Немезида - читать онлайн книгу. Автор: Ю Несбе cтр.№ 106

Когда старший инспектор Волер из убойного отдела зашел в дежурку и спросил, не может ли Стейн Томмесен отправиться с ним на задержание подозреваемого, первой мыслью у Томмесена было попросить у Волера совета, как ему действовать, чтобы выбиться в следователи.

Он заговорил об этом в машине, когда они ехали по Нюланнсвейен к двухъярусной развязке. Волер улыбнулся и попросил его черкнуть несколько слов на бумажке. И может даже, он, Волер, замолвит за него где надо словечко.

– Очень-очень хорошо… замечательно.

Томмесен впал в раздумья, стоит ли ему рассыпаться в благодарностях или же это будет воспринято как заискивание. Впрочем, особо благодарить по большому счету пока не за что. Во всяком случае, надо не забыть сказать Трине, что он прозондировал почву. Вот-вот, именно так и надо сказать: «прозондировал почву». И больше ничего, сохраняя таинственный вид по крайней мере до тех пор, пока она не скажет что-либо в ответ.

– А что за типа будем брать? – спросил он.

– Я ехал в машине и случайно услышал по рации, что на Тора Ульсена обнаружена партия героина. Альфа Гуннеруда будем брать.

– А, я тоже слышал в дежурке. Почти полкило.

– И почти сразу позвонил один чувак и сообщил, что только что видел Гуннеруда в районе Пакгауза.

– Что-то информаторы сегодня ночью активизировались. О героине тоже сообщили по телефону. Может, это и случайность, но забавно, что два анонима…

– Не исключено, что это один и тот же человек, – прервал его Волер. – Может, он за Гуннерудом следит, может, тот его надул или еще что.

– Возможно.

– Так, значит, ты в следователи хочешь податься, – сказал Волер, и Томмесену послышались в его голосе нотки раздражения. Они свернули с эстакады в сторону порта. – Ну что ж, могу тебя понять. Это совсем другая служба. А в какой отдел?

– Убойный, – ответил Томмесен. – Или грабежей. А сексуальные преступления не привлекают.

– Ну, это ясно, – сказал Волер. – А мы приехали.

Они выскочили на неосвещенную открытую площадку, забитую поставленными друг на друга контейнерами, в конце которой виднелось большое розовое здание.

– Тот, что стоит под фонарем, вроде похож по приметам, – сказал Волер.

– Где? – спросил Томмесен и сощурил глаза.

– Вон там, у этого здания.

– Черт, ну у тебя и зрение!

– У тебя оружие с собой? – спросил Волер и убавил скорость.

Томмесен с изумлением поглядел на Волера:

– Но ты ведь ничего не сказал…

– Ладно, у меня есть. Ты в машине оставайся, в случае чего патрульные экипажи вызовешь, если он шухер подымет, о’кей?

– Хорошо. А ты уверен, может, сейчас надо вызвать…

– У нас времени нет.

Волер включил дальний свет и остановил машину. По прикидке Томмесена, до фигуры под фонарем было метров пятьдесят, по результатам измерения во время расследования оказалось ровно тридцать четыре метра.

Волер зарядил пистолет – «глок-20», он ходатайствовал насчет него перед начальством и получил специальное разрешение на его ношение, – схватил большой черный карманный фонарь, лежавший между передними сиденьями, и вылез из машины. Он что-то крикнул и направился к Гуннеруду. Именно в этом пункте рапорты двух полицейских о происшедшем расходятся. Волер записал, что он крикнул: «Полиция! Покажи их!»

То есть подними руки над головой. Прокурор согласился, что ранее судимому и имеющему несколько приводов человеку наверняка знаком этот сленг. К тому же старший инспектор Волер, так или иначе, четко заявил, что он из полиции. Томмесен же в своем рапорте первоначально записал, что Волер якобы крикнул: «Привет, это дядюшка из полиции. Покажи мне его». Тем не менее после консультаций с Волером Томмесен заявил, что версия напарника более достоверна.

По поводу дальнейших событий никаких разногласий не возникло. Услышав Волера, человек, стоявший под фонарем, сунул руку в карман и вытащил пистолет, как выяснилось впоследствии, «Иерихон» со сбитыми серийными номерами, почему и оказалось невозможным установить его происхождение. Волер – который, как указано в представлении Службы внутренней безопасности, показал едва ли не лучшие результаты по стрельбе в тире – что-то выкрикнул и произвел с высокой скорострельностью три выстрела. Два из них поразили Альфа Гуннеруда. Одна пуля попала в левое плечо, другая – в бедро. Оба ранения не были смертельными, однако Гуннеруд упал. Волер с поднятым пистолетом подбежал к лежащему на спине Гуннеруду и крикнул: «Полиция! Брось оружие, стрелять буду! Брось оружие, я сказал!»

С этого момента в рапорте Томмесена не содержится каких-либо существенных деталей, поскольку он находился в тридцати четырех метрах от места событий, в темноте, и к тому же Волер загораживал от него Гуннеруда. С другой стороны, ни в рапорте Томмесена, ни среди найденных на месте происшествия вещдоков ничто не противоречило ходу дальнейших событий, изложенному в рапорте Волера. Согласно которому Альф Гуннеруд схватил пистолет и, несмотря на предупредительные выкрики, направил его на Волера, но тот успел выстрелить первым. С расстояния два-три метра.

Я должен умереть. Причем смысла в этом нет никакого. Я смотрю в дымящееся отверстие ствола. Согласно плану, так не должно было случиться, по крайней мере согласно моему плану. Тем не менее вполне возможно, что я, сам того не замечая, все время шел к этому. Однако я планировал не так. Мой план был лучше. В моем плане был смысл. Давление в салоне падает, и какая-то невидимая сила изнутри давит мне на барабанные перепонки. Кто-то наклоняется надо мной и спрашивает, готов ли я к снижению, ведь мы скоро приземлимся.

Я шепотом говорю в ответ, что я крал, лгал, торговал наркотиками, развратничал, давал волю рукам. Но я никогда никого не убивал. Я ранил женщину в Гренсене, но то был несчастный случай. Свет звезд проникал сквозь обшивку самолета.

«Один грех… – шепчу я. – Я согрешил против той, которую любил. Может ли и он быть прощен?» Но стюардесса уже ушла, а посадочные огни горят со всех сторон.

Это случилось в тот вечер, когда Анна в первый раз заартачилась, а я стал настаивать, запер дверь. Такого чистого товара в руках никогда не держал. Но курить его – только удовольствие портить. Она брыкалась, но я сказал, что дело решенное, и приготовил шприц. До этого она никогда не ширялась, я сам вколол ей дозу. А это гораздо сложнее, чем самому колоться. После двух безуспешных попыток она посмотрела на меня и медленно произнесла: «Я уже три месяца чистая. Я спаслась». – «Добро пожаловать в прежнее состояние», – ответил я. Тогда она издала короткий смешок и сказала: «Я тебя убью». Третья попытка удалась. Зрачки у нее раскрылись, медленно, словно большой цветок розы, и кровь с глухим звуком закапала на ковер. Потом она запрокинула голову. А на следующий день позвонила мне и попросила повторить процедуру. Шасси заскрипели по асфальту. А ведь мы могли бы сделать эту жизнь прекрасной, ты и я. Если бы следовали моему плану, в этом и заключался смысл. А в чем смысл всего этого, я понятия не имею.