Возвышение Китая наперекор логике стратегии - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Николае Люттвак cтр.№ 9

Страница

Таким образом, китайский великодержавный аутизм усиливается не только вследствие масштабов страны, но и благодаря негласной презумпции своего исключительного положения и иерархического превосходства, традиционных для международной политики ханьской вассальной системы.

Именно это предположение своего иерархического превосходства сделало китайцев такими сверхчувствительными по отношению к «неравноправным договорам» девятнадцатого века, начиная с Нанкинского договора 1842 года, который навязали династии Цин победившие британцы, и который связывал обязательствами только китайскую сторону. Китайцев возмущало не само неравенство, а то, что теперь в нетрадиционном для них положении более слабой стороны были они сами – ведь раньше император подчинял себе иностранцев, а не наоборот.

Выдвигаемое здесь утверждение о том, что древняя система вассальных отношений «цзянся» влияет на современную китайскую внешнюю политику, может быть отклонено как недостоверное, предвзятое или враждебное по отношению к Китаю. Поэтому стоит заметить, что местное отделение находящегося в Пекине Института Конфуция, основанное китайским государственным органом Ханбан (Китайский национальный офис по изучению китайского языка как иностранного, орудие культурной пропаганды КНР), выступил одним из спонсоров мероприятия, организованного в мае 2011 года в Стэнфордском университете, и носившем название «Рабочий семинар по Цзянся: культура, международные отношения и всемирная история. Осмысление китайского восприятия миропорядка». Все это звучит как экскурс в историю, но это не так, о чем свидетельствует приведенное ниже описание целей этого мероприятия:

О том, каким образом это может оказаться продуктивным, можно прочитать во вводной брошюре, содержащей подробное описание мероприятия:

Затраты Ханбана на описанное мероприятие, несомненно, окупились, так как он получил возможность атаковать основные западные ценности и продвинуть синоцентричную модель международных отношений в одном из лучших западных университетов, причем большую часть расходов на проведение мероприятия Стэнфорд еще и оплатил из собственного кармана³².

Вспышки провокационного поведения Китая после 2008 года естественно ускорили появление ответной реакции на подъем КНР. Но эта ответная реакция все же вызвана не провокациями и соответственно не может быть устранена примирительными жестами со стороны КНР: визитами, укрепляющими политическое положение государства, или успокаивающей риторикой, поскольку эта реакция отражает скорее восприятие китайской мощи как таковой, чем оценку поведения Китая на мировой арене.

Удельный вес такого восприятия и подобных оценок в каждом случае разный.

Во-первых, мощь – это реальность, которая не исчезнет, если даже изменится поведение.

Во-вторых, поведение обычно оценивают постфактум, в то время как восприятие мощи формирует представление о будущем. Кроме того, в отличие от будущей стоимости денег, которая в настоящем приуменьшается, будущая мощь, напротив, представляется еще более внушительной, чем сегодня. В пристальном внимании к нынешним темпам роста мощи видится устоявшаяся тенденция заранее предвидеть их в будущем, которая не учитывает противодействующие факторы и возможные помехи, если только они не очевидны и не особенно внушительны. «Волна будущего» гораздо больше впечатляет, чем стоячая вода настоящего.

Возвращаясь к основному представленному здесь противоречию, – несоответствию между нынешним стремительным ростом китайской экономической мощи, военной силы и дипломатического влияния – остается определить в конкретных понятиях то, как каждое из этих измерений китайского прогресса может помешать другим странам в ближайшем будущем или мешает им уже сейчас. Ведь противодействие со стороны соседей Китая, других великих держав и прочих стран, которые не относятся ни к тем, ни к другим, – налицо.

Только одно из этих несоответствий имеет явную и узнаваемую форму – противоречие между угрожающей военной позицией и дипломатическим влиянием на любое государство, которое еще пока сохранило автономию, то есть еще не прошло последнюю точку, за которой подчинение более сильной державе должно быть принято как неизбежность. Только тогда растущая военная угроза может производить больше влияния, причем весьма эффективно.

В этом отношении логика стратегии также не может быть линейной: растущая военная угроза обычно усиливает сопротивление ей самой, ведя к потере влияния того, кто угрожает. Если угроза остается и усиливается, то подверженная этой угрозе страна попытается дополнительно вооружиться или найти союзников, или сделать обе эти вещи, если возможно. Но если угроза усиливается и в дальнейшем, преодолевая как усилия по наращиванию оборонительных вооружений, так и поддержку союзников, то будет достигнута кульминационная точка сопротивления. Если другие факторы или силы не вмешаются в процесс или не прервут его, дальнейшее усиление угрозы в большинстве случаев уже не вызовет адекватного усиления сопротивления, но, напротив, будет способствовать установлению более сговорчивых взаимоотношений, которые даже могут завершиться полным подчинением.

Так как баланс сил во всех сферах – экономический потенциал, военная мощь, дипломатическое влияние – продолжает склоняться в пользу Китая, каждый из его соседей и сравнимых по силе держав должен сделать выбор между принятием усиления китайского влияния на свои дела или, по крайней мере, на дела своих союзников и сателлитов (которые таким образом со временем станут союзниками и сателлитами Китая) и издержками, связанными с увеличением силы своего сопротивления, как путем внутреннего усиления, так и союза с другими державами, которым тоже в той или иной степени и с такими же перспективами угрожает подъем Китая.

Страница