Европа между Рузвельтом и Сталиным. 1941–1945 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Мягков cтр.№ 42

Насколько оправданны были перспективы посредством репараций и займов оказать влияние на будущие внешнеполитические акции Москвы? Рузвельт не мог не видеть, что Советский Союз к концу 1943 г. уже не просто завоевал, но и утвердил свое место в «Большой тройке» Антигитлеровской коалиции. Его миллионные жертвы практически исключали ситуацию, когда Москве можно было бы под благовидным предлогом отказать в получении с побежденных стран тех или иных репараций. Собственно говоря, и предотвратить их было невозможно по причине быстрого продвижения Красной армии к своим довоенным границам и вступления в скором времени ее частей на территорию соседних европейских стран и самой Германии. Но для Рузвельта было очевидным и то, что огромные потери в войне и необходимость реконструкции промышленности подвигнут Москву к просьбе о получении западной финансовой помощи (такие запросы были сделаны уже в 1944 г.), а это в свою очередь сделает Сталина более уступчивым в решении вопросов о послевоенном политическом и экономическом устройстве Европы и за ее пределами.

После высадки английских, американских и канадских войск в Нормандии, 6 июня 1944 г., сотрудничество держав Большой тройки достигло вершины своего развития. Лидеры стран готовы были обсуждать сложнейшие проблемы послевоенного устройства мира, раздела Германии, создания Организации Объединенных наций и системы международной безопасности, участия СССР в войне с Японией. Будущее восточноевропейских государств и их границ занимало в дискуссиях Сталина, Рузвельта и Черчилля одно из ведущих мест. Особое значение лидеры великих держав продолжали уделять польскому вопросу. Летом 1944 г. была предпринята попытка повысить качество военного сотрудничества СССР, США и Великобритании. Встречаясь со Сталиным 28 июня 1944 г., посол Гарриман был удивлен предложением советского лидера создать совместный военный штаб, вместо того, чтобы полагаться только на обмен важной информацией. Американские начальники штабов и генерал Д. Эйзенхауэр придерживались мнения, что предпочтительней иметь офицеров связи между командованием сторон, но предложение Сталина они посчитали полезным. Военная миссия США обсуждала этот вопрос с представителями советского Геншаба, которые высказались за образование в Москве «комитета трех», который мог заниматься стратегическими и тактическими вопросами. Комитет имел бы исключительно совещательный характер и не был бы наделен полномочиями для принятия решений. Проект состава комитета (или «комиссии»), в которую от союзников вошли бы главы военных миссий, обсуждался летом и в начале осени 1944 г. Однако ему не суждено было воплотиться в жизнь. Официальной причиной стал отзыв в октябре 1944 г. главы британской военной миссии в Москве генерала Барроуза, замена которому прибыла в Москву только в марте 1945 г. К тому же весной 1945 г. советские, американские и английские военные руководители пришли к выводу, что существующими методами связи между военными миссиями союзников в Москве и Генеральным штабом РККА все стороны вполне довольны. Было решено, что при сближении фронтов возможен обмен офицерами связи между главными штабами²⁴².

Информация о том, что представлял из себя в то время американский политический Олимп, какие оценки относительно будущего сотрудничества с СССР, в том числе в европейских делах, существовали у самого Рузвельта и в различных правительственных кругах, была представлена в докладе посла СССР в США А. Громыко наркому иностранных дел В. Молотову от 14 июля 1944 г. Обращает на себя внимание, что советский посол, находившейся в то время в Москве, достаточно хорошо изучил механизм принятия решений в американском руководстве, знал тонкости взаимоотношений тех или иных государственных и общественных деятелей, их позицию в вопросе о сотрудничестве с СССР. В этой связи доклад интересен не только для изучения советских оценок внешнеполитического курса США, но и дает достаточно объективную картину собственно американского взгляда на развитие событий того времени.

Так, Громыко отмечал, что в большинстве своем Конгресс США поддерживает политику Рузвельта в отношении СССР и одобряет его курс на сближение с Москвой. Однако некоторые республиканцы открыто выражают свои симпатии к лондонским полякам и «всячески поносят Рузвельта, пытаясь заставить его встать на сторону польского правительства и поддержать притязания последнего по территориальному вопросу». Другими словами, посол предупреждал о потенциальной опасности смены американского правительственного курса в польских делах под нажимом влиятельных – прежде всего республиканских – конгрессменов. Кроме того, Громыко пояснял, что Рузвельт, «позиция которого по польскому вопросу в общем является благоприятной в отношении Советского Союза, тем не менее учитывает влияние и поведение польского меньшинства. Объясняется это в значительной степени политическими соображениями, связанными с предвыборной кампанией. Рузвельт пытается удержать голоса американских поляков за собой в предстоящих выборах (ноября 1944 г. – М.М.)». В самых отрицательных тонах в докладе описывалась деятельность католической церкви США, являвшейся важным фактором в политической жизни Америки. Советский посол отмечал, что в последнее время католики также сконцентрировали свое главное внимание на польских делах, поддерживая эмигрантское правительство в Лондоне и распространяя антисоветскую пропаганду.

В целом Громыко довольно оптимистично рассматривал возможности сотрудничества между СССР и США, подчеркивал, что «Рузвельт и его правительство занимают твердую линию на поддержание с Советским Союзом дружественных отношений…» Несмотря на то, что в официальных и деловых кругах США были распространены сомнения по поводу судьбы некоторых стран Европы, в том числе балканских стран, американцы, по мнению посла, прежде всего, осознавали общность интересов обеих стран в ведении войны против Германии. И это осознание в известной степени приглушало беспокойство, вызванное победами Красной армии и укреплением военно-политических позиций СССР на континенте. Поясняя позицию упомянутых кругов, Громыко уточнял, что «вообще они считают, конечно, неизбежным усиление влияния Советского Союза в Польше, Германии, Финляндии, на Балканах, а также в других странах Европы. Однако больше всего их тревожит мысль о возможных социальных переворотах в европейских странах, могущих произойти в результате усиления влияния Советского Союза в Европе в ходе войны»²⁴³.

Громыко считал вполне вероятным, что после окончания войны США будут заинтересованы как в экономическом, так и политическом сотрудничестве с СССР. Более того, со времени вступления Америки в мировой конфликт произошли большие изменения в сознании ее руководящих классов и широкой общественности, и «как бы ни давали себя время от времени чувствовать изоляционистские настроения, – подчеркивал он, – не подлежит сомнению тот факт, что изоляционизм в ходе войны был коренным образом подорван». Касаясь линии Рузвельта на сотрудничество с союзниками, Громыко отмечал, что за это выступает большинство населения Америки. Твердую позицию в этом вопросе занимает Демократическая партия, и даже «Республиканская партия все более приходит к выводу о необходимости, в интересах же США, сотрудничества с другими странами, и прежде всего с такими крупнейшими странами мира, как Советский Союз и Британская империя»²⁴⁴.

Заметно, что успех дальнейшего советско-американского сотрудничества советский посол связывал в основном с личностью Ф.Д. Рузвельта. Он считал «не подлежащим сомнению» переизбрание президента на четвертый срок, но, тем не менее, предупреждал об активизации разного рода изоляционистов и антисоветски настроенных групп в случае появления в Белом доме представителя Республиканской партии (Т. Дьюи).