Неизвестность - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Слаповский cтр.№ 61

Я рассказывал ему и о других своих фантазиях, но эту, про желание стать человеком-амфибией, вспомнил особо, и сейчас станет ясно почему.

Однажды мы купались в пруду, который примыкал к территории лагеря. Место для купания отделялось веревкой с поплавками. Мне было скучно в этом лягушатнике, я хорошо плавал с шести лет, а еще увлекался тем, что, ныряя, задерживал дыхание. Это не под влиянием фантаста Беляева, я увлекался еще и книгами Жака Кусто, где он описывал в том числе мировые рекорды глубины погружений и продолжительности нахождения под водой без специальных средств. И даже дома, в ванной, я часто брал секундомер и засекал, сколько выдержу. Кажется, рекорд был – полторы минуты. Не помню. Когда вырос, добился трех минут и гордился этим. Зачем мне было это умение, непонятно, оно ни разу в жизни не пригодилось.

Так вот, в тот день пацаны устроили соревнования. Кто-то на берегу засекал время, а кто-то нырял у поплавков, держась рукой за веревку. Победителем оказался Леня, смуглый и стройный, я и раньше его видел – он часто стоял у мачты, на которой поднимали по утрам и опускали по вечерам флаг, был кем-то вроде председателя отряда или каким-нибудь старшим помощником вожатого – названия пионерских должностей начисто выветрились у меня из головы, потому что сам я их никогда не занимал. Этот Леня мне виделся похожим на гайдаровских положительных героев, а они мне тогда нравились, хотя я никогда таких не встречал в жизни. И говорили эти герои не как в жизни, красиво и правильно. Я решил для себя, что после революции было другое время. Интереснее, чем сейчас. И жизнь была другая. Некоторые детали в книгах Гайдара это подтверждали: например, на дачах были телефоны. Телефоны на дачах! У нас и в квартирах-то далеко не у всех. Значит, все было не так, лучше. А почему стало хуже? Ну как почему, война же была…

Потом я узнал, что описывались особенные дачи особенных людей, называемых номенклатурой…

Итак, они ныряли.

Леня поставил рекорд, был под водой дольше всех.

Я сказал, стараясь выглядеть скромным:

– Давайте тоже попробую.

И нырнул. Считал секунды в уме. Решил, что продержусь на десять секунд больше Лени. Чтобы наверняка – вдруг считал слишком быстро? – добавил еще десять секунд. Меня почему-то стали тащить за руку. Я вынырнул, жадно задышал. Леня смотрел на меня с улыбкой, с интересом:

– Мы уже думали, ты утонул. Ты тренировался или такой выносливый?

– Не знаю… Тренировался…

А Гена тут как тут, стоит на берегу и кричит:

– Не верьте ему, он жулик, он жопой дышит!

– Дурак, – ответил Леня. – Как в воде можно этим местом дышать? – И мне: – Жаль, что у нас таких соревнований нет. Но будет марафон. Раз ты такой выносливый, должен хорошо бегать. Я тебя запишу, хорошо?

– Хорошо.

Это был марафон в рамках межлагерной спартакиады. Нас отвезли на настоящий стадион, были соревнования по прыжкам, бегу, футболу, а в конце этот самый марафон, десять кругов. Человек с мегафоном закричал, что главное не победа, а участие, если кто почувствует себя плохо, не надо стесняться сойти с дистанции, главное – здоровье!

Мы побежали.

Я не рассчитывал на победу, хотя умел неплохо ускоряться и бегать на короткие дистанции. Но на длинных часто проигрывал. Сначала бежал впереди всех, а потом уставал, надоедало. Приходил к финишу где-то в середке.

Леня наставлял меня перед стартом.

– Держись в первой пятерке. Это главное. Вперед не лезь, но в первой пятерке. А в финале резкий спурт. Хорошо?

Я кивал. Мне очень нравилось, что Леня, как и я, знает много редких слов. И, кстати, не переспрашивает, понял ли я, что такое спурт, – уверен, что мне это слово известно. Или не хочет поставить в неловкое положение. Леня казался мне похожим на меня, только лучше. И выше, и симпатичнее, и взрослее.

А еще очень нравилось, когда он, что-то объясняя или о чем-то прося, заканчивал не как другие – «понял?», «усек?», «дошло?», а мягким: «хорошо?», будто советовался, в самом ли деле хорошо то, что он говорит. И это было всегда хорошо.

Я держался в первой пятерке два круга, а потом начал отставать. Отяжелели ноги, глаза щипало от пота. Дышалось тяжело, с хрипом. К середине дистанции был уже в конце. Пробегая мимо Лени, увидел, как он одобрительно улыбнулся. Я хотел поднажать, не получилось. Казалось, не бегу, а просто переставляю ноги, только чуть быстрее, чем обычно. Другим было не легче, несколько соперников сошли с дистанции. Я был уже не в конце, но не потому, что прибавил скорость, – отстали те, кто бежал еще медленнее. На седьмом или восьмом круге я решил, что добегу до трибуны, где главный вход и столбик с табличкой «Финиш», – и сойду. Не могу больше. Но подбегая к столбику, вдруг почувствовал, что, пожалуй, сумею еще немного пробежать. А потом случилось то, о чем я не раз читал, но не очень в это верил. Открылось второе дыхание. Я почувствовал, что ноги стали легче, что пот, заливающий лицо, не жжет, а прохладен и даже приятен, что воздух входит в меня без хрипа и выдыхается тоже довольно легко. С удивлением я увидел, что обхожу других, бегущих очень медленно. Я был уже среди первых и мог бежать еще быстрее. Помню охватившую меня радость открытия: вот оно, значит, как бывает! Перед финишем, как и советовал Леня, я спуртовал. И первым коснулся грудью ленточки, которую протянули поперек беговой дорожки. Не порвал, она просто упала к моим ногам, да еще спуталась, отчего я чуть не шлепнулся.

Леня поздравил меня, по-мужски пожав руку.

А Гена хлопнул по плечу и крикнул:

– Герой! – с гордостью осмотрев всех, будто в моей победе была и его заслуга.

Мне дали грамоту, хвалили на лагерной линейке, несколько дней я был героем, мне даже надоело, я всегда стеснялся быть в центре внимания, хотя всегда этого хотел.

Началась моя дружба с Леней.

Узнав, что я человек читающий, он дал мне поручение стать книгоношей. В лагере была библиотека в виде комнатки со стеллажами. Работала она два часа в день: сидел кто-то из дежурных вожатых и выдавал книги. Начальник лагеря заглянул в формуляры, посетовал, что дети мало читают, поручил Лене наладить это дело, и он придумал: надо кому-то брать стопку книг, ходить по отрядам и предлагать. Когда книга перед носом, да еще о ней интересно рассказывают, обязательно кто-то возьмет, рассуждал Леня.

Так и оказалось.

Я стал общественно полезным пионером, выполняющим ответственное задание. Был все время занят. Гена сначала ходил со мной, но я строго сказал, что он только мешает, потому что отсвечивает своими шуточками. Если кричать: «Детки, кому книжки с картинками – в сортире почитать?» – никакого желания взять книгу ни у кого не будет.

Гена обиделся, обозвал меня и ушел.

Вскоре я увидел, как он ходит в обнимку с Тяпкиным. Но потом у них что-то произошло, я издали видел, как Тяпкин ревет в три ручья, бежит за Геной и бросает в него камнями, а тот со смехом увертывается и успевает на ходу дразнить Тяпкина.