Муравьиный царь - читать онлайн книгу. Автор: Сухбат Афлатуни cтр.№ 27

Церковь зажелтела за деревьями, машина притормозила. Небо снова успело измениться. Из ровного, как молоко, сделалось темным и клочковатым. Судя по наклонам деревьев, усилился ветер.

– Церковь, – объявил Михалыч.

Мать не отвечала, глядя своим обычным взглядом в окно.

– Выйдем?

– Не нравится она мне, – помотала головой.

Здрасьте, подумал Михалыч.

– Лады, – дернулся, – сам тогда быстро схожу.

– Сходи…

– Бутербродов, может, пока поешь?.. Там, в сумке. – Он застегивал куртку. – Лена положила.

– В другой раз.

Какой еще другой? – подумал Михалыч и вылез из машины. Да, ветер был. Под ногами играла легкая поземка. Дороги к церкви не было или успело замести. Михалыч пошел по снегам.

Церковь и правда оказалась странной – заброшенной. Проржавевшие луковки стояли порожними, без крестов. Пустые черные окна были кое-где забиты доской. Колонны были точно обгрызены, и в обгрызках краснел кирпич. Церковь, как Михалыч почувствовал, была какого-то стиля архитектуры. Стили он не различал, спец по ним была Лена. Михалыч знал только, что острое и колючее – это готика, а дальше доверял Лене.

Морщась от ветра, он зашел внутрь. Здесь было довольно чисто, темно, и гудело. Михалыч помотал мобильником, на стенах высветились остатки росписи. Мобильник погас, он постоял немного возле темной стены. В голове под плотно сидевшей шапкой на разные лады повторялось: «Господи…» Но продолжения у этого слова не было.

Гул стоял сильный, Михалыч зябко перекрестился и вышел. «Господи… Господи…» – покрутилось еще и погасло где-то в затылке.

За церковью Михалыч заметил кучку новых кирпичей и начатые сбоку леса. Кто-то пытался что-то делать.

Подняв голову, он увидел новенькую иконку, висевшую на ели.

Удивился, зачем ее было вешать на дерево. «Значит, надо», – сказал себе Михалыч и пошел обратно. Можно было допрыгнуть, но прыгать под ветром не хотелось. А если и допрыгнет, что дальше? У Лены своих икон полно, из Турции даже привезла. Да и чужая вещь, хотя и на дереве…

– Заброшенная, – сказал Михалыч, усаживаясь за руль.

Мать хмуро доела бутерброд и собрала крошки.

– А ты думал, он тебе какую укажет? – вытерла руки платком. – Не понял, что ли, кого подвозил?

– И кого?

Церковь осталась позади, Михалыч поводил ладонью возле печки, чтобы согрелась.

– Скажи, если знаешь, – положил нагретую ладонь на руль.

– Вот потому что знаю, и не буду говорить.

И наклонила голову, приготовясь молчать.

Михалыч махнул рукой. Мать любила говорить загадками, ее еще отец за это ругал, до кулаков доходило.

* * *

Батю, Михаила Петровича, пять лет назад убило молнией. Эта причина всех тогда шокировала, многие пришли проститься еще и потому, что хотели сами поглядеть, как там что. Некоторые даже на поминках говорили, что восприняли эту скорбную весть вначале как розыгрыш, но теперь сами видят.

Отец в последний год отселился от матери, решив стариковать в одиночку. Обитал на чьей-то пустой даче. Мать пару раз наезжала к нему с продуктами. Батя ее терпел, позволял делать мелкую уборку, третье-десятое и даже мыть себя в тазу. Но назад в семью не ехал, соблюдая строгий принцип.

Приезжал один раз туда Серега. За деньгами, естественно, за другим Серега приезжать не умел. После их общения Серега расколотил окно и больше не показывался. Батя, можно сказать, еще легко отделался: Серега и не такие чудеса умел откалывать.

На похороны, правда, Серега пришел и, пока Михалыч не уехал, держал себя в руках. Мать специально подсадила к нему Михалыча как сдерживающий фактор. Михалыч был младше, и в детстве Серега, конечно, издевался над ним, как только умел. Но в итоге Михалыч получился выше и сильнее, и кулак у него был в пол-Серегиной рано полысевшей головы. Видимо, Сереге все-таки хотелось уважать кого-то из родни, и он как бы выделил на эту роль Михалыча. К тому же Михалыч подкидывал без разговоров ему на жизнь и двум его бывшим женам, когда те возникали на горизонте. А отца Серега не уважал, это и на похоронах было видно.

Отца сожгло молнией, когда тот шел по дачному леску. Он лежал на мокрой, сочной траве, пока на него не наткнулись соседи и не подняли шум. Мать тут же нашла Михалыча, подключилась Лена со своими прежними связями. Похороны прошли как по маслу, не считая поломанного Серегой крана, но это уже было после того, как Михалыч уехал. Пока сидел рядом с Серегой и мягко отодвигал бутылки, все было просто идеально.

Последний месяц, когда начались эти дела с матерью, Михалыч думал иногда, чтобы набрать Серегу, и все не набирал. Мать тоже про Серегу не говорила, только сегодня очнулась. И сейчас, когда от церкви отъехали, напомнила. Ладно, чего там… Михалыч нащупал мобильник, долго тыркал, отыскивая номер. Пошли длинные гудки. Михалыч поставил на громкость, чтобы и мать была в курсе. За деревьями замелькала, а потом полностью показалась река. Все та же Беда, другой тут не текло. Проехали мост, гудки все шли. Михалыч поглядел на мать и нажал сброс.

* * *

– После войны они часто к нам вадились, бабка рассказывала…

Снег успел загустеть, Михалыч сбавил скорость и полз на шестидесяти. Ничего, прорвемся, думал и вслушивался в полушепот матери.

– Мужика в селе не хватало, вот они и заглядывали… – мать сказала несколько слов одними губами, потом снова вернула звук, – к бабам нашим с предложениями. Некоторые бабы их гнали, могли и кипятком встретить. А некоторые тайком до себя допускали. Только рожать от них ни-ни, это уже чистый позор.

– Почему?

– Позор потому что. Да и вырастут, которые от них родились, и сразу в лес. Родителей не уважают, только лес им нужен. А если девочки, то готовые проститутки. Ну и всё. В нашей деревне, говорят, половина народа была от них рожденная. Это только официально.

– А как их звали?

– Гостей? А никак. Ни имени, ни паспорта. Придут, сделают свое дело – и снова в лес. Когда церковь в деревне была, попы их гоняли. Пойдут с кадилом, эти сразу бегут, в ноги нашим – бух! «Спрячьте, мы вам потом поможем». Бабы прятали их в погреб или печку. Отсиживались там, пока крестный ход мимо идет. Потом уходили.

– Помогали? – Михалыч задавал вопросы, глазами и головой оставаясь на дороге.

– Помогали, наверное… По-своему…

Мать зевнула и замолчала. Уловила, что Михалыч на разговорную волну не был настроен. Они вообще редко разговаривали. Мать была тихая, Михалыч в нее. За это, наверное, и рыб любил, чувствовал в них духовную близость.

В голове у Михалыча было тяжело. Снова подумал, что выперли с работы, к которой привык, и надо искать новую, а кругом кризис, тошнит уже. Подумал, что ребята ставят сейчас елку, украшают ее разной хренью, и вообще, уже скоро Новый год, он будет его встречать теперь безработным, а Лена сделает оливье.