Внучка берендеева. Второй семестр - читать онлайн книгу. Автор: Карина Демина cтр.№ 65

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Внучка берендеева. Второй семестр | Автор книги - Карина Демина

Cтраница 65
читать онлайн книги бесплатно

– Ну-ка, Найденыш… давай пляши… а ты, Старик, чего смолк?

– Так… – Старик втянул голову в плечи и ниже склонился к углям. – Задерет же…

– Глядишь, и не задерет… давай, парень… покажи, на что способен.

…один карман со деньгами… другой карман с орехами… барыня ты моя…

Кнут вспорол кожу на плече, отворяя кровь… и медведь, ошалевший от голода и ярости, от близости сладкого мяса, поднялся на задние лапы…

…он шагнул навстречу зверю.

И заглянул в пустые глаза его.

Он вдруг услышал…

…лес.

…поляну. Огонь, враждебный лесу. Слабое сердце Старика, которое еще трепыхалось в груди, хотя давно следовало бы ему остановиться.

…медведя.

Он знал, как поведет себя зверь. И не только знал, но и сумел подчинить себе слабый звериный разум. Ярость? Она погасла. Голод? Его легко было забрать…

…барыня ты моя…

– Вот, погляди… а ты говорил, не сумеет, – голос Рябого доносился словно бы издалека. – Ишь, как пляшут…


…барыня ты моя…

Евстигней тихонечко напевал, покачиваясь со стороны в сторону. И тварь с той стороны щита тоже покачивалась. Она наклонилась, приоткрыла пасть, и из нее стекали нити слюны.

Глаз потемнел.

А шкура светилась…

– …сударыня ты моя…

– Евстигней, – я схватилась за недошитое плечо и тряхнула. – Очнись.

Может, душа и выскочит из тела со страху, зато тело это останется под щитом. А то ж, чую, станется с Евстигнея выйти сплясать с тварюкою.

Он скривился.

– З-зося…

– Я. – Пальцы с плеча убрала. – Извини, но…

– Я уснул?

– Уснул.

– Помню, с тобой говорил, повернулся, а потом…

– Я видела, – не стану притворяться, потому как не умею.

– Что?

– Скоморох и… и раньше, еще в общежитии… ты…

Евстигней вцепился в волосы и дернул, зло так, будто выдрать желал.

– Надави на рану, – попросил. – Когда больно, я в сознании. А то что-то неправильное происходит. Значит, видела… многое?

– Того человека… и медведя… я видела скоморох на ярмароке… там по веревке девка гуляла. И еще мужик огонь глотал. А еще один с парнями на спор боролся… кто кого… кто переборет, тому золотой… а еще… – Я замолчала.

Те, ярморочные скоморохи, плясали.

Пели.

И смеялись.

И я смеялася, и прочие. И деньгу кидали, медь мелкую, а все кидали… а старик, навроде того, который песни пел, собирал и кланялся. Со стариком две собачки ходили на задних лапах и тоже кланялися. И это тож развеселым мнилося…

…сколько там было взаправдошнего веселья?

– Все обман. – Евстигней сам сунул палец в рану и пошевелил. От же, только-только я кровь унять сумела, а он вновь расковырял. – Я… поймали… может, оно и к счастью. Я тогда мало что понимал. Даже не знал, сколько мне лет было. Куда шел… как… зачем… наверное, если бы не наткнулись они, я бы зиму не пережил. Или было бы хуже.

Тварь заворчала и подалась вперед.

Нависла над щитом.

Тронула его когтистою лапой, будто проверяя, по-прежнему ли прочен.

Стоит щит. И простоит хоть до утра… только чую я себя под щитом этакою мышою, которую горшком прикрыли, а она, сущеглупая, думает, будто бы от кота спаслася.

– Куда уж хуже.

– Поверь, Зося, всегда есть куда хуже. – Евстигней плечом повел. – Потом мне уже объяснили, что дар мой меня спас… латентный… спящий то бишь. Но и спящим я им воспользоваться сумел. Когда уходил, следы убрал… меня и не нашли.

– Кто?

– Да… думаю, было кому. Вспомнить бы. – Он сдавил голову руками. – Только как начинаю, голова раскалывается… я и сам пытался. И целитель наш… и жрец тоже… потом сказали, что само вернется, когда придет срок. А если не вернется, то мне с того радоваться надо. Стало быть, воспоминания эти до того тяжелые, что я их сам помнить не желаю.

Это как?

Он же ж хочет вспомнить, сам сказал, что маялся, да ничего не вышло.

– А может, и заперли их словом… не знаю… тогда я не думал почти о прошлом. Есть хотел. А Рябой худо-бедно, но кормил. Сволочью был изрядной, но своих берег, как умел… его в одной деревеньке на нож подняли, тогда Крикса ходить главным стал. Он вроде и не жестокий, а дурной… такого вокруг пальца обвести – раз плюнуть. Вот и проиграл все, что было. Сели даже не на репу, на крапиву, которую сами драли… тогда-то и подписался меня на бои выставить. На травлю медвежью… мол, устою… станцую… а зверь матерым был, но не старым. И разозлили его крепко… а я сам ослабел с голодухи. Вот и не вышло… то есть сперва-то вышло, а уже потом он сорвался и меня подмял. Помню, еще подумал, обидно помереть, так ничего и не поняв.

Тварюка вздохнула.

Жаль ей стало царевича? Аль переживала, что не способная нас с ним из-под щита выковырять. Она села на мохнатый зад и лапу когтистую в пасть сунула.

Сидит.

Ногти грызет.

И вздыхает скорбно.

– Очнулся… в поместье очнулся… и матушка рядом… она, когда могла, появлялась… и со мною сидела, сказки читала… а я понял, что прежде мне сказок не читали… и болел я редко. Здоровым уродился, ублюдок.

– Почему?

– Не знаю. В голову пришло. Будто сказал кто. Знаешь, иногда оно всплывает, то одно, то другое… но ничего толком, чтоб понять. Матушка мне рассказала… заприметили меня… магию такую вот… и успели медведя завалить, пока он мне шею не свернул. Конечно, подмял хорошо. Будь я сам по себе, в жизни бы не вытащили. А у нее целители… и всякая магия… и я жить хотел. Что бы там ни было, все равно хотел. Выбрался… расспрашивала. Что ответить мог? Ничего не помню. Ничего не знаю. И думаю, что теперь точно выгонят. Зачем такой, который непонятный?

– Оставили?

– Оставили… потом еще Еську приволокли, который вовсе мало что не отошел. Так и лежали, двое помирающих, двое со шкурой спущенной… у него дар редкий. Его люди слушают. Он любого заговорить способен… забыл, как это называется. А еще воровская удача при нем… разок только изменила. И то, нельзя сказать, что перемена эта на невезение.

Тварюка облизала когти и как-то совсем уж по-человечьи слюни отерла.

– Он дурным был. Как очухался, бежать хотел… свобода ему… свобода… а я только и думал о том, чтоб не погнали. На все готов был… знаешь, Зося, а тебя ведь теперь убить надо.

– Чего?

Евстигней усмехнулся кривовато.

– Знаешь ты больно много, что про меня, что про братьев… и если матушке донесут, то… мы не спасем. Она хорошая. Она заботится о нас. Привыкла так… но иногда этой заботы… слишком много. Мы выросли. И мы сами способны за себя постоять. И за нее тоже…

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению