Постсоветский мавзолей прошлого. Истории времен Путина - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Кобрин cтр.№ 18

Но вернемся к «канону истории народов России». Если говорить серьезно, такой канон невозможен – за одним исключением. Это исключение Мединский и имеет в виду, хотя прямо назвать его пока не рискует. Речь не о «каноне», конечно, а о своего рода «рамочках», куда можно засунуть разные национальные истории народов России, не особенно даже заботясь об их содержании. Эта рамочка – Держава, Государство, Империя. История каждого народа таким образом будет делиться на две части – «до того», как она попала в рамочки, и «после». «До» – как бы недоистория, ибо, несмотря на самые блестящие достижения того или иного племени, оно еще не дозрело, чтобы стать объектом Российской Истории. «После» – это уже настоящая история под благосклонным взглядом старшего брата и отеческой власти. Какие бы мерзости в отношении данного конкретного народа ни творили старший брат и отеческая власть, они все равно не идут ни в какое сравнение со счастием принадлежать Державе, иметь общие с ней беды и победы. Ничего нового в этом «каноне» нет – его можно обнаружить и в русской историографии XIX века, и даже в сталинских и послесталинских учебниках. Только там «народов», по понятным причинам, было больше. И на месте Мединского я бы задумался вот о чем: не стал ли этот самый «национальный канон» одной из главных причин того, что «младших братьев Москвы» в последние 25 лет стало значительно меньше?

У «правды» версий, конечно, нет, хотя помпезное слово «правда» здесь несколько смущает. Есть «исторические факты», которые мы никогда бы не смогли обнаружить, не возникни у нас версии по поводу прошлого. Генрих Шлиман имел версию по поводу Троянской войны и местонахождения Трои. Следуя этой версии, он начал копать – и обнаружил совсем другое поселение. Но те, кто понял и ошибку Шлимана, и итоговую правоту его версии, – настоящую Трою нашли. Дети, которых будут учить по канонам и единым учебникам Мединского, шансов найти свою Трою не имеют. Впрочем, идеологические покушения нынешней российской власти в отношении прошлого вряд ли увенчаются успехом. Бывшие пиарщики – плохие идеологи. Они даже нормальных идеологически выверенных учебников не в состоянии написать – только разглагольствовать о них на безопасном расстоянии от оппонента способны.

Несколько лет назад, проезжая мимо Автомобильного завода (ГАЗ) в Нижнем Новгороде, я обнаружил, что вдоль дороги опять появилась наглядная агитация. Раньше, в семидесятых, на больших щитах висели либо лозунги за мир/коммунизм и против войны/мирового империализма, что вполне логично и понятно. Потом, в девяностых, по очевидным причинам все это растворилось без остатка – коммунизм исчез как образ будущего, холодная мировая война кончилась, уступив небольшим, но кровавым «горячим войнам», а что касается империализма, то пройдет всего несколько лет после конца СССР, как в России заговорят об «империи», а соседи – о «возрождении русского империализма».

Но, что гораздо важнее, в семидесятых вдоль ГАЗа висели еще портреты передовиков производства и заводских начальников разных уровней. Именно их фото и имена с перечислениями регалий, профессий и подвигов делали относительно вещественными и даже содержательными лозунги за все идеологически хорошее и против всего идеологически плохого. Если «мы» строим коммунизм, по ходу дела борясь за мир, то вот эти люди среди нас – лучшие строители коммунизма. Их деятельность у станков и чертежных досок не является частным занятием, наоборот, труд этих трудящихся вливается в труд остальных советских трудящихся, который совершается не ради прибыли или каких бы то ни было иных низменных целей. Эти люди действительно своими руками строят коммунизм (или, уже согласно осторожной позднебрежневской терминологии, «совершенствуют развитой социализм»), участвуют в общем деле, так что их производственные успехи есть общественное достояние. Они рядовые-герои и офицеры-герои Армии Строительства Общего Счастливого Будущего, соответственно, портреты героев вполне логично увидеть в специально отведенных местах. Это могут быть места торжеств и отдыха, вроде монументов, парков и скверов, но также и территория вокруг и внутри кузниц коммунизма/социализма – заводов, фабрик, колхозов, институтов и проч.

Еще раз: естественно, что с концом СССР все это кончилось. Никому в голову, если вдуматься, не придет вывешивать изображения ловких брокеров, трудолюбивых мелких лавочников, капитанов частной индустрии. Их успехи – частное дело их самих; вся общественная польза от деятельности новых героев в том, что они создают рабочие места и платят налоги. Остальное – поле интереса их близких и родных, друзей, работодателей и наемных работников. Собственно, так было все 1990-е и часть 2000-х. Наглядную советскую агитацию сменила реклама; там же, где не сменила, портреты передовиков производства и Доски почета тихо гнили в закоулках постсоветской жизни, вызывая нежные чувства эстетов-любителей руин и меланхолии. И вдруг все как бы вернулось, но уже на новом этапе и в каком-то новом виде. Проезжая мимо ГАЗа, читаешь биографии тружеников, их вклад в успех предприятия – но только непонятно, какое дело окружающим до того, кто и как работает на еле дышащем заводе, принадлежащем Олегу Дерипаске. Кто адресат этой новой-старой агитации и пропаганды? Каков ее месседж? И, главное, что за тип общественного сознания породил этот странный, комичный феномен?

С первого взгляда все понятно. Есть «ностальгия по советскому», или, по крайней мере, так считается. Это ностальгия по временам, когда «трудящимся» воздавались все мыслимые почести (как обстояло дело в реальности, никого, кроме специалистов, не интересует). Сейчас почестей нет, к «трудящимся» относятся в лучшем случае, со снисходительным презрением. Но такое положение дел, с точки зрения элит – которые как раз сами и презирают «трудящегося», – чревато социальным недовольством. Потому лучше взять и сделать муляж социализма на отдельно взятом шоссе вдоль корпусов ГАЗа – пусть «народ» хоть на некоторое время почувствует себя комфортно. Вторая причина – в том, что негоже вешать рекламу других компаний в собственных владениях. Свою рекламу в данном случае не повесишь – ГАЗу попросту нечего рекламировать, особенно учитывая его нынешнее состояние. Реклама автомобилей других фирм будет выглядеть признанием в унизительном бессилии. Можно, конечно, повесить билборды «Макдоналдса» и KFC, но как-то скверно выходит – остатки эстетического и социального чутья подсказывают, что некомильфо. А токари и бухгалтеры – это безобидно, гуманистично и позитивно. В-третьих, вообще не осталось общеидеологических месседжей, кроме Величия России и Великой Победы. Но и они тут не очень подходят. Прежде всего, Победа – лозунг сезонный, мозоля глаза публики круглый год, он может просто-напросто надоесть. Величие России – идея неплохая, тем более рядом с заводом, который внес немалый вклад в военно-промышленную мощь СССР. Но здесь тоже возможны неувязки. ГАЗ построил Форд, как известно; это американский фабричный проект, перенесенный на советскую почву вместе с заокеанскими инженерами и даже рабочими. Дальше – больше: некогда мощный завод переживает сейчас не лучшие времена, так что плакаты о могуществе и величии будут оттенять реальное положение дел. Есть еще несколько иных причин, но мы не будем здесь на них останавливаться. Главное то, что общеидеологических, пропагандистских плакатов сейчас здесь нет и быть не может. Раньше портреты передовиков дополняли общеидеологическую риторику и, наоборот, риторика придавала дополнительное измерение трудовым биографиям. Два элемента пропаганды идеально сочетались друг с другом. Сейчас же герои – уже не социалистического, а капиталистического – труда выглядят рядом с корпусами ГАЗа довольно странно. Точнее так – они выглядели бы странно, обрати на них хоть кто-то внимание. Но никто не обращает.