Английский экспромт Амалии - читать онлайн книгу. Автор: Валерия Вербинина cтр.№ 42

– Вы это о чем? – заинтересовалась Амалия.

– О «Принцессе», разумеется! Он уже третий или четвертый раз предлагает купить ее у меня.

Что-то мелькнуло в голове у Амалии – какая-то смутная мысль. Или, скорее, подозрение. Оно блеснуло и исчезло, но Амалия уже знала, в каком направлении ей следует вести поиски.

– И давно мистер Кардифф пытается приобрести у вашей семьи «Принцессу»?

– Где-то с полгода. А что?

– Арчи, – Амалия вложила в голос всю ласковость, на которую была способна, – вы бы не могли сказать точнее?

Арчи подозрительно поглядел на нее.

– Что это вы так взволновались? Не хватает денег на парижские туалеты?

Амалия поняла, что допустила ошибку, и с досады ущипнула Арчи так, что он взвыл.

– Ай! Ой! Не трогайте меня, я боюсь щекотки!

– Ах так? Тогда говорите!

– Ай! Я не знаю… Он предлагал купить камень, еще когда брат был жив! Оставьте меня!

– Арчи, – сказала Амалия серьезно, – я вас обожаю.

– Вот уж без чего я точно обойдусь! – фыркнул герцог, косясь на нее исподлобья.

– Это потому, что не понимаете своего счастья, – важно отозвалась Амалия, чтобы подразнить его. Затем выглянула за дверь и позвала: – Роджерс! Будьте добры, посидите пока с его светлостью, да следите, чтобы он не вставал с постели.

Амалия заглянула к себе, набросила на плечи плащ и спустилась вниз. Ей пришла в голову мысль хорошенько осмотреть конюшню, поискать там следы злоумышленника. В сущности, надо было уже давно так сделать, но она была занята другим и не могла улучить свободного времени.

– Что-нибудь надо, миледи?

Амалия нахмурилась: как назло, конюх Бертон здесь. Она бы предпочла осмотреть конюшню сама, но теперь, видно, это не удастся.

– Я пришла проведать Одинокую Звезду. Как она себя чувствует?

Лошадь стояла, расставив ноги и понурив голову. Амалия потрепала ее по загривку. Лошадь в ответ вздохнула и мотнула хвостом.

– Это сено, которое ей всегда дают?

– Да.

– А где его берут? Проводите меня.

Бертон проводил миледи до сеновала. Амалия поморщилась. Ясно было, что в присутствии бдительного конюха ей ничего не удастся сделать.

– Что это? – внезапно спросила она. – Что-то темное…

– Где, миледи?

– Да вон там, под сеном. Разве вы не видите?

Бертон поднял фонарь. Дрожащий круг света выхватил какой-то едва заметный лоскут, присыпанный сеном.

– Здесь ничего такого не должно быть. Погодите, миледи…

Бертон повесил фонарь, взял вилы и стал перекидывать сено в сторону.

Сделав два или три взмаха, он сдавленно всхлипнул и отпрыгнул назад.

– О боже, ваша милость! Это же… это…

Это было тело человека в темном плаще, долговязого, с русыми волосами и удивленным лицом. Амалия была готова поклясться, что где-то уже видела его. В груди убитого зияло несколько колотых ран, в углах рта запеклась кровь.

– Я полагаю, Бертон, – сказала Амалия, – пора слать за полицией.

Констебль Уолтерс был флегматичным с виду толстяком с добродушным лицом, щедро усыпанным веснушками. В Принсхиллз он служил уже третий десяток лет, и на его памяти здесь не случалось ни одного убийства. Происходили пьяные драки, мелкие кражи, зачастую мужья колотили жен, реже жены колотили мужей, но чтобы вот убийство… такого, извините, отродясь не водилось. Неудивительно поэтому, что констебль пребывал в нешуточном затруднении. Если прибавить вдобавок то обстоятельство, что его оторвали от семейного ужина, вытащили из-за стола, можно сказать, на ночь глядя, то каждому станет понятно желание Уолтерса поскорее отделаться от обременительного трупа и вернуться домой, к ростбифу, жареной картошке и ароматному чаю.

Тело неизвестного извлекли из-под сена и положили на земле. Новость о необычной находке взбудоражила весь Принсхиллз, и то и дело в дверях показывались слуги, любопытные и просто зеваки.

Уолтерс начал свою работу с того, что осмотрел тело, не прикасаясь к нему. Констебль никогда раньше не встречал этого человека, хотя знал всех в округе наперечет, но здесь находилась сама герцогиня, и ему не хотелось ударить в грязь лицом. Он почесал подбородок и объявил:

– Это труп человека. Интересно, откуда он взялся?

Красавица герцогиня Олдкасл, услышав его слова, метнула на констебля явно лишенный дружелюбия взгляд – начало расследования представлялось ей не слишком многообещающим. В дверях столпилась уже почти вся прислуга замка, громкими голосами высказывая не относящиеся к делу замечания.

– А парень-то нездешний.

– Не повезло ему.

– Священника бы сюда.

– Да какой священник, голова, он уже помер.

– А герцогиня хорошо держится. Любая другая давно бы в обморок упала.

– Ну, это от человека зависит…

– Кто-нибудь знает потерпевшего? – воззвал констебль к окружающим.

Никто не шелохнулся, хотя все разговоры мигом прекратились. Амалия открыла было рот, но тотчас передумала и стала глядеть в сторону. В конце концов, она и сама не помнила, где видела убитого. Во всяком случае, это было не в Олдкасле.

– Никто его не знает, – с удовлетворением констатировал Уолтерс. – Значит, это бродяга.

– Но, сэр! – возмутилась его выводам герцогиня.

– Простите, ваша светлость? – Констебль вытянулся по стойке смирно, ожидая, какие приказания сорвутся с уст хозяйки здешних мест.

– Посмотрите на его плащ, – сказала Амалия, указывая на труп. – По-вашему, этот человек похож на бродягу?

– Плащ может быть краденым, – важно заявил Уолтерс.

– Откуда вы знаете? К вам поступало заявление о краже плаща?

В дверях засмеялись.

– Нет, но… Ведь этого человека никто здесь в глаза не видел! – попробовал было защищаться констебль.

– Ну и что?

– Значит, он бродяга, – подытожил констебль.

– А его руки? Посмотрите на его ногти. Они чистые, ни следа грязи. Вы много видели бродяг с такими руками?

Уолтерс почесал в затылке. Он не понимал, куда клонит герцогиня, но почувствовал, что пора сдаваться.

– Значит, это не бродяга, – объявил он. – Просто… гм… джентльмен. Погиб в результате несчастного случая.

– Несчастный случай? – Амалия чувствовала, что начинает закипать, что с ней случалось крайне редко. – Да, конечно. Сначала он получил четыре раны, из которых по меньшей мере две смертельные, а после этого отправился на сеновал и присыпал себя для пущей верности сеном. Так, что ли?