Великолепная шестерка - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Фирсанова cтр.№ 261

Особенно трепетно заботились о пополнении коллекции Рэнд (тот вообще тащил в дом кучу любопытного хлама) и Связист. Кто бы мог подумать, что Сила окажется таким тряпичником?

Но сейчас компании только предстояло взяться за новое дело. До сувениров было еще далеко. Гал щелкнул замочком, лично выкованным им в виде двух половинок эмблемы команды в один из выходных, и извлек нечто. Пристально оглядел находящееся в его пальцах и тяжело уронил:

– Так!

Все вперили в штатного читателя и «петицию» откровенно непонимающие, абсолютно невинные, можно сказать, бесстыжие, взгляды.

После многозначительной паузы, отведенной на добровольное покаяние, но заполненной лишь тишиной, воин мрачно продолжил:

– Тут несколько прошений, слипшихся в один ком. Кто пролил кофе на бумаги?

– О чем вы, мосье? – удивленно протянул Лукас, чуть подавшись вперед и пытаясь разглядеть причину негодования педантичного коллеги.

Исполненный подозрений взор Эсгала остановился на Максе, единственном кофейном маньяке в доме. А что пролит именно этот напиток, оборотень, отличающийся тонким нюхом даже в человеческом облике, был совершенно уверен.

– Я вообще кофе за столом в зале совещаний не пью, – почему-то виновато, как будто он вместо распития кофе напрудил под столом или глушил коньяк ведрами, принялся оправдываться и краснеть Шпильман. – Вот у себя – да, проливаю, вчера на клавиатуру случайно почти полную чашку опрокинул сладкого, замучился вытирать, так вообще менять пришлось. А здесь нет, никогда, если только у зеркала, в кресле…

– Гал, ну чего ты наезжаешь, – вступилась за друзей Элька, – мы к этой папке вообще не подходим поодиночке и тайком, чего нам, в рабочее время занимательного чтива оттуда не хватает? Как средство от бессонницы используем? Может, это в Совете богов испачкали или при транспортировке, а нам грязное подсунули?

– Какое вопиющее безобразие, как они только посмели?! – демонстративно развозмущался вор, впрочем не прерывая раскачиваний на стуле. – Пачкать прошения – исключительно наша прерогатива! А что мы ей не пользовались, так пока руки не дошли, ну ничего, вот прямо сегодня начнем исправляться! Не сходить ли за соусом?!

– Как только появится мосье Связист, мы ему всенепременно передадим все справедливые претензии. Пусть он поставит в известность о вашем, мосье Фин, праведном негодовании достославных Онтру, Тиваля и Калаша. Заодно нам представится шанс проверить, насколько обидчивы покровительствующие команде боги, – с вежливой, но при этом почему-то донельзя ехидной улыбочкой пообещал приятелю маг, поигрывая кольцом с крупным изумрудом на безымянном пальце.

– Ха, я не удивлюсь, если после таких наездов нам урежут финансирование, – встряла Элька, вновь вытягивая шею (с места было не углядеть), в попытках оценить степень ужасающего опорочивания важной документации.

– Лучше не проверять, если хотят, пусть пачкают, я не гордый, во всяком случае, не настолько гордый, чтобы на пару пятнышек кофе обидеться, – поспешно сменил точку зрения меркантильный Рэнд под давлением доводов Лукаса и Эльки. Пожалуй, вопрос финансирования его обеспокоил куда больше божественной немилости – понятия до некоторой степени абстрактного, в отличие от регулярно получаемой зарплаты и премий.

– Насколько серьезно пострадали петиции, мосье, их совершенно невозможно прочесть? – уточнил маг, прерывая обычный веселый треп.

– Можно, – сухо отозвался воин, не одобрявший неаккуратности в важных вопросах, тем паче божественной неаккуратности. Знать, что кто-то там, наверху, столь безалаберный и могущественный, играет чьими-то судьбами и жизнями… Нет, такое Галу решительно не нравилось!

Ему часто не слишком нравились оригинальной конструкции письма, каковых команда навидалась уже предостаточно: сложенных в виде цветков, фигурок зверей, птиц и людей, вырезанных, выжженных на дереве, вышитых на ткани, выбитых на металле, навязанных узелками на веревочках, вылепленных и вытатуированных. Но это безобразие оказалось не ритуальной композицией, а следствием неаккуратного обращения с напитками. Неодобрительно дернув уголком рта, воитель внимательно изучил комок прошений и аккуратно потянул уголки. Чуть слышно хрустнув, залитые кофе петиции распались. Из комка получились три неравные кучки. В первой без труда опознавался плотный, чуть помятый листок альбомного формата, похожий на гербовую бумагу с легкой зеленцой. Вторым шел тонкий длинный клочок материала, свернутый в трубочку и более всего напомнивший Эльке кальку. А вот последний оказался вполне заурядным тетрадным листочком в клеточку, сложенным в виде детского кораблика. Во времена босоногого проказливого детства девочка сама пускала такие в тазике, ванне, а потом и в пруду. Один раз так увлеклась сажанием на палубу головастиков, что даже нырнула в водоем со ступенек вслед за груженным будущими лягушками судном. Ох и ругались родители, когда она явилась домой мокрая, по уши облепленная водорослями и тиной! А гулять после три дня не пускали, домашний арест маленькая негодница использовала для изучения процесса горения. Экспериментировала, правда, на балконе, поэтому дом не спалила, только прижгла палец, но, конечно, никому об этом не сказала, чтоб арест не продлили, прибавив в нагрузку бабушкин надзор.

– Три, – педантично подсчитал Шпильман и озадачился, почесывая нос: – С какой же начинать?

– Мне кажется, эти прошения неспроста оказались скреплены вместе, на то была высшая воля Сил Судьбы, – подала мелодичный голос Мирей, глаза жрицы засияли золотым светом посвященной Ирилии, верный признак если не пророческого транса, ниспосланного божеством, то уж личного предвидения непременно. – Мы должны посмотреть их все, в том порядке, как их разъединил Эсгал. Прочесть нужно все сегодня!

Гал воспринял указания эльфийки всерьез, как всегда относился к откровениям целомудренной девы, и сдержанно кивнул. Воин положил на стол перед собой все три «документа», если такой термин был применим к детскому кораблику из тетрадного листка и писульке на тонком клочке папиросной бумажки. Впрочем, первая составляющая кофейного комка все-таки могла претендовать на почетное звание прошения хотя бы по внешнему виду бумаги. Светло-зеленая, на просвет по кромке окаймленная орнаментом из плюща, эта депеша содержала всего несколько строк. По счастью, кофейные пятна, творчески поработав над дизайном страницы, не коснулись написанного. Воин внимательно изучил текст, кашлянул в некотором замешательстве и поделился соображениями:

– Это стихи. Эльфийские. Очень плохие. Я их в рифмованном виде перевести не смогу. Если белым стихом, выходит примерно так:

Закончив чтение, Гал коротко и с облегчением выдохнул. Он и свои-то стихи никогда не читал в обществе (тот единственный раз, на который его спровоцировала хаотическая колдунья ради пользы дела, не в счет), а тут чужой позор озвучить. Очень неловко воину было за неведомого сочинителя. Если тот писал эти жуткие строчки, потому что прошения в их мире полагалось отправлять исключительно в рифмованном виде, тогда еще ладно, но если «поэт» искренне считал свои вирши стихами, то оставалось только сопереживать его окружению.