Исак был уже далеко впереди. Он спрыгнул с причала, описав в воздухе изящную дугу. А у меня от ныряния болят уши, хотя сейчас это не имело никакого значения. Я стала проигрывать с самого начала, когда тащилась по мелководью прочь от берега.
— Брось ты эту затею, Симон! — крикнул Стефан, когда вода дошла мне уже до трусов. — Давай отзовём Исака. Хватит дурака валять.
Конечно, он прав. Ну и что? Я оттолкнулась ногами и поплыла туда, где из воды торчала макушка Исака, но тут сбоку накатила волна и закрыла всё. Ветер вздувал волны, так что почти ничего нельзя было разглядеть.
Плавала я неплохо, дедушка научил меня, ещё когда я была совсем маленькая. И хотя мы давно перестали ездить на Мейю, я всё равно много плавала. Мама любила смотреть на воду. Каждое лето мы выбирались куда-нибудь на озеро или на залив, где можно было вдоволь поплескаться. А зимой в Веллингбю я часто ходила в бассейн.
Но на сей раз был не увеселительный заплыв в летней, прогретой воде, залитой солнцем, как бутерброд джемом. Сейчас всё было всерьёз.
До моста было метров семьсот-восемьсот, но в темноте, на продувном ветру расстояние казалось бесконечным. Изредка я различала другой берег, освещённые вереницы окон кемпинга, мерцавшие сквозь гребни волн.
Я потеряла Исака из виду. Он рассекал волны, как стрела, словно на обычной тренировке в бассейне. Вдруг он вынырнул совсем рядом. Мокрые волосы прилипли к голове, я с трудом его узнала. В темноте лицо казалось иссиня-серым.
— Холодища! — проговорил он, отплёвываясь.
— Угу, — согласилась я.
— Ну как, может, хватит?
Он что, решил, я испугалась? Или ему самому надоело? Может, невмоготу стало от холода? Или предлагает мировую? Не знаю. От холодрыги мне было не до размышлений.
Я мотнула головой и поплыла дальше.
— Псих! — прошипел Исак.
Он опять обогнал меня, молотя по воде ногами, так что брызги летели мне в глаза. Миг-другой — и он исчез за бурлящими волнами. Я осталась одна.
Голосов с берега давно не слышно. Исак уплыл. Я кляла себя на чём свет стоит. Почему я ему даже не ответила? Почему не спросила, что он имел в виду? Что за дурацкое упрямство толкало меня вперёд?
Холод пробирал насквозь. Казалось, в кожу впиваются тысячи иголок. Руки и ноги онемели, как от наркоза. Сознание туманилось. Тело налилось тяжестью и отказывалось подчиняться, плыть становилось всё труднее. Долго ли ещё я так продержусь? Скорее назад!
Я повернула. Теперь волны накатывали на меня с другой стороны. Далеко впереди мерцали огни высотных домов, я поплыла на них. В рот заливалась вода, я еле успевала отплёвываться. И плыла всё медленнее, будто в вязком ледяном омлете, который вот-вот окончательно застынет.
«Нетушки, не утону, — думала я. — Во что бы то ни стало выплыву из этой мерзкой чёрной мёртвой воды». Озеро сдавливало меня своими клешнями, прижимало к вздымающейся груди. Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Я совсем выбилась из сил.
И тут кто-то меня окликнул.
Совсем близко.
Неужели Исак?
Я отчаянно поплыла назад. Вода плескала в лицо. От напряжения мне стало теплее, я постепенно приходила в себя.
Вскоре я заметила Исака. Голова его торчала, как поплавок, на волнах.
— Я сейчас! — крикнула я против ветра. — Сейчас!
Он бил по воде ногами и размахивал одной рукой, чтобы я видела, где он.
— Не могу больше! — крикнул он. — Помоги! Пожалуйста!
Похоже, он действительно спёкся. Лицо было искажено ужасом, мне стало страшно. Господи, доигралась! Если эта бурлящая пучина поглотит его, я буду виновата. А ведь я просто хотела ему понравиться. Вот и втянула в эту безумную, опасную затею.
— Не знаю, справлюсь ли, — прошептала я.
Ещё немного — и я у цели.
— Не бросай меня! — просил Исак. — Слышишь?
— Не брошу! Только успокойся, а то ты нас обоих утопишь.
Я обхватила его за голову и поплыла туда, где, по моим расчётам, был берег. Впрочем, я уже не была в этом уверена. Вокруг царил мрак, холод и безмолвие. Я прижимала к груди холодную голову Исака и не могла высмотреть огни на берегу.
— Прости меня, — прошептала я, обращаясь не то к Исаку, не то к тому сбрендившему Богу, игравшему с нами в свои дурацкие игры. А может, я обращалась к маме, или к Ингве, или к Килрою, да к кому угодно. Я сама не знала.
Вдруг послышались голоса.
Луна выглянула из-за туч, и в серебристом свете я разглядела приближавшуюся спасательную лодку, лавировавшую в волнах.
— Сюда! — завопила я. — Мы здесь!
— Что там? — вяло спросил Исак.
Мой крик, похоже, привёл его в чувство.
— Они уже близко, — объяснила я. — Сейчас спасут.
Ребята искали нас, шаря по волнам лучом фонаря.
— Мы здесь! — опять заорала я. — Вы что, не видите?
Нас заметили.
— Вот они! — воскликнул кто-то.
Исак принялся отчаянно барахтаться, оцепенение спало, и силы вернулись к нему.
— Пусти! Не хочу, чтобы они меня видели таким. Теперь я сам справлюсь. Правда.
Судорожно, неловко плыл он рядом со мной, пока лодка приближалась к нам. В ней сидела вся компания из сарая. Данне, Водяной, Стефан и Пепси испуганно таращились на нас. С радостными воплями мальчишки перегнулись через борт, так что едва не перевернулись, идиоты.
— Ну как?! — вопил Водяной. — Мы взяли соседскую лодку. Уж думали, вы утонули.
— Сейчас затащим вас с кормы! — крикнул Стефан.
— Кого это вы собираетесь затаскивать? — заорала я в ответ. — Мы не устали. Да ещё и не закончили.
Я так рада была их видеть, что почти согрелась. Кому охота, чтобы его вытаскивали из воды, как дрожащий кусок желе? Не заманить им нас в эту лодку!
Я продолжала плыть, изо всех сил делая вид, что совершенно не устала и для меня это пара пустяков. Исак отважно грёб рядом. Мне показалось, он улыбается. Нас двое! Мы вдвоём ввязались в эту опасную затею и не желали сдаваться, хоть и понимали, что ребята от нас не отстанут.
— Здорово! Говорил я вам, что они справятся, а? — восторженно завопил Данне. — Для Исака и Симона это плёвое дело.
— Да ладно вам, вылезайте, — сказал Водяной, хотя, похоже, и ему было жалко прерывать наше развлечение, — Там все в панике. Когда мы отплывали, эти идиоты собирались звонить в полицию, вызывать «скорую помощь», спасателей и всё такое. Так что давайте мы вас доставим поскорее на берег, пока они не подняли всех на ноги.
— Ладно, отложим до другого раза, — согласился Исак.