Здесь русский дух... - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Воронков cтр.№ 14

— Так времена меняются! Сейчас Микифорка Черниговский — самый главный человек на Амуре. Он царский приказчик в Албазине, — просветил князя казак. — Говорить я буду от его имени Черниговского, а его слова выражают волю нашего царя-батюшки. — Федор немного помолчал, давая старику возможность переварить его слова. — А ты?.. Ты не даурский князь? — спросил он старика. Тот сделал важное лицо и кивнул головой. — Вот и славно! — воскликнул казак. — С тобой-то мне и велели говорить.

Появление русских не слишком обрадовало Лавкая, но согласно обычаю он должен был пригласить чужака в свой дом.

Привязав коня к старому вязу, возле которого трое двугорбых верблюдов, а по-азиатски — тэ-тэ, смачно жевали сено, Опарин проследовал за князем.

— Яшка, слышишь?! — напоследок крикнул он своему сподручнику Яшке Попову. — Киргиза на тебя оставляю, и смотри, чтоб детвора к нему под копыта не лезла, — заметив неподалеку стайку черноголовых карапузов, слетевшихся со всех сторон поглазеть на казаков, приказал он. — Не дай бог еще кого зашибет…

Этого статного, рыжего азиатского коня с черной гривой Федор купил у одного цыгана за десять золотых монет, дав в придачу еще и богатую турецкую брошь. Конь оказался с норовом, причем он и теперь недоверчив к людям, хотя нового хозяина признал. Правда, Яшке конь тоже дозволял кормить и водить на водопой, а так и лягнуть мог.

…Федор-то думал, князь приведет его в богатый терем, но увидел обыкновенную рубленую избу. Азиаты, пожив в свое время бок о бок с русскими, многому у них научились, в том числе и рубке домов в клеть. До этого большинство из них ютилось в землянках и жалких избах, крытых звериными шкурами, и только самые зажиточные ставили себе войлочные юрты, подобно их монгольским предкам.

В доме князя было несколько комнат с окнами, затянутыми бычьими пузырями, тогда как в соседних избах вместо окон присутствовали дыры, которые хозяева на зиму затыкали всем подряд. Живут как при царе Горохе, усмехнулся старшина. На Руси уже давно ставили в окна слюду, и едва ли не только в самых бедных деревнях пользовались подобными ухищрениями.

Князь ввел Федора и сопровождавшего его переводчика Егоршу Комара в горницу, пол которой был устлан богатым китайским ковром. Здесь же мужчины заметили два небольших окна, сквозь бычью плоть которых скупо пробивался снаружи дневной свет. На ковре — круглый низенький столик, рядом с ним — расшитые золотом атласные подушечки.

Стены тоже в коврах. На одном из них в окружении пистолетов, кинжалов и сабель висели два ружья — дульнозарядная фитильная аркебуза и кремневая фузея. Таким оружием пользовалась и русская армия. Здесь же находился котелок, зимой служивший для подогрева помещения.

Князь усадил гостей за круглый столик, потом сам опустился на ковер и что-то сказал стоявшим у дверей двум молодым вооруженным кинжалами охранникам. Тут же один из них юркнул в проем, и уже скоро в горницу стали по очереди входить княжеские слуги с угощениями. Первым выставили хмельное — глиняный кувшин с араком и к нему три маленькие фарфоровые пиалы. Следом внесли фрукты, вяленое мясо конины, азиатский сыр арсу, восточные сладости, приготовленного на пару сазана. Также поставили большую медную емкость-казан с еще булькающим варевом, видно, только снятым с огня. Тут же помещение наполнилось столь желанным съестным запахом.

— Мне б людей своих накормить, — машинально сглотнув слюну, произнес Федор. — Ты не бойся, князь, у нас есть деньги, — не желая ударить лицом в грязь, произнес он, отстегивая от пояса мешочек с серебром.

Князь остановил казака взмахом руки.

— Спрячь! — сказал он. — У нас не берут денег с гостей. Твоих людей и без того накормят, и о лошадях позаботятся.

Федора слова успокоили азиата, и он с легким сердцем приступил к трапезе. Перед тем как поднять стакан с водкой, он в мыслях пославил Отца и Сына и Святого Духа, потом Деву Богородицу. Вслух же пожелал здоровья хозяину дома и его родне. Ели в благоговейном молчании, и только переводчик Егорша нарушал тишину громким чавканьем.

Федора тяготила такая обстановка. За последние вольные годы он привык к бурным дружеским застольям с грубыми и бесстыдными речами, непристойным сквернословием, к смеху за столом, песням и хмельным пляскам. Иногда по пьяни бесчинствовали за игрой в кости, и колотили друг друга, пугая стоящих за их плечами ангелов Божьих, прекрасно помня о Страшном суде, так как бесы записывают их дела и поступки, передавая сатане. «Побойтесь Бога! — не раз повторял Гермоген, когда не мог обуздать казаков, отравленных бесконечной волей. — Когда-то, — говорил он, — иудеи сели в пустыне есть и пить. Объевшись и упившись, они начали веселиться и творить гадости. Тогда их поглотила земля».

Изредка Федор, опрокинув очередной стакан, все же открывал рот для похвалы.

Последним поставили перед гостями байдару — большой глиняный кувшин со слеваном. Этот азиатский напиток успели полюбить уже в Албазине. Дело нехитрое: кирпичный зеленый китайский чай, на крайний случай, разбор черного чая, шелунгу, истолочь в ступе, потом заварить в байдаре кипятком, влить туда кобылье молоко, положить несколько ложек сливочного масла и все посолить по вкусу. Какое-то время напиток «выслевывается», пока не станет темным. Бывает, вместо молока в чай клали сметану или сырые взбитые яйца. Для большой компании такой напиток готовился в деревянных кадушках, куда опускали раскаленные на огне камни, которые русские в шутку называли «жеребчиками».

— Добрый чаек, — отхлебнув из глиняной чашки заварку, похвалил Федор напиток, вызвав у Лавкая довольную улыбку.

Наевшись и отсев от стола, мужчины завели разговор, но сначала Федор спросил разрешения выкурить трубку.

— Ты говоришь, знал нашего Хабара? — заряжая чубук ядреным табачком, спросил он князя.

— Как же, встречались. Хороший воин и душевный человек, — вытерев рукавом халата измазанные бараньим жиром губы, произнес старик.

— Мне не довелось с ним встретиться, хотя и многое слышал о Хабаре, — признался Опарин. — Говорят, недавно помер… Где-то в Сибири, в своей вотчине.

Лавкая такое известие явно огорчило.

— Как помер? — не поверил он. — Он же богатырь… Может, кто отравил? Я слышал, у него в Москве были враги. — Князь вздохнул. — Эх, люди-люди, чего ж им неймется?..

— Слишком много никчемных людишек на свете развелось, — сказал Федор, доставая из кармана своих широких шаровар огниво. Подкурив, он сделал глубокую затяжку, и на щеках Федора появилась печать блаженства. — Расскажи, князь, как с Хабаром-то познакомился… — выпустив из легких клуб едкого дыма, неожиданно попросил он хозяина.

Князь на мгновение прикрыл глаза, как будто восстанавливая в памяти отдельные эпизоды.

— Хороший человек… Я говорил? — спросил он казака. Получив в ответ утвердительный кивок, продолжил: — Странно, конечно, так говорить о своем заклятом враге.

— Неужели он был твоим врагом? — удивился Опарин. — Чем же он так тебе насолил? Я слыхал, он хотел жить с тобой в мире и согласии, а ты убежал к маньчжурам.