Западня, или Исповедь девственницы - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Васильева cтр.№ 33

Он раскупорил бутылку, нашел стакан и выпил с удовольствием.

Тут Катьку прорвало:

— Папк, — заныла она, — не пей, ты пьяный напьешься, а как кто зайдет? И она на ужин звала…

Санька тоже прорвало:

— Да, заткнулась бы ты, дура! Папка твой сто потов спустил, пока там разговоры разговаривал. Ты-то небось молчком, с тебя взятки гладки! А теперь я и выпить не могу? Да мне сейчас ведро дай — не запьянею.

Катька, видно, что-то поняла и перестала нудить про водку, а Санек махнул еще стакан, и завеселело на душе! Но надо к Лерке идти — за советом…

Вдруг Катька тихо спросила:

— Папк, а это братик мой?.. Ну, этот, черный-то…

Санек аж охнул — ну зачем он эту деревню с собой приволок! Нужна она тут!

— Ты че, совсем екнутая? Какой братик, блин, где он? Этот старый уже мужик против твоего братика, дура! Он муж этой Инки, толстой, молодой, а патлатая — ихняя дочка. А хозяйка — мать этого, как его зовут-то? От мать-перемать, ни одного имени справного нету…

— Алек, — прошептала Катька, внутренне обливаясь слезами из-за того, что она такая глупая, что не могла отличить брата от чужого мужика…

— А-алик-фуялик! — сказал Санек, потягиваясь. В бутылке еще оставалось как раз на ночь, а сейчас к Лерке, там тоже выпить подадут, не без этого же! И уже примирительно он сказал: — Ты вот что, Катюха. Ложись-ка спать, намаялась, поди, сегодня. И ни в какой ужин к ним не иди. Закройся, вон крючок. Будут они там над тобой изгаляться, а ты девка простая, еще заревешь. Так что сиди здесь. Есть захочешь — вон полный холодильник забитый. Плитку умеешь включать. Все при тебе. Кофей вон даже. А я к Лерке схожу, надо посоветоваться…

Он думал, как пройти к Лерке — вдруг не пустят, но прошел свободно, хотя малый за стойкой, где написано «администратор», подозрительно посмотрел на него, но ничего не сказал: конечно, куртка у Санька и приличная вроде бы, а не такая, как у тех, кто здесь ходит.

Как только Лерка закрыла дверь, сразу бросилась к Саньку:

— Ну, рассказывай!

Кое-как, с вопросами Лерки, с ее догадками и подсказками он все же обсказал: и как встретили, и кто есть кто, и про старшую хозяйку, и про жену этого Алека, которая как домработница, и про патлатую, и что Катька сидит, как мумия, и молчит, и уже соплями шмыгает, боится он, что до рева недалеко. Он еще сказал, что Алека она приняла за братца…

И, рассказав все это, Санек опять как-то напугался и тихо спросил Лерку:

— Лер… а может, мне того… свалить?

Та молчала и думала что, наверное, Санек прав и ничего тут кроме лажовки не получится. Опять они в дерьме будут, как и прошлый раз с Марьей, когда Маринка все по полочкам разложила. Тут эта баба Алиса — конь с яйцами, чувствует Лерка это, чувствует, и как бы с ней не проколоться…

Но Лерке очень уж хотелось всем отомстить — вдруг вот кортить стало — как хотелось! Чтоб эта мадам заграничная узнала, почем пуд лиха! А то ей все можно! Почему? А Лерке — нельзя?! И Маринке было нельзя! Как попробовала с ними связаться, так и жизни решилась. Лерка тут испугалась немного, но потом прошло — она здесь не одна, Санек какой-никакой, но мужик не хилый!

— Слушай сюда, — сказала она Саньку строго, — никуда ты не сбежишь, не за то боролись. Ну, получишь ты еще пару разов по двести баксов — у старухи ведь не банк! — и все дела. И засядешь опять в нищете! А тут надо так сделать, чтоб они забоялись раскрываловки и платили за эти дела. Старуха ведь от жалости к тебе и Катьке дает, ей Сандрик откидывает. Понял? Или не понял? Чего молчишь? Забоялся? Волков бояться — в лес не ходить! А мы в самый тот лес и попали — к волкам, так что ж, теперь отступаться? Офигел? Кишка тонка?

Санек расстроился — эк она его костерит! Зараза! А верно ведь говорит — так они с гулькин хрен получат от бабки, а так… Может, тысячи огребут, тем более Наташка приедет…

И он пробурчал:

— Ну чего ты расходилась? Я что, я ж не отказываюсь. Так, примериваю, как лучше…

— Знаю, как лучше, я, — сурово сказала Лерка, — ты меня слушай и вникай! Я себе худого не хочу, правильно? А мы с тобой два сапога, значит — и тебе обломится.

Санек возмутился:

— Как это — мне обломится? Я — главный человек!

— Да главный ты, главный, успокойся, — бросила небрежно Лерка, а сама думала — говорить Саньку об отношениях сынка и мамаши?.. Нет, не стоит… пока… Потом вдруг развеселилась и предложила Саньку как следует посидеть.

Санек, конечно, согласился — ничего, завтра похмелится и возьмется за работу как новенький.

Папаня распивал спиртное в номерах, а Катька сидела одна ни жива ни мертва, боялась каждого шороха за стеной, а шорохов там была уйма. И голоса, и в дверь стучали — Инна эта, что-то кричала Лизка, патлатая девка. Она Катьке — непонятно было — понравилась ли? Вроде нет, а вроде — да. Захотелось вдруг Катьке стать такой же, как она, эта Лизка, — худючей, вертячей, разговаривать с капризами, гордо. И чтоб патлы такие были. Катька тихонько подошла к зеркалу и увидела там девку, довольно плотную, с маленькими глазами, курносым носом, толстыми щеками и какого-то непонятного цвета волосами.

Разве может такая понравиться братику?.. Катька обкапала кофту слезами и пошла на место сидеть, ждать отца. А его все не было. Она и свет не зажигала…

Тут в дверь тихо заскребли, Катька подумала, что пьяный отец, и спросила:

— Папанька, ты?

— Я, — прохрипело за дверью.

Катька споро вскочила и откинула крючок; за дверью в накинутом полушубке стояла патлатая Лизка и смеялась:

— Здорово я тебя надула? Я видела, как твой отец ушел и еще не вернулся. У нас уже поужинали и в лото играют, я сказала, что спать пойду, а сама — сюда. Здорово, да?

Катька онемела: отец узнает — мало ей не будет. Он же сказал: «Никого не пускать!» — а она…

Лизка почувствовала ее неуверенность и змейкой проскользнула в комнату. Огляделась и сказала:

— А здесь вполне ничего! Давай включим газ. Я кофе принесла и еще кое-чего, — она выхватила из кармана бутылку темного стекла и сказала хвастливо: — «Кьянти», я его очень люблю, а мать вечно прячет, но забывает, где, а я знаю и беру, когда надо. Она все равно на отца подумает. А ты чего как больная? — Все это Лизка выпалила скороговоркой, успев за это время зажечь газ от зажигалки, включить электропечь, кинуть на стол пачку заграничных сигарет и поставить темную бутылочку, вытащив из кармана еще два огромных яблока.

Катька как завороженная смотрела на Лизку, она не успевала даже о чем-либо подумать — такая та была скорая. Лизка подтащила кресло к столу, уселась в него, положив ноги на край стола, и снисходительно предложила:

— Садись, чего стоишь, как чучело огородное. А то я тебя так и прозову — чучело! — И она громко захохотала. Катька не посмела ослушаться патлатой и присела, у них в доме никогда не говорили «садись», а всегда — «присаживайся», потому что папка шутковал: «Садятся в КПЗ, а в дому присаживаются».