Моя война с 1941 по 1945 - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Фёдоров cтр.№ 27

Время было к рассвету.

Ферма. Отдельный сарай с сеном. (С сеном! Оно теплее соломы.) Забираемся поглубже, опять снимаем портянки для просушки на груди, прижимаемся плотно друг к другу и закуриваем. Опять я дежурю первым, и снова примерно в полдень на сено взбирается мужик и вилами начинает сбрасывать его. Чувствуем, приближается к нам.

Крайним со стороны приближающегося человека лежал Михаил, его-таки и вскрыл он, не задев вилами. Я лежал рядом и почувствовал, как Мишка от растерянности язык проглотил. Я сбросил с себя сено и увидел средних лет мужчину, растерянно смотревшего на Мишку. Я отрекомендовался по-немецки: «Мы русские военнопленные». – «А я – голландец. Работаю на фермера». Нам стало легче. Может, не выдаст.

Я попросил у него поесть, а Мишка, осмелев, стал совать ему в руки новые кальсоны, которые захватил с собой. Голландец от подарка отказался, но пообещал принести поесть и быстро ушел. На всякий случай мы обулись и осмотрели сарай на предмет срочной эвакуации в случае опасности. Спать уже не пришлось, а голландец не явился, и, как только стемнело, мы быстренько покинули сарай.

Но тут со мной случилась неприятность. Я перестал видеть, мне отказало зрение. Нужно было определить направление по ориентирам, намеченным утром перед заходом в сарай, а меня одолела куриная слепота.

Я попросил ребят вести меня под руки, объяснив им направление. Идем минут 30, а я по-прежнему ничего не вижу. Если так продолжится, то положение моё будет незавидное. Прежде всего, я стану бременем для моих товарищей. А вдруг опасность, погоня?!

Но примерно через час зрение постепенно вернулось. А вскоре мы уже были в подвале у «бауэра». Коньяк оказался кстати, а закусили мы мясными консервами. Но, к сожалению, без хлеба.

Небо по-прежнему покрыто тучами, темно, и мы движемся гуськом на запад. Или, во всяком случае, не на восток.

Вскоре перед нами возникло довольно крупное селение, и мы попадаем на его центральную улицу. Окна домов закрыты ставнями. Собак нет. Идем тихо по тротуару, и вдруг навстречу громкое «швайн» («свинья»). Похоже, патруль. Бросаемся к какому-то дому и забиваемся в промежуток между этим и соседним зданием. Менять место уже поздно. Если патруль увидит, бежать некуда. А тяжелый звук шагов уже рядом. Посреди мостовой спокойно, не торопясь, шли, тихо переговариваясь между собой, двое полицейских. Они нас не заметили, да и увидеть с середины мостовой нас в темной щели было невозможно. Когда они прошли, мы покинули убежище и, стараясь не шуметь, пошли по улице дальше.

Что за селение или городок, мы так и не узнали. Да и до этого ли нам было?

По-прежнему мучает голод. Впереди что-то темнеет. Лес, а может, парк… Но в этом лесу до того темно, что нетрудно и дорогу потерять. Никто ничего не видит. Беремся за руки, медленно, очень медленно идем лесом.

Лес показался нам бесконечным. Наконец, опять открытая местность, а время уже к утру. Вот и долгожданная ферма. Не ферма даже, а настоящая крепость. Обходим ее вокруг – ни одной щели. А тут уже всё заметнее становится рассвет. Решили забраться в том месте, где к стене вплотную примыкает внутреннее строение – по нашему мнению, сарай. При помощи длинной жерди, встав на плечи кому-то из ребят, я быстро оказался на стене и пролез в чердачное окно. Сено. Даю сигнал. Ребята быстро поднимаются. Тяжело было последнему, он лез по наклонной жерди, но ему помогли наши руки. Исследуем сеновал. Оказывается, мы на потолке, но сена, чтобы зарыться, вполне достаточно.

Мучит голод, но искать пищу поздно – светает. Зарываемся поглубже, как всегда, устанавливаем дежурство, и только хотели заснуть, как на дворе послышались голоса, и главное – прозвучала русская речь. Это работники у крупного «бауэра». Спуститься и попросить поесть? Эта мысль была не только у меня, хотя мы и не совещались. Но осторожность заставила отложить знакомство с земляками до лучших времен.

Говорят, на голодный желудок лучше спится. Это верно – спали мы без сновидений и крепко. Разбудить на дежурство соседа было нелегко. Но вот говорят также, что сон заменяет еду, – это неправда.

Вечером проснулись голодные, как волки. Еле дождались, когда на дворе всё стихнет и все улягутся спать. Наконец мы осторожно начали спускаться. Глаза уже привыкли к темноте, и мы стали различать предметы. Исследуем помещение – окна внутрь двора, ворота открыты. Вот бетонные закрома. Что в них? Кислая капуста. Закромов несколько. Мы разгребаем верх и начинаем набивать желудки квашеной капустой. Она нам кажется самым лучшим из того, что мы когда-либо в своей жизни ели. Но всему есть предел, даже истощенный голодный человек без хлеба много ее не съест. В поисках хлеба выходим во двор, вдоль стен пробираемся к дому, где должны быть русские. Дверь – настежь и богатырский храп. Вместе с Алексеем заходим к братьям-славянам. Различаем стол, а на столе – большую банку повидла, и всё. Искать больше не решаемся, можем кого-нибудь разбудить. Берём повидло и уходим. Тут же, прямо руками, все четверо вычерпываем его. Подходим к воротам, они на крепких запорах, но деревянная рама ворот обшита досками только снаружи. Значит, с выходом вопрос решен – по поперечным брусьям, как по лестнице. Рядом с воротами – бидоны с молоком. Пьем его и вылезаем через ворота. Снова в путь. Никого не смущает сочетание молока и квашеной капусты. И желудки нас не подвели. Но не прошло и часа, как опять начал мучить голод. А тут еще снег с дождем. Настроение меняется, хочется в тепло. Барак военнопленных уже кажется раем, а литр баланды пределом мечты. Хоть просись обратно в лагерь!

Говорят и пишут, что воспоминания о еде еще больше обостряют голод, портят настроение, от чего действительность становится хуже. Неверно это. По-моему, такие воспоминания есть защитная реакция организма от быстрого наступления голодной смерти. Они вызывают положительные эмоции, отвлекают от голодной действительности и скрашивают ее. Неправда, что реакция на них обостряет голод – он и без того острый.

Дождь, снег, холод, голод. Не можем найти пищу, промокли насквозь, замёрзли, зубы выбивают дробь, а дело идет к рассвету. Прижавшись вплотную друг к другу, засыпаем в сене очередного сарая. Стемнело, но мы не торопились вылезать – крестьяне еще не спят. Перекурили (к счастью, табачок не намок), переобулись, бельишко вроде подсохло, и тихо покинули сеновал. Решили обойти всю деревню в поисках пищи и нашли подвал с окошком, хорошо забранным решёткой. Есть так хотелось, что мы вытащили кирпичи и вырвали решётку. Как оказалось, не зря. Коньяк, колбаса, хлеб. Быстро все уничтожили, кое-что прихватили с собой и двинулись сквозь пелену дождя. Куда? Думали, что на запад, а когда под рассвет стали искать место для ночлега, то оказались опять около сарая, где спали прошедшим днем. В нерешительности остановились. Но начинало светать. Мы хотели уже вновь забраться на насиженное место, как из дома вышел хозяин и направился в нашу сторону. Он нас еще не видел, да и шел, пригнув голову от дождя, но у страха глаза велики, и мы бросились бежать. Топот ног, очевидно, заставил его поднять голову, и вслед нам полетело что-то очень крепкое. Не только мы были напуганы, испугался и он.