Фрейлина Нефритовой госпожи - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Крючкова, Елена Крючкова cтр.№ 16

С наступлением темноты Кэндзо и слуги покинули Хоити, а он, в свою очередь, как ему и велели, расположился на веранде. Музыкант положил рядом свою биву и принялся ждать буси из загробного мира…

Так прошло несколько часов. И вот, музыкант услышал звуки приближающихся шагов. До его слуха донеслось, как хлопнули створки ворот, некто миновал сад и остановился прямо перед ним.

– Хоити! – позвал знакомый голос.

Но музыкант продолжал сидеть неподвижно.

– Хоити! – уже боле грозно прозвучал голос буси.

Музыкант продолжал молчать.

– Хоити! Я найду тебя! – свирепо проревел призрак.

Он поднялся на веранду. Его тяжелые шаги грохотали. Буси неторопливо приблизился к Хоити и остановился рядом. Воцарилась тишина…

Музыкант с трудом сдерживался, чтобы не пошевелиться. Он слышал стук своего бешено бьющегося сердца.

А тем временем, буси произнес:

– Вот бива, лежащая на полу… Что ж, всё понятно: у музыканта нет рта. Посему он и молчит. Видимо, от Хоити не осталось ничего кроме ушей. Придется отнести их моему господину!

И в тот же миг Хоити почувствовал, как железные пальцы буси схватили его за уши и рванули со всей силы! Музыкант почувствовал резкую боль, пронзившую все тело, и едва сдержался от крика. Ибо он понимал, что лучше потерять уши, чем жизнь.

Гость из потустороннего мира ушёл. А Хоити остался сидеть на веранде, чувствуя, как теплая кровь из покалеченных ушей струится по его шее…

Незадолго до восхода солнца Мураяма наведался проведать Хоити. Он сразу же направился к веранде и увидел там до сих пор неподвижно сидящего музыканта, рядом с которым лежала бива. А из чудом уцелевших ушей музыканта сочилась кровь…

– Ах, бедный Хоити! – в ужасе воскликнул монах, при виде ран музыканта. – Я сейчас же помогу вам…

Услышав голос друга, слепой наконец-то почувствовал себя в безопасности. Он открыл глаза, хоть ничего и не видел.

– Сюда приходил буси из клана Норимото… Я молчал, и он едва не оторвал мне уши…

…Благодаря помощи искусного лекаря Хоити скоро поправился, и его раны на ушах зажили без следа. Госпожа Катоко искренне посочувствовала музыканту, и пожаловала ему обещанное вознаграждение.

Вскоре, наложница ещё несколько дней проведя в молитвах, покинула Нару вместе со своей свитой.

…История же о необычных приключениях слепого музыканта быстро разлетелась по всей округе. Благодаря этому Хоити стал очень популярен. И многие благородные люди из окрестных провинций прибывали в Нару, дабы послушать рассказ музыканта о встрече с призраками и его искусную игру на биве. В скором времени музыкант стал очень богатым человеком.

И с того времени у него появилось прозвище: Мими-Наси-Хоити, что означает – Хоити с оторванными ушами.

* * *

Госпожа Катоко и её сопровождающие, в их числе и Комати, вернулись обратно в Хэйан. Они долго обсуждали произошедшую в Наре удивительную историю музыканта.

…А тем временем, восстание эмиси в Этиго продолжалось. Сигэмори и Комати переписывались какое-то время, в том числе сочиняли друг другу стихи.

На девяносто восьмой день после свадьбы Сигэмори отослал ей письмо, где поведал, что надеется скоро вернуться. Но, увы, провидение распорядилось иначе…

На следующий день, Сигэмори со своим отрядом попали в засаду. Между ними и варварами завязалась жестокая битва. Но, хоть японцы и были экипированы лучше эмиси, последние значительно превосходили их числом…

В ходе жестокой схватки, все воины из отряда Сигэмори, включая его самого, пали… Перед смертью он думал о Комати, сожалея, что они провели вместе так мало времени. Но, увы, изменить ничего не мог…

…Спустя какое-то время, Комати получила известие о его смерти. Сия новость изрядно подкосила её. Фрейлина долго плакала, не в силах поверить в безвременную кончину супруга, и впала в беспросветную печаль…

Шестой год правления императора Ниммё ^[46], Хэйан.

Стояла середина лета. Прошло почти полгода, с тех пор, как в двадцать второй день первого месяца принцу Митиясу исполнилось тринадцать лет. Наследник стал совершеннолетним, и его мать, Нефритовая госпожа Дзюнси задумалась над поисками невесты для сына. Своими соображениями она поделилась отцом, левым министром, Фудзиварой Фуюцугу ^[47]. Мужчина согласился с дочерью, и пообещал посодействовать в подборе для внука достойной жены из рода Фудзивара. Наиболее подходящей кандидатурой ему представлялась дочь Фудзивары Ёсифусы, юная Акиракейко ^[48]. Единственным препятствием к браку был разве что возраст претендентки – недавно ей минуло всего десять лет. Но брак можно заключить и позже, когда Акиракейко станет совершеннолетней. Главное договориться с её семьёй и уладить все формальности.

В остальном же, жизнь во дворце шла своим чередом. Комати продолжала служить при дворе. Прошло чуть более полугода с тех пор, как она овдовела. Печаль по молодому и безвременно ушедшему супругу терзала её до сих пор.

Выждав некоторое время, многие придворные начали искать её расположения. Но опечаленная фрейлина всех отвергала, решив полностью посвятить себя службе госпоже Катоко и сложению стихотворений.

Её поэзия ещё больше вдохновила Аривара-но Нарихиру, на создание новых произведений. Хоть юноша пока ничего и не достиг на служебном поприще, его сочинения при дворе пользовались большим успехом.

…Тем временем, поэтические способности Комати прославились на весь императорский дворец. И даже сама Нефритовая госпожа Дзюнси изящной каллиграфией переписала особо приглянувшиеся ей стихотворения юной поэтессы и украсила сими свитками свои покои.

Госпожа Дзюнси настолько прониклась сей поэзией, что даже отдала личное распоряжение сохранить за фрейлиной отдельные покои, дабы Комати спокойно, в уединении, предавалась творчеству.

Саму же, Комати, пребывающую в печали, казалось, ничто не могло обрадовать… Поэтесса приняла достаточно сдержанно даже весть о долгожданной беременности госпожи Катоко, вызвавшая огромную радость среди остальных фрейлин (ведь в случае успешных родов их положение при дворе останется незыблемым).

…Однажды, Кэнси не в силах больше созерцать подавленное состояние подруги, прямо сказала:

– Комати, я понимаю тяжесть твоей утраты, но ты не можешь остаток жизни предаваться горю!

Поэтесса вяло посмотрела на неё.