Московское царство и Запад. Исторические очерки - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Каштанов cтр.№ 153

Безусловное преобладание числа жалованных грамот духовным корпорациям над количеством грамот светским лицам имеет прямые аналогии в составе иммунитетных дипломов Меровингского и Каролингского периодов. Сходны разновидности грамот, оформлявших отношения собственности и иммунитет на Руси и во Франкском государстве, темпы роста числа грамот этих разновидностей. Между тем французская документация XIV–XVI вв. ни по обилию материала, ни по характеру грамот не идет ни в какое сравнение с комплексом русских актовых источников того же времени.

Если развитие монастырского землевладения было способом утверждения частнофеодальной собственности на землю в форме корпоративной собственности, то другой формой окольного внедрения частной собственности было условное землевладение (бенефиций, поместье). Интересно, что и во Франкском государстве VIII в., и на Руси в конце XV–XVI в. развитие бенефициарной или поместной формы землевладения сопровождалось ограничением вотчинного землевладения и секуляризационными мероприятиями частичного характера (при Карле Мартелле, Иване III и др.), которые не имели ничего общего с глобальной секуляризацией типа английской XVI в. или российской XVIII в., совершавшимися в условиях кризиса феодальных отношений.

Процесс закрепощения крестьян был закономерным явлением, которое достигло своего апогея во Франции в Χ-ΧΙ вв., в России в XVII–XVIII вв. Россия неуклонно проделывала общеевропейский путь социально-экономического развития, но с опозданием на 7–8 веков. Это опоздание было изначальным, поскольку само развитие феодальных отношений здесь началось на несколько веков позже, чем на Западе. Вместе с тем мы не видим тут каких-либо признаков особого, загадочного «азиатского способа производства». Это был характерный этап развития феодализма, однако в условиях, когда Западная Европа его уже прошла. Если во Франции и Италии начало процесса освобождения сервов (крестьян, прикрепленных к личности своего сеньера) падает на XIII–XIV вв., то в России первое антикрепостническое мероприятие (указ о свободных хлебопашцах) относится к 1803 г. С.М. Соловьев считал, что и в середине XIX в. «Россия не доросла до освобождения труда», хотя освобождение крестьян было своевременным «по нудящим необходимостям политическим и нравственным».

Город Северо-Восточной Руси в XIV–XVI вв. отличался слабой развитостью «третьего сословия». Судебник 1497 г. еще не уделяет особого внимания городским сословиям. Его постановление «О торговцех» (ст. 46) касается практически покупателей и продавцов вообще, безотносительно к их сословной принадлежности. Возросшее значение города отражает Судебник 1550 г., различающий «торговых гостей болших», «торговых» и «посадских людей» «всех середних» и «черного городцкого» (или «посадского») «человека молодчего» (или «молодшего»). Но и в XVI в., как показал Н. Д. Чечулин, наибольший процент городского населения составляли служилые люди. Беломестное землевладение в городах не исчезло окончательно даже после отменившего его Соборного Уложения 1649 г. В России отсутствовала античная традиция городского строя, которая на Западе стимулировала возрождение городов в период Средневековья.

В Северо-Восточной Руси не было частнофеодальных городов и борьбы городских коммун за освобождение от своего сеньора. Имелись лишь частновладельческие слободы и ремесленные села. «Городской воздух» не давал той степени свободы, которой добились западноевропейские города, потому что «сеньор» у города в Северо-Восточной Руси всегда был и оставался – им являлся государь, в чьем княжестве находился город.

Попытки обнаружить цеховой строй в городах допетровской Руси в нашей литературе делались неоднократно. Однако что такое цех? Б. Шевалье считает цехом только такую организацию ремесленников, которая представляет собой юридическое лицо, официально признанное верховной властью и имеющее свой письменный устав. Руководствуясь этим критерием, исследователь полагает, что цехи во Франции появились в середине XIV в. Им предшествовали «службы» и «братства». Под «службой» подразумевается такое профессиональное объединение, которое делает из представителей одной специальности в данном месте определенную тягловую единицу. «Службы» не были самостоятельными юридическими лицами. Приобретению ими этого качества способствовало распространение «братств», которые, зародившись в XII в., стали профессиональными ассоциациями ремесленников с конца XIII в.

В Русском государстве тенденция к созданию объединений типа «служб» наблюдается лишь с конца XVI–XVII вв. Преобладали же сословные, территориальные и сословно-имущественные критерии стратификации горожан, при этом территориальное деление частично совпадало с профессиональным. Только купеческая корпорация при церкви Ивана на Опоках в Новгороде может быть в известной мере сравнена с «братством». Характерные институты позднего Средневековья – цехи и гильдии – насаждаются в России государством в XVIII в. Следовательно, отсутствие цехового строя в русских городах XIV–XVI вв. позволяет считать этот период их развития типологически соотносимым с той эпохой в истории западноевропейского города, когда «службы», «братства» и «цехи» еще не стали там формой организации ремесленников.

Сходство систем общественных отношений на Руси XIV–XVI вв. и на Западе эпохи «высокого Средневековья» отразилось и в близости уровней материальной и духовной культуры. Так, урожайность в новгородских пятинах в начале XVI в. часто была сам-2. Максимальная урожайность в сам-2 с небольшим в Западной Европе имела место во времена Каролингов. В Англии XIII в. урожай в сам-3 рассматривался уже как малодоходный, поскольку, как полагает Ж. Дюби, урожайность зерновых в Западной Европе в ΙΧ-ΧΙΙ вв. поднялась от сам-2,5 до сам-4; правда, в XIII–XIV вв. рост урожайности приостановился и возобновился лишь в XV в. В Западной Европе первые попытки перехода от двуполья к трехполью наблюдаются в IX в., а в России – на рубеже XV–XVI вв. В обоих регионах этот процесс шел медленно.

Расцвет книжности на Руси в XVI в. (роскошное оформление кодексов и т. п.) напоминает скорее так называемое «Каролингское возрождение», чем Ренессанс, который наступил здесь не раньше конца XVIII – начала XIX в. Университеты стали появляться в Западной Европе в ΧΙ-ΧΙΙ вв., в России – в XVIII – начале XIX в. И тут, и там их возникновение определялось прежде всего ростом городской культуры. В сравниваемые нами эпохи русской и западной истории их не было, как не было и дворянской и городской геральдики. Дворянская геральдика появляется на Западе в ΧΙ-ΧΙΙ вв., в России – в XVIII в. Отвлекаясь от специфических условий возникновения первых рыцарских гербов (крестовые походы, восточное влияние и т. п.), можно отметить глубинные первопричины развития геральдической практики в Западной Европе ΧΙ-ΧΙΙ вв. и в России XVIII в.: завершение процесса закрепощения крестьянства, торжество дворянского сословия как привилегированного, господствующего класса, представители которого олицетворяют власть по отношению к низшим сословиям и имеют поэтому право на демонстрацию своей родовой и фамильной исключительности. Именно в XI в. под влиянием клюнийского движения приобретает законченные формы переход от «разбойной» сеньории к так называемой «банальной», т. е. баналитетной сеньории второго типа, которая предполагала наличие, с одной стороны, несвободных крестьян, с другой – развитого барского хозяйства. Имения русских помещиков XVIII в. были по своей экономической сущности тоже «банальной сеньорией». В XIV–XVI вв. «банальная сеньория» на Руси еще ее могла образоваться как в силу незаконченности процесса закрепощения крестьян, так и в силу неразвитости барского хозяйства, по крайней мере, в светских владениях. Насильственный вывоз крестьян из одних владений в другие, характерный для XVI–XVII вв., был типичным признаком «разбойной» сеньории.