Честь – никому! Том 2. Юность Добровольчества - читать онлайн книгу. Автор: Елена Семенова cтр.№ 49

– Спасибо, батюшка.

Старик перевязал Володе рану. Руки его немного дрожали.

– Нехристи, – шептал он с горечью. – Разорили церковь, свиней в алтарь пустили, над святыми иконами поглумились… Господи, Господи, басурмане такого не творили, а те ведь – русские!

Гребенников медленно прошёл вдоль стен, пытаясь определить, насколько тверда земля.

– Что это вы делаете, ротмистр? – осведомился Семагин, шаря по карманам. – Ни понюшки табаку не осталось, чёрт побери…

– Я думаю, Ардальон Никитич, что Борх прав. Надо бежать, – шёпотом сказал Володя. – Только на будущее, господин студент, извольте говорить о таких вещах тихо. Иначе нас услышат и изжарят досрочно.

– Простите, господин ротмистр.

– Хотите поработать кротом, Владимир Васильевич?

– А вы имеете что-то против? Если есть хоть один шанс из ста избежать нашей безрадостной участи, грех им не воспользоваться. Решительно!

– Так и дали вам «товарищи» убежать!

– Во всяком случае, можно схлопотать пулю при попытке к бегству. Согласитесь, что это предпочтительнее, чем поступить в разделку их мясникам.

– Трудно поспорить с этим! Нет, всё-таки мы имеем дело с исключительной сволочью! Я могу понять – расстрел. Но это средневековое зверство…

– Не комильфо вы хотите сказать? – пошутил Володя.

– Скотство!

– Решительно!

– Господа, давайте уже к делу! – нервно прошипел Борх.

– А чем будем рыть? Руками или носом?

– Господин штабс-капитан, у меня есть предложение лучше, – студент показал металлический обломок неопознанной утвари. – Это валялось в углу.

– Молодец студент! – одобрил Гребенников, беря найденное орудие.

– Погодите, – Семагин взял его из рук ротмистра. – Видите, как она погнута? Крайне неудобно будет рыть ею.

– Так что ж прикажете делать?

– Вот что, – одним усилием своих мускулистых рук штабс-капитан разогнул погнутую железку. – А теперь можно приступать.

– Ну и сила у вас, Ардальон Никитич! – восхитился Борх.

– Почти богатырь Добрыня, – согласился Володя, становясь на колени и принимаясь за работу. – Борх, станьте у двери и караульте, чтобы нас не застукали.

– Слушаю, господин ротмистр!

Земля оказалась податливой. Гребенников и Семагин рыли по очереди. Наступила ночь, и в сарае воцарился полный мрак.

– Как думаете, Ардальон Никитич, когда придут за нами? Я слышал, звери по ночам кровожаднее.

– Не болтайте, ротмистр. Копайте живее.

– Жаль будет, если опередят нас черти. Решительно!

– Жаль, что нет никакого оружия.

– Жаль!

– И табака!

– И еды!

– Табак – первее. Я без табака не могу. Хоть бы понюшку…

– Я бы лучше стопкой водки угостился. Решительно!

– Не будем травить друг другу душу.

– Не будем, согласен.

Рыли дальше, уже вдвоём: кто железкой, кто голыми руками, сдирая их в кровь.

– А как вы думаете, господин штабс-капитан, нас прежде допрашивать будут или сразу – «к Духонину в штаб»?

– Не всё ли вам равно?

– Они нас, возможно, тоже за разведку приняли, поэтому и не прикончили сразу.

– Плевать! Владимир Васильевич, что у вас за недержание языка, в самом деле?

– Между прочим, Ардальон Никитич, у нас есть один недостаток, гораздо более существенный, чем табак!

– Какой же?

– Сапоги! Босиком бегать не слишком удобно. Решительно!

– Я бы сейчас сапоги на табак сменял…

– А я бы за сапоги ужином и стопкой пожертвовал!

– Господа, тише! Караульные!

– Чёрт! – Гребенников плашмя повалился на вырытую яму, закрыв её своим телом.

– Говорят о чём-то…

– Расслышать бы!

– Не могу разобрать…

– Черти!

– Снова уходят к костру.

– Слава тебе, Господи!

Снова копали. В основном – Семагин, так как Володя из-за раненого плеча мог действовать лишь одной рукой.

– Насчёт сапог, вы, ротмистр, пожалуй, правы. Но скажите спасибо, что портки нам оставили.

– Низкий им поклон!

– Посмотрите, как вам кажется, довольно такого лаза будет?

– Это вам смотреть надо, Ардальон Никитич. Мы-то с Борхом – в чём душа держится. В любую щель просочимся. А вам, богатырь Добрыня, ход просторней нужен.

– Протиснусь как-нибудь. Копну ещё пяток раз и можно!

К офицерам подошёл, придерживаясь ладонью о стену, отец Ферапонт, протянул серебряный нательный крест:

– Господин поручик просит вас взять его крест. Он успел снять его и спрятать здесь в пыли, чтобы он извергам не достался. Если останетесь живы и будете в Москве, отыщите там его отца, директора музея русского искусства Юрия Сергеевича Миловидова. Передайте последний поклон от его старшего сына и этот крест.

Гребенников надел крест на шею, поверх своего, подошёл к изувеченному офицеру:

– Я исполню вашу просьбу, господин поручик. Клянусь, – поклонился, отдавая честь умирающему. – Честь имею!

– Прощайте, господин ротмистр… – едва шевеля губами, отозвался Миловидов.

Отец Ферапонт снова опустился рядом с ним.

– Разве вы, батюшка, не пойдёте с нами?

– Нет. Куда мне? Я слишком стар и немощен для того, чтобы бежать. Благослови вас Бог! Я буду молиться, чтобы он вас помиловал. Когда выберетесь, бегите к речке. На другом берегу – наши…

– Идут! – испуганно вскрикнул Борх. – Господа, идут! Сюда! Господа, это за нами!

– Уходим! – взметнулся Гребенников. – Ардальон Никитич, вы первый! Борх, за ним!

Семагин исчез в вырытом лазе. За ним ринулся студент. Отец Ферапонт бросился к двери, загородив её собой. А дверь уже отворяли. Последнее, что видел ротмистр, ныряя следом за своими друзьями: несколько разгорячённых спиртным солдат и матросов в просвете двери и старец-священник, пытающийся преградить им дорогу и, вот, падающий на землю, сражённый ударом тяжёлого кулака. Матерная брань, гогот… А следом рёв (заметили побег) и несколько выстрелов. Царствие небесное вам, батюшка! Царствие небесное и вам, господин поручик!

Выстрелы услышал Гребенников уже снаружи. Услышал и понял, что побег не удался. Ночь была лунной, светлой. Совсем рядом извивалась под обрывистым берегом серебристой змеёй река. До неё добежать – всего несколько шагов было. А уже настигали – преследователи. И ни пистолета, ни шашки, чтобы защититься!