Честь - Никому! Том 3. Вершины и пропасти - читать онлайн книгу. Автор: Елена Семенова cтр.№ 80

Николаю повезло ещё раз. Плутая по лесу, он нашёл свою лошадь. Обрадовался ей, как родной, целовал в рыжеватый разгривок… Теперь оставалось пробиться к своим, нагнать отступающую армию, о положении которой никаких точных данных не имелось.

До своих добрался Вигель аккурат первого января. А через день прибыл в родной Корниловский полк, где оставшиеся в живых товарищи уже не чаяли увидеть его на этом свете. Многое переменилось за те недели, в которые Николай был оторван от своих. Генерал Врангель уже не был командующим Добровольческой армией. Не существовало больше и самой армии. За время отступления она просто истекла кровью, её численность сократилась настолько, что решено было свести её в корпус, командующим которого стал Кутепов. Много говорилось об окончательном расхождении Врангеля со Ставкой. Будто бы барон написал в адрес Главнокомандующего резкое письмо, в котором указал на все совершённые Ставкой промахи, приведшие к катастрофе, и копии письма этого разослал другим командующим, а после получило оно и более широкое хождение. Спорили, действительно ли Пётр Николаевич сам распространил это обличительное послание, или это сделали без его ведома. И допустимы ли подобные действия в такой момент. Одни стояли за Врангеля, другие поддерживали Деникина, памятуя о том, что Антон Иванович был ближайшим и последним оставшимся в живых сподвижником Корнилова. Ходили слухи о якобы замысленном убийстве генерала Романовского, которого с редким единодушием признавали злым гением Ставки. Потрясён был Николай. Как бы то ни было, но замышлять офицерам убийство своего начальника – это уже нечто из ряда вон выходящее! Это эсеровщина, провокация, чёрт знает что! И просто не верилось в это.

Фронт, ещё недавно тысячевёрстный, сузился теперь до восьмидесяти вёрст. Отступали к Ростову. Ёкало сердце: а Наташа там как же? И отец? Об отце, впрочем, меньше волноваться приходилось. Отец в тяжёлые моменты всегда сильнее, бодрее становился. А Наташа-то… С её нервами! И нельзя же им оставаться в городе, а уезжать как можно быстрее! И ведь сколько времени ничего не знают они о нём! Должно быть, извелась Наташа, ожидая хоть строчки, хоть весточки с кем-нибудь переданной. Да как бы, в самом деле, дать о себе знать? Рукой подать было до Ростова, а не мог Вигель ни поехать к Наташе, ни написать ей. А ведь сколько не виделись! Скоро год будет, как… Подумал и сам поразился. Целый год! Целый год он не видел её! И не получал писем несколько месяцев – как началось отступление, смешавшее всё. И захотелось непреодолимо хоть на день, хоть на несколько часов увидеться! Да хоть просто в глаза посмотреть, обнять, успокоить… А не тут-то было. Корниловцы вели бои, и не смел Николай оставить фронт. Ведь и других же ждали жёны. Матери. Дети. И не менее долго ждали. И если все, забыв о долге, припустятся к ним? И без того довольно позора…

Наташе он всё-таки написал. Но не с кем было отправить этого письма. И так и лежало оно на груди, ожидая оказии. А в эту ночь, так и не заманив к себе сон, написал ещё одно. Верилось, что когда-нибудь прочтёт она их. Не осталось у Вигеля даже любимого портрета Наташи. Всё растерялось в бредовые тифозные недели. А так хотелось смотреть на её прекрасное лицо! И вызывал его в памяти, прикрыв глаза.

– Подъём!

Уже и времени не осталось вспоминать. Уже пора было выступать Корниловцам. За время непродолжительной передышки, за несколько ночных часов успело кое-что произойти на фронте. Донской корпус оставил Новочеркасск и отступил за Дон, корпус Мамонтова самовольно бросил фронт. На правом фланге дела обстояли отраднее: там били «товарищей» отважные Дроздовцы и конница Барбовича. Приказ Кутепова остался без изменений, и Корниловцы выдвинулись в направлении Нахичевани.

Ворчали в рядах на убитое без дела время. Вчера – туда. Сегодня – обратно. Что за бездарный перевод времени! Не выспались все, продрогли. Ехал Николай, лицо башлыком до глаз замотав, ругал себя, что не прикорнул хоть на час-другой, рассентименталился. Теперь совсем тошно было, и одолевала дремота. Но как рукой сняло её перед самой Нахичеванью. Вздрогнул, ушам своим не веря.

– Господин полковник, Нахичевань занята большевиками! – офицер посланного разъезда перед Скоблиным стоял.

Да не во сне ли?..

– Как – занята? Да вы пьяны, поручик! – полковник тоже верить отказывался.

– Никак нет, Нахичевань занята.

– Быть не может! Вам померещилось… Немедленно поворачивайте и проверьте!

– Слушаюсь!

Ускакали всадники, снимая фуражки и крестясь, скрылись в предрассветной мгле, а позади стрельба раздалась. Это новочеркасские большевики настигли шедший в арьергарде третий полк, ударили по нему. Ох и втяпались же! Впереди большевики, сзади большевики – кольцо?! И всё из-за предательства Мамонтова! Схватить бы теперь эту холёноусую сволочь и… и… Не додумал Вигель, что бы надлежало сделать с генералом в таком случае. Уже поднимались по крутой дороге к Нахичевани. А на подступах к ней не свои поджидали, а – красные. Выгодное положение заняли «товарищи», наверху закрепились, а Корниловцам – подниматься по наледи. Но самим на рожон переть зачем? Выждали, покуда красные в атаку пойдут, подготовились встретить. А в атаку не абы кто, а кавалерия товарища Будённого пошла! По склону вниз помчалась – тут-то устроили ей горячий приём огнём всех пулемётов! Лошадей набили – что вся дорога усеяна ими оказалась. И пленных захватили. Неплохое начало! Стали откатываться буддённовцы – а в гору-то по льду лезть, от огня спасаясь куда труднее, чем вниз катиться! Допекли их ещё сзади. И вошли в город. Там первое, что увидели – разъезд перебитый… Лежали посреди улицы кони, ординарцы и поручик, только-только докладывавший Скоблину… А с конца улицы уже гремел навстречу броневик, за которым, пригибаясь, шли красноармейцы. Тут настала очередь броневика. Серьёзная то была сила, если бы не подвёл её ледяной скат. Закрутился броневик под огнём и по льду, съехал прямо в расположение Корниловцев. Оказали не менее горячий приём «товарищам». Оказались они, смешно сказать, из еврейского полка, который разгромили вчистую ещё под Орлом.

Так отбили часть города, но очевидно было – ненадолго. Сзади новочеркасские большевики напирали. Второй полк уже вёл ожесточённый уличный бой. Из-за каждого угла, из подворотен и окон, с крыш летели пули. Одни находили свои жертвы сразу, другие сперва ударялись о камни и рикошетом наносили страшные рваные раны. И помощи неоткуда ждать.

– Николай Владимирович, что это может означать?..

– Только одно – катастрофу. Видимо, что-то случилось перед Ростовом за те часы, пока мы шли сюда. Немедленно свяжитесь с Терской дивизией!

Перед Ростовом… Господи, да что же там?! Мало надежд было с Терцами, центр фронта державшими (или не державшими уже?) связаться по такому развалу, но удалось. Донесли оттуда, что дивизия разбита красными… Катастрофа! Отступать было некуда. Но и наступать – тоже?.. Всего два моста, всего две переправы были через Дон. Одна позади, в Александровской. Вторая впереди – в Ростове. И обе были захвачены большевиками. Успели перейти Донцы и мамонтовцы, а Корниловской дивизии – пропадай?

– Есть ещё один мост! – осенило полковника. – Здесь! В Нахичевани! Деревянный настил через реку! «Таганрогский мост»! Мы должны перехватить его раньше большевиков!