Осенний трон - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Чедвик (Англия) cтр.№ 42

Запинаясь, но не пытаясь выгородить себя, Уильям поведал ей подробности кончины молодого милорда.

– На пороге смерти он был необыкновенно честен и храбр. Когда милорд понял, что конец близок, то пожелал взять меня за руку. Он говорил, что хотел поступать правильно, но не успел исполнить все обязательства и исправить все ошибки. Гарри сказал… – Уильяму приходилось делать паузы, чтобы справиться с чувствами. – Сказал, что мечтал построить огромный собор в честь Господа, но не смог совершить это деяние. И потом попросил сделать для него кое-что, что почитал самым важным делом. Молил, чтобы я заступился за него перед престолом Божьим, потому что не хотел гореть в аду за свои грехи. А еще молил, чтобы я отправился в Иерусалим от его имени и просил у Бога прощения.

Слезы полились по лицу Алиеноры. Она взяла руки рыцаря и сжала, вспоминая свое видение – Гарри на троне в двух венцах.

Уильям опустил голову:

– Я много грешил в своей жизни, но этот грех – величайший из всех. Я обещал вам, что уберегу вашего сына, и не справился, и за это молю у вас прощения. Я не заслуживаю его, но если вы из милости своей соблаговолите даровать его мне, тогда я уйду с миром и спокойно встречу своего Создателя. Если же Господь того пожелает, то пусть мой конец настанет в Иерусалиме, куда я совершу паломничество, как пообещал вашему сыну и моему господину. – (Алиенора продолжала сжимать его руки, чувствуя под пальцами живую горячую плоть) – Госпожа, это больше чем обет. Это долг всей моей жизни, и ничто не помешает мне исполнить его.

– Верю, что этот долг ты исполнишь, – прошептала она. – Я прощаю тебя. Твое бремя и без того тяжко, чтобы добавлять к нему еще и вину. На самом деле это из-за козней твоих врагов при дворе Гарри ты не смог быть рядом с ним, когда он нуждался в тебе… когда ты мог бы изменить ход событий.

Тень отвращения исказила черты Маршала.

– Госпожа, я не желаю говорить о тех грязных наветах. Даже думать о них противно.

– Я знаю, что значит для тебя честь, и не сомневаюсь в тебе.

Он мягко высвободил руки:

– С вашего позволения, госпожа.

Маршал пошел за своими вещами и вернулся с кожаной сумкой, из которой достал сверток в простой серой ткани. Когда же развернул ее, то внутри обнаружился плащ из бурой шерсти с крестом, вышитым белыми нитками в области сердца.

Алиенора никогда раньше не видела этого одеяния, но Уильяму не нужно было говорить, что именно оно лежало поверх умирающего Гарри. На вороте блеснул золотом одинокий волос.

– И это все, что у меня осталось от сына? Один волосок? – Горе накатило на нее с новой силой.

Уильям промолчал. Его губы были плотно сжаты, только судорожно подергивался кадык. Алиенора тоже не сразу смогла продолжить беседу. Дороже любой святыни был для нее этот невесомый, едва заметный волос цвета золота – часть ее мальчика. О, если бы можно было воссоздать все его тело из этого тонкого волоска! С глубокой нежностью она вдела его в серебряную иголку и надежно закрепила на лоскуте шелка в своей корзинке с рукоделием.

Едва королева снова смогла говорить, она спросила:

– Когда ты отправляешься в Иерусалим?

– До исхода сентября, госпожа. Сначала я должен навестить свою семью и попрощаться со всеми, и нужно подготовиться к путешествию.

Алиенора подняла палец в предупреждающем жесте:

– Оно будет долгим и изнурительным, это я тебе обещаю.

Она сама преодолела весь путь до Иерусалима и осталась в живых, несмотря на превратности кочевой жизни, бурные моря, нападения язычников, греческие политические игры, по сравнению с которыми и сточная канава покажется чистой, и мужа, которого к концу путешествия возненавидела.

– Даже если мой путь от Дувра до Иерусалима будет выложен терновником и мне придется ползти на коленях, я не сверну и, Бог даст, выполню свой долг. Только смерть сможет помешать мне.

– Хоть мои средства ограниченны, я дам тебе лошадей и провизию. Прошло много лет с тех пор, как я шла дорогой паломников, однако у меня остались друзья, к которым ты сможешь обратиться в случае нужды. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе добраться до храма Гроба Господня.

Маршал мотнул головой:

– Благодарю вас, госпожа, но я не заслуживаю этого.

– Ради моего сына я сдвину землю и небо, лишь бы ты достиг цели. – Алиенора указала на накидку Гарри. – Уильям, убери ее. Смотреть на нее невыносимо, и в то же время я готова отобрать ее у тебя и хранить у себя. Сердце мое разрывается.

Без слов Маршал сложил одеяние и вернул на место в свою сумку. Его движения были аккуратными и почтительными.

– Ты говорил с королем? Думаю, что да, как же иначе.

Уильям застегнул сумку.

– Да, госпожа. Его скорбь велика, даже если на людях он ее прячет. Вот что король сказал: «Гарри дорого мне обошелся, но как бы я хотел, чтобы он обошелся мне еще дороже, оставшись жить!»

Алиенора закрыла глаза. Гарри остался бы жить, если бы Генрих дал ему земли и вменил обязанности вместо денег и пустых обещаний.

Маршал снова сел напротив нее:

– Король глубоко спрятал горе и не показывает его миру. Он вручил мне охранные грамоты, выкупил двух моих коней, чтобы я получил деньги на путешествие, а также пообещал взять на службу, если я вернусь из Иерусалима. Впрочем, не думаю, что он на это рассчитывает.

– Ты должен вернуться! – с жаром воскликнула Алиенора. – Потому что мне надо знать, что ты достиг цели, и потому что ты обещал Гарри. Ты утверждаешь, что сделаешь или умрешь. Так вот, я верю, что ты сделаешь, Уильям, и если не оправдаешь моего доверия в этом, то я разыщу тебя в загробной жизни и, клянусь, убью снова.

Он опустился на колено, взял ее руку и прижался губами к пальцам. Королева положила другую руку ему на голову, благословляя его.

– Да пребудет с тобой Господь! – произнесла она. – Да хранит Он тебя на пути! Я буду молиться о каждом твоем шаге.

Уильям отбыл на следующее утро, снабженный кошелем серебра на дорожные расходы и обещанием прислать еще. Писцы Алиеноры составили для него сопроводительные письма. Она сама вышла во двор, чтобы пожелать Маршалу и его маленькой свите доброго пути. В ярком утреннем свете стало заметнее, как он осунулся за последние горькие недели. В разлете его плеч чувствовалась мрачная решимость, а привычная широкая улыбка больше не появлялась на его губах.

– Уильям, ты едешь со священным поручением. Я снова увижу тебя, поклянись мне в этом!

– Клянусь, если будет на то воля Господа! – ответил он, напомнив Алиеноре, что не ее слово последнее на этом свете.

Королева смотрела, как он ставит ногу в стремя и взлетает на спину жеребца. Грация, сила, ловкость – все осталось при нем. Ей вспомнилось, как давным-давно в Пуату Уильям, совсем молодой рыцарь, ехал верхом рядом с ней и развлекал галантной беседой, а потом встал на пути у разбойников, чтобы дать ей время скрыться. Его тогда пленили, и она заплатила за него выкуп и взяла в свою свиту: нельзя же было допустить, чтобы подобная храбрость служила не ей, а кому-то еще. Уильям умен, вежлив, честен и отважен, вот почему Алиенора доверила ему заботу о Гарри, но этого оказалось недостаточно. И теперь она смотрит ему вслед, будто провожает ту часть своей жизни, когда была счастлива и свободна. И теперь все это отрывается и уплывает по течению… и скрывается из виду.