы и Фариды, Сани и Олежки, Сереги и Юрки.

Достойные и недостойные, заслужившие и нет…

А для тех, кто галочками и крестиками, указами и циркулярами решают наши судьбы, нас нет.

Нет наших судеб, наших надежд, наших планов, наших жизней.

Есть только циферки в отчетах и приказах.

Есть «оперативная обстановка».

Впрочем, не совсем так. Наши жизни есть. Иногда есть…

Когда год спустя, в апреле 87-го, при десантировании под Джелалабадом погибнет от прямого попадания в голову Илья Редьков из нашей роты, которому уже вышел срок увольняться, вот тогда его жизнь вдруг станет значимой.

Точнее, его смерть…

Значимой лишь потому, что где-то наверху вдруг кого-то поразит факт, что парня убивают, когда он уже мог и должен быть дома.

И вот тогда они зашевелятся, тогда полетят приказы-депеши: «Не допускать!.. Исключить!…Не привлекать!..»

И всех весенников моментально уволят в апреле.

А ведь никак было невозможно.

«Оперативная обстановка…»

Впрочем, ладно, что я распричитался-то?

Во-первых, мы солдаты и давали присягу. Надо значит надо.

А во-вторых, ничего этого я еще не знаю в апреле 1986-го, лежа на своей позиции в горах под Хостом. И рассуждаю не так «глобально».

Мне просто хреново оттого, что до дома еще, оказывается, так долго ждать.

Оттого, что уже не раз и не два рвались на позициях роты невесть откуда со свистом прилетевшие эрэсы.

Оттого, что где-то там, впереди, выше в горах, чертова Джавара, которую наши собираются взять, а духи не собираются отдавать…

И еще оттого, что я выполнил все, что заповедал себе в ноябре 84-го, на кабульской взлетке.

Вцепился в эти горы, в свой автомат, верил в своих товарищей и шел вперед. Жил здесь и сейчас, не думая про «завтра».

А оно не наступило…

И вот я снова в горах, на операции.

Гляжу в безразличное к моим переживаниям звездное афганское небо.

Одна из бесчисленных звезд начинает вдруг мигать и становится больше.

Самолет…

Высоко над нами, над нашей горкой, над Хостом, над Афганистаном, над этой войной, летит куда-то на север кусочек мирной жизни…

Ровно гудят двигатели, в салоне уютный полумрак.

Кто-то дремлет, укрывшись шерстяным пледом.

Один из пассажиров не спит, тщетно вглядываясь в непроглядную тьму иллюминатора.

К нему подходит приятная стюардесса с бокалом виски на подносе.

(Никогда не пробовал виски, но почему-то был уверен – это именно виски.)

– Что-то еще, сэр?

– Скажите, где мы сейчас пролетаем?

– Афганистан, сэр. Ничего интересного, сэр, сплошные горы. Даже днем смотреть особо не на что…

– Спасибо.

Задумавшись, сэр слегка взбалтывает содержимое бокала:

– Хм. Афганистан… Афганистан. Там ведь какая-то война уже несколько лет. И что там забыли эти русские. Зачем им эти горы? М-да… Интересно…

…Виски медленно стекает по стенкам бокала, оставляя тягучие следы…

– …интересно – для самолета у них вполне неплохое виски.

Сделав несколько глотков, он откидывается на кресле, подоткнув плед.

Лететь еще несколько часов, нужно поспать.

Афганистан, на секунду войдя в его жизнь, снова остается далеко внизу.

Мощный «Боинг» уносит его все дальше на север…

В каких-то десяти километрах от него лежу я и смотрю на безразлично подмигивающие огни самолета. Скоро он скроется из виду навсегда.

Сколько раз рисовалась в моем воображении эта сцена, когда в черном небе над горами начинали вдруг мигать огни кажущегося нереальным самолета.

Клип, нарезанный сознанием из кадров всех виденных западных фильмов.

Но сегодня я не дам этому самолету улететь.

Я сяду в салон, укрывшись пледом.

Я продолжу путь дальше, на север.

Через несколько часов мы долетим до Москвы.

Приземлимся, я выйду из аэропорта, сяду на автобус…

Стоп, почему на автобус?

Старшина же сказал Лене с Толяном, что в Ташкенте мы получим рублевую зарплату за все время в Афгане. Это ж рублей 300!

Приземлимся, я выйду из аэропорта, сяду в такси и поеду в город. Будет утро.

Да, ранее солнечное весеннее утро.

Машина будет весело шуршать шинами по только что политому асфальту.

Я высуну руку в окно и буду ловить ладонью упругий прохладный ветерок.

Мы поедем по Ленинградке, потом по улице Горького, свернем на Садовое и, проехав высотку на Восстания, свернем в наш двор…

Я не стал звонить из аэропорта – пусть будет сюрприз…

Звоню в дверь – сколько же лет нашему звонку? 30? 40?

Когда вернулся с войны дед, он тоже жал эту кнопку…

За дверью торопливые шаги. Она знала, знала и ждала…

Дверь открывается:

– Здравствуй, мама! Я вернулся…

Но это стюардесса из самолета. Она трясет меня за плечо.

– Шейнин, Шейнин, просыпайся! Тема, проснись!

Черт, значит, еще не долетели.

Ну когда же уже, когда?

ГОСПОДИ, КАК ЖЕ Я ХОЧУ ДОМОЙ!

Так, а откуда это она знает, как меня зовут?